Михаил Петров - Гончаров смертью не торгует Страница 8

У первой же телефонной будки я остановился и, набрав 02, сообщил дежурному о местонахождении трупа и номер автомобиля, откуда этот труп выпал. К его просьбам погодить и назвать свое имя я оказался глух и непослушен. Повесив трубку, я направился домой. Кажется, приключений на сегодняшний день у меня было предостаточно. А слишком хорошо - это уже нехорошо.

- Господи, и где тебя только черти носили? - рассматривая пожеванную мокрую куртку, возмущенно вопила Милка. - Ведь новая вещь! Во что ты ее превратил?!

- Главное, сам целым остался, а куртки дело наживное. - Успокаивая ее, я по стеночке крался к тестевскому бару, чтобы выпить за упокой рабы Божьей Раисы.

- Лучше бы ты свою шкуру так измочалил, мне все бы легче было.

- Ты враг и ничтожная женщина, - вплотную подступая к намеченному объекту, объявил я. - Тебе чуждо чувство сострадания и милосердия.

- Ты куда, гад ползучий, крадешься, ты куда крадешься? - заметив мои робкие поползновения, радостно взвизгнула Милка.

- А мне твой папенька, уезжая, строго наказывал по вечерам проветривать бар и стряхивать с бутылок паутину. Не дай бог на них какая-нибудь моль заведется.

- В твоих мозгах она уже точно завелась. Где тебя носило?

- Обижаешь, начальник, я выполнял ответственное партийное поручение.

- И потому рукав куртки измазан в губной помаде. - Тыча пальцем в ярко-красную мазню, она попыталась ткнуть в нее мой нос.

Батюшки, когда же это я так неосторожно вляпался в ее губы? Не иначе когда осматривал карманы и прочие укромные места. Красиво же я мог влипнуть, прямо классически. Только подумать - куртка, побывав в снегу под колесами, сумела сохранить такую гнусную улику. Ну, не несчастный ли я человек?

- Что замолчал-то, клоун? - входила Милка во вкус скандала. - Или придумываешь, как половчее соврать? Не надо, не утруждай себя. С тобой и так все ясно. Что ж ты ей с морды всю помаду стер? Или ничего большего ты уже не можешь? Бедная женщина! И угораздило же ее связаться с таким идиотом. Мало того что импотент, так он еще и садист. Я ей не завидую.

- Я тоже, живые вообще не склонны завидовать мертвым.

- Так ты еще ее и задушил? Поздравляю, и какую еще лапшу ты приготовился сегодня повесить на мои уши?

- Я сказал только то, что хотел сказать, - сумрачно ответил я. Просто поразительно, хоть это и трюистическая истина, мне до сих пор непонятно, почему женщины никогда не верят правде, но предпочитают любую, даже самую фантастическую ложь. - Приготовь-ка мне что-нибудь поесть, - строго приказал я, возвращаясь к прерванному занятию - детальному осмотру бутылок.

Пока, гремя тарелками и возмущением, она возилась на кухне, я попытался позвонить Катерине и немного ее огорчить, но, прослушав целую серию длинных гудков, от этой затеи отказался. Наверное, моя госпожа где-то весело проводила время. Что ж, придется навестить ее завтра. Интересно, заплатит ли она мне за выполненную работу, коли результат получился таким неожиданным?

- Наверное, заплатит, - сонно расковыривая котлету, успокаивал я себя.

* * *

К шести утра, чтобы упредить раннее исчезновение Катерины, я общественным транспортом добрался до ее дома. Как и накануне, лифт не работал, и я, чертыхаясь, уже знакомым мне маршрутом поднявшись на шестой этаж, остановился перед двадцать первой квартирой. Судя по тому, что сквозь хилую дверь новостроя не просачивалось ни единого лучика и стояла гробовая тишина, я мог предположить, что Катерина еще нежится в блаженстве хрустальных утренних снов и мой ранний визит может серьезно травмировать сексуальную психику одинокой женщины. Вкрадчиво и робко я прикоснулся к звонку. Интимно брякнув, он тут же стыдливо и кротко смолк, а я, заранее скорчив виноватую рожу, приготовился к каскаду дежурных комплиментов и детальному отчету о проделанной накануне работе. Однако все мои приготовления остались невостребованными. По крайней мере, никто не отозвался незлым тихим словом в мой адрес и никто не спешил мне навстречу. Немного встревоженный, я решился повторить вызов; результат оказался прежним. Без всякой задней мысли я легонько надавил на дверь, и она вяло и послушно поддалась моей руке. Страсть как не люблю таких вот безвольных и покладистых препятствий. От них за версту попахивает ловушкой или какой-нибудь другой пакостью. А уж мне с моим вечным невезением в такие капканы и силки попадать не впервой. Самое умное в вашем положении, господин Гончаров, - это немедленно, не раздумывая ни минуты, убираться из такого опасного места к чертовой матери. Хватит уже искать приключений на собственный зад, когда-нибудь это очень плохо кончится, а ты уже не юноша, пора бы бережнее относиться к своей драгоценной и нежной жизни.

С этой умной и сокровенной мыслью я вошел в тревожную переднюю темной квартиры и первым делом зажег свет. Кажется, пронесло! Ничего криминального и ужасного, вроде отрубленных голов и обезображенных трупов, я здесь не обнаружил. По крайней мере, одежда, обувь и косметика находились в том же порядке, что и вчера.

Немного осмелев, но все же не проходя вглубь, я просунул голову в парадную комнату, туда, где вчера меня принимала хозяйка. И тут с первого же взгляда мне не понравились небрежно выдвинутые ящики стенки. Помнится, оттуда она вчера доставала деньги. Уже мало заботясь об осторожности, но все же не снимая перчаток, поочередно щелкая выключателями, я дошел до спальни.

Мне всегда досадно, когда убивают красивую бабу, а тем более ежели она тебе должна крупную сумму денег. Похоже, с этим обстоятельством убийца не посчитался.

В отличие от Раисы, Екатерина Евграфовна на тот свет стартовала из собственной, ажурной, в рюшечках, постели, где ее бренное тело с переломанной шеей покоилось и по сей час. Совершенно обнаженная, чуть прикрывшись одеялом, она без тени смущения лежала передо мной на спине, абсолютно не стыдясь своей наготы. Немного смещенная относительно туловища голова с потешной ужимкой была обращена в мою сторону. Прикусив кончик языка, она словно дразнила меня, и близко не собираясь отдавать свой долг.

- Да, чего уж там, не переживай. Бог с ними, с этими деньгами, успокоил я мертвую. - Спи себе с миром, а я постараюсь найти твоего лиходея за просто так, - снимая шапку, пообещал я ей.

Шею ей открутил кто-то из своих, хорошо знакомых мужиков, иначе как объяснить неглиже? Только вопрос - зачем? Из-за денег? Она ведь их передала Николаю. Возможно, убийца не был об этом осведомлен и, таким образом попав впросак, не нашел ничего лучшего, как отправить свою любовницу в лучший мир. А почему вы, господин Гончаров, думаете, что сумма, переданная Николаю, была в этом доме единственной? Наивный вы человек, не может валютчица, занимающаяся драгоценными каменьями, держать в доме самый минимум. Ну и что? Предположим, деньги у нее были и он их забрал. На кой черт ему понадобилось ее убивать, ведь он прекрасно понимал, что заявлять она никуда не побежит, не в ее это интересах. Непонятно. Не следует исключать и другой вариант: а что, если деньги она ему не отдала и он удавил ее просто от злости?

Еще раз осмотрев место происшествия, я услышал и увидел то, чего раньше не заметил, да и заметить не мог, так как был всецело поглощен созерцанием Екатерины Евграфовны.

Красивый прозрачный утюг находился там, где быть ему не положено. Он стоял на прикроватной тумбочке и, остывая, тихонько пощелкивал, с удовольствием отдыхая после трудной и, видать, эффективной работы. Пренебрегая осторожностью, я вошел в спальню и, потрогав его подошву, заключил, что им пользовались не более полутора часов тому назад. На это же указывало еще совершенно теплое тело Катерины. Извинившись, я повернул ее на бок. Сомнений быть не могло. Вода и огромный, в полспины, лопнувший волдырь красноречиво говорили о том, что умирала она не безмятежно. Перекрученный узлами диагоналевый галстук давал основание предположить, что руки жертвы перед пыткой были надежно связаны, а лоскут перцового лейкопластыря, измазанный губной помадой, наводил на мысль о том, что совсем недавно он закрывал ее рот. На всякий случай все это я засунул в карман.

Неожиданно резкий телефонный звонок заставил меня вздрогнуть. Все еще сомневаясь в своем уме, я нерешительно поднял трубку.

- Ну что, орелик, подзалетел? - язвительно спросил напряженный до предела голос, показавшийся мне неуловимо знакомым.

- Пустяки, - как можно беспечней ответил я. - Сейчас позвоню в милицию, они приедут и хорошенько во всем разберутся.

- Не сношай вола, - похабно посоветовали мне. - Никуда ты звонить не будешь, не такой ты дурак, а вот мы это сделаем немедленно, если ты сию же минуту не отдашь нам все деньги.

- Какие деньги? - искренне удивился я. - Вы что-то путаете.

- Путать будешь ты. Причем следователя, козел!

Противно запищав короткими сигналами, телефон отключился. И тут же с громким скрежетом, обрывая мои нервы и сердце, дважды провернулся ключ входного замка. Чисто импульсивно я бросился к двери, но ничего, кроме неясного шороха по ту сторону, не услышал. Поздно, батенька, поздно! Думать надо было немножко раньше. Не кажется ли вам, господин Гончаров, что мозги куропатки по сравнению с вашими выглядят куда внушительней на фоне вашей непробиваемой глупости? Прекрасно понимая, что возможна подставка, тем не менее не удержаться и сунуть свой нос в капкан - тоже, согласитесь, талант, только кому от этого легче?