Глеб Голубев - Переселение душ Страница 8

Он рассказал нам, что с опахалом из птичьих перьев и пальмовых листьев в руках стоит среди других служанок на палубе большой галеры, плывущей вверх по Нилу. Их галера — лишь один из четырехсот кораблей и лодок, сопровождавших царицу Клеопатру и Юлия Цезаря в двухмесячном путешествии по великой реке.

Отвечая на вопросы, «Коперник», как бы вспоминая, что видела служанка богатой египтянки, подробно описывал, как выглядят выжженные солнцем скалистые берега, мимо которых проплывает галера, пышные храмы и нищие селения. Коммивояжер заинтересовался деталями дамских туалетов тех времен, но старый учитель начал рассуждать о них с уверенностью и удовольствием действительно опытной служанки!

Это было поразительно! Причем теперь даже я, плохо сведущая в культуре Древнего Египта, могла убедиться в правдивости рассказа «Коперника». Ведь я не так давно и не один раз смотрела нашумевший красочный фильм с Ричардом Бартоном и Элизабет Тейлор в главных ролях.

Когда «Коперник» так же подробно и обстоятельно стал описывать дом своей хозяйки, Морис задал ему вопрос:

— А какие капители у колонн, поддерживающих потолок в главном зале?

Старик озадаченно молчал.

— Вы опять увлекаетесь, профессор, — покачал головой йог. — Ну откуда простой служанке знать тонкости архитектуры? Вы и так замучили уважаемого господина Домберга своими расспросами.

В самом деле, старый учитель явно утомился. На лбу у него выступили крупные капли пота.

— Пожалеем уважаемого господина Домберга, да и зрители уже устали, — продолжал индус. — Благодарю вас, господин Домберг. Возвращайтесь к нам и пройдите на свое место в зале. Вы опять с нами.

Он низко поклонился учителю, который растерянно озирался вокруг, и помог ему спуститься со сцены.

Все начали аплодировать и вставать. А йог раскланивался, прижимая к груди ладони, сложенные лодочкой…

И тут Морис вдруг вышел на авансцену, поднял руку и громко сказал:

— Уважаемые дамы и господа! Минуточку внимания. Я так и обмерла. Сбылись мои опасения! А комиссар Гренер, конечно, сиял от удовольствия.

Зал притих. Устроитель вечера с испуганным лицом шагнул к Морису, торопливо приговаривая:

— Прошу вас, профессор, прошу вас.

Но Морис отмахнулся от него и продолжал:

— Я хочу задержать вас совсем ненадолго и объяснить, что же вам показывали под видом переселения душ. Поскольку вы сами выбрали меня в комиссию, думаю, никто не станет возражать против этого.

Операторы замерли у своих камер, видимо выслушивая приказания режиссера. Потом все они навели камеры на Мориса. Значит, решили продолжать передачу, интерес взял верх над осторожностью и боязнью скандала.

— Итак, хотите ли вы, друзья мои, чтобы я объяснил вам эти мнимые чудеса?

— Хотим! — дружно ответил зал, хотя в этом хоре слышались и отдельные протестующие возгласы.

Но Морис, конечно, сделал вид, что их не замечает.

— Прошу в таком случае всех снова сесть и соблюдать тишину, — сказал он и повернулся к устроителю вечера, с обескураженным видом стоявшему посреди сцены. — А вы, господин Арвид, как самый активный пропагандист и верный адепт переселения душ, надеюсь, не откажетесь мне помочь?

Бедному председателю не оставалось ничего иного, как покорно кивнуть. Он, правда, хотел что-то сказать, но Морис не дал ему и рта раскрыть.

— Спать! — резко взмахнув рукой перед носом толстяка, приказал он. — Спать!

И, повинуясь этому приказу, господин Арвид окаменел, замер посреди сцены, моментально погрузившись в глубокий гипнотический сон.

Все в зале ахнули и тоже словно вдруг заснули, такая воцарилась тишина.

Еще бы! Помогая мужу проводить опыты, я не раз наблюдала, как он погружает людей в гипнотический сон подобным весьма эффектным приемом, — и все равно я всегда поражаюсь и восхищаюсь. Это так называемый молниеносный гипноз. Моментально усыпить удается лишь тех, кто отличается повышенной внушаемостью и уже подвергался гипнозу раньше. Только Морис мог решиться на такую штуку. А если бы толстяк не заснул?.. Но он крепко спал — стоя, ничего не видя и не слыша вокруг, а Морис, не обращая на него внимания, деловито распоряжался:

— Давайте добавим в комиссию еще кого-нибудь, а то она сильно поредела. Желательно специалиста — историка. Кто желает, дамы и господа?

В дальнем ряду поднялся пожилой высокий мужчина в очках.

— Отлично. Простите, ваше имя? — спросил у него Морис.

— Ганс Боттом. Преподаватель истории в колледже Святого Фомы.

— Прекрасно. Прошу вас занять место на сцене, господин Боттом, и возглавить комиссию. Пожалуйста, господа, придумайте, в какие именно эпохи вам хотелось бы отправить душу уважаемого господина Арвида. Нам их вы пока не называйте, чтобы зрители не подумали, будто я специально готовлю ответы на ваши вопросы. А я займусь подготовкой его души к путешествию. Да, а где же наш уважаемый индийский гость? Куда он делся?

Только тут я, как и остальные зрители, заметила, что бородатый йог в самом деле незаметно ушел со сцены.

Я повернулась к комиссару Тренеру, но и он куда-то исчез. Кресло его пустовало. Кругом чудеса!

— Видимо, наш гость решил тоже перевоплотиться, — насмешливо продолжал Морис. — Но по некоторым признакам я подозреваю, это ему вряд ли удастся. А мы обойдемся и без него. Ведь ему-то прекрасно известна вся механика переселения душ, с какой я хочу вас сейчас познакомить.

Подойдя к Эмилю Арвиду, стоявшему посреди сцены с закрытыми глазами, Морис сделал несколько пассов перед его лицом, приговаривая:

— Спите крепче… Вы погружаетесь в глубокий, спокойный сон. Вы слышите только мой голос. Вы будете крепко спать… А когда проснетесь, вы забудете все, что я вам внушал во сне, и будете чувствовать себя хорошо отдохнувшим… веселым… бодрым… Спать… Спать.

— Ну, что же, начнем, — деловым тоном сказал Морис, обращаясь к залу. — Как видите, господин Арвид погружен в глубокий гипнотический сон. Именно это проделывал и наш гость из Индии с добровольцами, пожелавшими предоставить свои души в его распоряжение. Только он усыплял их незаметно от нас, за ширмами, якобы погружая в некий мистический транс. А перед этим… Я открою секрет, который, конечно, заинтриговал всех: что делал с нами йог там, за ширмами, отбирая самых достойных для переселения душ. Он заставил вас встать прямо, смотреть ему в глаза, — повернулся Морис к коммивояжеру, — потом слегка прикоснулся ладонями к вашим вискам и сказал: «Сейчас я отведу свои руки и вас потянет вперед за ними… Вы падаете, падаете!» Было это?

— Было, — подтвердил озадаченный коммивояжер.

— А вам, уважаемый господин Домберг, что было предложено сделать? — отыскав глазами в зале «Коперника», спросил его Морис. — То же самое?

— Нет, — вставая, ответил старый учитель. — Мне он велел сильно сцепить руки…

— И потом индийский гость сказал вам: «Вы сами не в состоянии больше разжать свои руки!» — подхватил Морис. — «Пробуйте, прилагайте усилия! Вы не можете их разжать!» И вы не смогли разжать руки, пока йог вам этого не разрешил, верно?

— Совершенно точно.

— Благодарю вас. Все это элементарные тесты на внушаемость, их проделывают гипнотизеры перед каждым сеансом, чтобы узнать, удастся ли человека хорошо усыпить, — пояснил Морис. — Господин Домберг и мадемуазель Бару успешно выдержали этот маленький экзамен и удостоились принять участие в переселении душ. Мы же с генеральным представителем, — кивнул он в сторону коммивояжера, — оказались слишком упрямыми скептиками, и нас изгнали со сцены. Но ничего, мы взяли реванш как члены комиссии, — добавил Морис под смех зала. — Кроме того, для верности он давал им выпить и некую магическую жидкость. На самом деле это был просто раствор снотворного. Какого именно — покажет анализ этой жидкости. Я незаметно отлил немного из «священного сосуда».

Снова вызвав смех в зале и аплодисменты, Морис поднял над головой маленькую бутылочку с темной жидкостью.

— Давать снотворное, чтобы легче погрузить пациента в гипнотический сои, — прием тоже достаточно распространенный. Итак, жаждавшие переселения душ оказались в полной власти коварного йога. Оставалось им внушить, где именно находилась душа каждого из них в определенную историческую эпоху. Как это было сделано? Господин Брахмачария ведь не знал заранее, какую именно эпоху назовет комиссия. Поэтому ему приходилось для каждой души выбрать несколько воплощений, так сказать, с запасом, — правда, не так много, потому что число эпох ведь невелико: первобытное общество, античность, средние века. Можно даже выделить, скажем, эпоху Великой французской революции или Реформации, как одного из важнейших событий в нашей швейцарской истории. В конце концов, нетрудно придумать перевоплощения хоть для каждого века нашей эры.