Фридрих Незнанский - Кровная месть Страница 8

— Сколько тебе лет, Саша?

   — Не знаю, — сказал я. — После тридцати я перестал считать. Много, наверное, потому что девушки перестали реагировать. Скоро начнут место в метро уступать.

   — Я понимаю твою трагедию, — сказал он. — С самовлюбленными людьми так и случается, стоит хоть одной девушке пройти мимо, не глянув на тебя, сразу начинается уныние и ненависть к новому поколению.

— Ты это о чем? — не понял я.

   — О твоих помощниках, молодых следователях, — сказал Меркулов. — Слышал, они там всю следственную часть переворошили.

   — В каком-то смысле безусловно, — согласился я. — Погоди, они что, жалуются на меня? До тебя дошли слухи?

   — Разве они на это способны? — спросил Меркулов с интересом.

Я пожал плечами.

   — Это поколение для меня загадка. Впрочем, жаловаться им самолюбие не позволит. Между прочим, я завтра приглашен ими на вечеринку.

   — Надеюсь, тебе это поможет избавиться от надуманных переживаний, — заметил он. — Ирина в городе?

   — Она тоже приглашена, — сказал я. — Я вчера ее привез. Сейчас, в ее состоянии, она такая смешная, похожа на шар.

   Меркулов улыбнулся и кивнул. Он был большим другом нашей семьи и ждал продолжения нашего рода даже с большим нетерпением, чем я сам.

   — Я тебя позвал, чтобы пригласить с собой,— сказал Меркулов и глянул на часы. — Сегодня в двенадцать я вызван на слушания в депутатскую комиссию по законности и правопорядку. Народные избранники обеспокоены состоянием законности в стране. Пойдешь со мной?

— Я? Зачем я? — удивленно спросил я.

   — Может, пригодишься, — пожал плечами Меркулов. — Помимо слушаний я надеюсь повидаться с одним человеком. Тебе будет интересно.

   — А что такое эти слушания? — спросил я недоуменно.— Собираются депутаты и начинают вас слушать, да? Вопросы задают?

   — Вообще-то это, конечно, все полная ерунда, — сказал Меркулов, скривившись.— Видимость демократии. Они, дескать, проявляют заботу, а мы, значит, заботы не проявляем. Но в принципе это обычная форма парламентского исследования общественных проблем. Наши только начинают ее осваивать.

— А человек, он кто? — спросил я.

   — Эксперт одной из комиссий Верховного Совета, — пояснил Меркулов. — Славный старикан, и, возможно, он кое-что знает о твоих секретных складах.

   Я всегда поражался обилию нужных знакомых у Кости Меркулова, чуть ли не в каждом деле у него появлялся нужный человек сверху, как козырный туз у матерого шулера. При этом я никогда не слышал, чтоб он был завсегдатаем светских тусовок или старался пролезть поближе к начальству. Нет, его знакомые появлялись каким-то неизвестным образом, то ли из созвучия душ, то ли по какой-то высшей необходимости. Просто когда возникало безвыходное положение, он напрягался и каким-то чутьем отыскивал нужного человека. Очень часто только это нас и спасало. Тот мудрец, кто поставил Костю заместителем генерального, вероятно, хотел использовать именно этот талант Меркулова.

   До отъезда в «Белый дом» оставалось еще время, я поднялся к своим кибернетикам, потому что ждал от них новостей. Накануне в телефонном разговоре Слава Грязнов подал идею поискать наш «Макаров» среди тех, что были похищены или утеряны в органах милиции. Мысль была простая, ведь табельное оружие регистрировалось. Лара с Сережей восприняли подсказку как личное оскорбление, но не могли не признать ее своевременности. За клавиатурой сидела Лара, воистину богиня технического прогресса, а Сережа Семенихин толковал с ней на каком-то неудобоваримом языке.

   — Что у вас? — спросил я, делая вид, что просто проходил мимо и спрашиваю лишь на всякий случай, без всякой надежды на успех. — Работает ваш телевизор?

   — Да-да, мы работаем, — сухо кивнул мне Сережа, а Лара напомнила:

— Александр Борисович, мы вас ждем завтра в гости!

   — О, могу ли я забыть! — воскликнул я. — Я ведь только об этом и думаю. Жену специально для этого оторвал от дачного безделья. Она у меня, знаете ли, в интересном положении.

   — Да, на шестом месяце,— сказала Лара, не отрывая глаз от мелькания цифр и значков на экране монитора. — Как ее самочувствие?

   — А там про это ничего нельзя узнать? — с суеверным подозрением поинтересовался я, кивнув на компьютер.

Лара позволила себе усмехнуться, но Сережа ответил:

— Можно, но это займет много времени.

   — Избави Бог, — сказал я. — Она в порядке, и вы с нею скоро познакомитесь.

   В кабинете у меня на столе лежала целая стопка уголовных дел. Все эти дела были связаны нашими «стрелками», и потому я практически был занят расследованием одного многоэпизодного дела. От пуль предположительно трофейных немецких пистолетов в Москве уже погибло шестнадцать человек. Я вел все эти шестнадцать дел, самое давнее из которых приближалось к годовщине своего возбуждения, плюс еще три убийства из «Макарова», и формально мог явиться примером для остальных сотрудников. На самом деле все эти дела висели на нас тяжким грузом, и мы пытались вытянуть их за хилые ниточки.

   В дверь кабинета постучали, и мы с Лавриком Гехтом, следователем, с которым я делил кабинет, невольно переглянулись. У нас в прокуратуре не было обыкновения стучать, и мы должны были решить, кто из нас должен встать и впустить посетителя. Лаврик моложе, но толще, причем значительно. Он всегда вел дела хозяйственных нарушений, и бегать за преступниками или от преступников ему не приходилось.

   — Войдите! — закричал он, вставая и тем самым признавая мое старшинство.

   Я удовлетворенно откинулся за стуле. Лаврик был неплохим соседом, большинство своего рабочего времени он проводил в различных ведомствах, в кабинетах хозяйственных руководителей в разных городах страны, так что я подчас считал его залетным гостем у нас в прокуратуре.

   Вошел незнакомец в форме старшего лейтенанта милиции, растерянный человек с вытянутым лицом.

   — Здравствуйте, товарищ Турецкий, — сказал он Лаврику. — Я к вам Вот...

   Он положил ему на стол принесенную папку, и Лаврик фыркнул.

— Не ко мне, дорогой.

   — Простите,— пролепетал старший лейтенант, забрал папку и повернулся ко мне.— Здравствуйте, товарищ Турецкий. Я к вам.

   Второй заход он провел даже с той же интонацией, что и первый. Я был озадачен его появлением, потому что никого подобного не ждал.

— Что это? — спросил я, раскрывая папку.

   — Материалы экспертизы по делу об убийстве гражданина Маркаряна в Шмитовском проезде,— отрапортовал старший лейтенант.

—     Наконец-то, — буркнул я, потому что со времени последнего убийства прошло уже немало времени. — Так вы, старший лейтенант, посыльный от Грязнова, так, что ли?

   — Никак нет, — сказал старший лейтенант. — Прикомандирован к вам из Второго отдела МУРа для совместной работы. Старший лейтенант Дроздов.

   Он вытянулся и отдал честь. Я таких карикатурных милиционеров видел только в кино. Он покорял простотой нравов и знанием устава.

   — И откуда же тебя, сердечного, выковыряли? — спросил я ласково.

Он моей ласки не понял и переспросил:

— В каком смысле?

   — Откуда ты взялся, Дроздов? Я, слава Богу, Второй отдел знаю и таких занятных старших лейтенантов еще ни разу не видел.

   — Новая волна, — подал голос Лаврик. — Согласно плану усиления органов московской милиции ободрали все районные отделы в области. Вы, мил человек, откуда? Чехов, Подольск или, может, Дмитров?

   Нельзя сказать, чтобы этот парень совсем не реагировал на наше веселое хамство. Он моргал. Моргал, глядя на Лаврика, который и головы не поднял, потом моргал, глядя на меня. Наконец он понял, что мы от него хотим, и ответил:

   — Я из Свердловской области приехал. Из Екатеринбурга.

— Ого! — хором произнесли мы с Лавриком.

   Лаврику конечно же было весело, но мне было не до веселья, ведь этот уникум из Свердловской области должен был работать по делу о «стрелках». Я попросил его сходить попить газированной воды на втором этаже (он тотчас отправился!), а сам, игнорируя веселый смех Лаврика, стал названивать полковнику Романовой, легендарной Шуре Романовой, муровской начальнице.

Она подняла трубку после третьего звонка.

— Романова.

   — Александра Ивановна,— начал я,— нижайший вам поклон из прокуратуры.

   — Турецкий, ты, что ли? — спросила она. — Ну не тяни, чего надо?

   — Это что же за кадры вы нам посылаете? — спросил я с глубокой обидой в голосе. — Я что, по-вашему, велосипедным наездом занимаюсь?

   — Знаю я, чем ты занимаешься,— буркнула она.— Дроздов дошел до тебя или нет?

   — Да уж как же, согласно уставу представился. Давно он у вас?

   — С полгода уже. Ты не думай, он хлопец дельный, только прикидывается валенком. Говорит, у него имидж такой. Понимаешь, Саша, Слава Грязнов у нас политическую забастовку объявил.