Андрей Костин - Смертельная комбинация Страница 8

Я почувствовал перед глазами розовую пелену, словно тюлевые занавески... у меня всегда так, когда невмоготу и надо дать кому-нибудь по морде.

- Я не ссориться пришел, - усилием воли я раздвигал розовый туман перед глазами, - и мне вовсе нет дела до твоей жены.

- А чего т-тебе надо?

- Уже ищут, - сказал я. - На свалке труп...

Он ударом ноги отбросил столик и вскочил так молниеносно, что я только успел заметить, как в кулаке зажат маленький черный кастет. От кастета я увернулся, но, перехватывая руку, получил, левой в скулу. Вокруг все запрыгало, он попытался несколько раз врезать мне ногой, но мы переплелись слишком тесно для хорошего удара. Все же в какой-то момент я ослабил хватку, а он только этого и ждал, ударом локтя свалил меня с ног.

Мы покатились по полу, он выронил кастет и вцепился мне в шею. Я пытался оторвать его пальцы от горла, навалился сверху, а другой рукой шарил по полу в поисках кастета. Наконец, сжал оружие... В ушах звенело и я чувствовал сознание уходит. Тогда занес руку и, наверное, пробил бы ему висок...

Но парень увидел занесенный кулак, хватка его ослабла, и он в ужасе закрыл глаза... Вот тогда я и ударил его - вскользь.

Я встал, держась рукой за стенку, дошел до двери и меня

вырвало. Постепенно дыхание восстановилось. Обернулся. Лежавший

пошевелился, потом сел, осторожно потрогал голову.

- Н-надо же так влипнуть, - сказал он, - ведь п-предупреждали - держись н-настороже.

- Кого ты хотел спасти? - спросил я. - Из-за кого ты спрятал труп?

Он молчал.

- Ты знаешь, кто убил?

Он отрицательно покачал головой.

- Тогда зачем? Зачем ты в это ввязался?

- Ты н-не поймешь, - он говорил, словно пробежал тысячу километров, кому-то п-понадобилось обмотать шею этому п-придурку моим ремнем...

- Вот это да...

Он вздрогнул и замолчал. А я пожалел, что перебил его. И еще пожалел, что стоял спиной к двери. Потому что не услышал, как подкрались сзади. Только боль расколола затылок надвое...

* * *

Когда пришел в себя, в каморке никого не было. Под волосами за ухом вздулась огромная шишка и немного кровоточила. И скула горела - она пострадала в самом начале... Ладно, заживет. Короче, я вышел из этой истории как огурчик. Все могло обернуться плачевнее. Я пренебрег золотым правилом и подошел вплотную к осиному гнезду.

Отряхнулся, в коридоре нашел умывальник, отмыл холодной водой кровь, расчесал мокрые волосы. Потом через подсобку и

кухню прошел в зал. На меня никто Не обратил внимания.

...Рита сидела за столиком и читала меню. Может, только делала вид.

- Не знала, что вы там так долго... - тут она посмотрела на меня, и глаза ее расширились. - Боже, ну у тебя и лицо...

Я усмехнулся.

- Будем заказывать? - и жестом подозвал официанта.

Другого официанта. "Наш", с черными усами, в зале показался намного позже и близко не подходил. Думаю, шишка за ухом - его рук дело.

Моя спутница изредка смотрела то на меня, то на него, но ни о чем не расспрашивала. Только когда мы пошли танцевать, она прошептала:

- Это ужасно...

- Что такое, - тихо спросил я, - неужели я наступил тебе на ногу? - Нет, но...

- Поверь, все остальное не имеет значения, - я прошептал ей на ухо.

Черные локоны щекотали мне лицо, я не выдержал, наклонился еще ниже и прикоснулся губами к ямочке над ключицей. Она вздрогнула, отстранилась, и я видел - чуть закусила губу. Но ничего не сказала. Музыка еще играла, пары танцевали в полумраке светильников, а вокруг белели опустевшие столики, и официанты лениво убирали посуду.

Мы двигались под томный вой саксофона, и сквозь ткань одежды я чувствовал тепло ее тела, а пушистые локоны снова щекотали мне губы. Она отстранялась каждый раз, когда я целовал ее в шею, ямочку над ключицей, розовую мочку уха, но руки ее

лежали у меня на плечах, и вдруг я почувствовал, что она

дрожит... провела ладонью по моей щеке, я повернул голову, так,

что мы теперь были глаза в глаза, и губы приоткрылись, влажные и

горячие, а пары танцевали, занятые собой, музыка плыла, и

ресницы ее дрожали сиреневыми тенями...

* * *

На улице было совсем темно, когда мы ушли. За это время прошел дождь и воздух очистился. Он казался влажным и солоноватым на вкус.

Мы шли по утонувшим в ваксе улицам от фонаря к фонарю. Рита сама взяла меня под руку.

- Зачем ты в это ввязался? - тихо спросила она.

- Можно, конечно, сказать, мол, нельзя безнаказанно убивать людей, - я пожал плечами. - Но мне просто надо купить восемь тонн мелованной бумаги... И получается, что для этого мне необходимо сначала найти убийц директора. И какой-то чемодан с деньгами. Глупость, верно?

- Не думаю, что глупость, - она еще теснее прижалась к моему плечу. Неужели ты не понимаешь, как рискуешь? Эти люди способны на все.

- Я тоже на кое-что способен. Особенно, когда светят десять процентов от сделки. Я имею в виду бумагу.

- Поверь мне, - она остановилась, продолжая удерживать меня

за локоть. - эти десять процентов достанутся тебе тяжело. Если вообще

достанутся.

- У меня просто нет другого выхода, - я покачал головой. - Я

и так сижу на мели.

- Неужели ты не можешь жить как все люди?

- Почему? Я как раз и живу как все. Ты ведь тоже не просто так связалась с директором.

- Я бы давно с радостью все бросила, - сказала Рита, глядя куда-то мимо меня.

- Почему?

- Ну, во-первых, вовсе не хочется загреметь в тюрьму.

- Так серьезно влипла?

- Я была секретаршей директора и очень многое знаю про их дела. Практически все. Да еще и мой муж был его персональным водителем. Представляешь? Если бы у директора была жена, вряд ли она знала бы больше меня.

- Ну так ты, наверное, и заменяла ему эту самую жену?

- Давай не будем об этом.

- Почему?

- Я не собираюсь обсуждать с тобой свою прошлую жизнь.

- Нет, просто интересно.

- Что тебе интересно?

- Например, почему твой муж больше не водитель персоналки? Хотя, думаю, груз, который он возит нынче, не слишком отличается.

- Видишь, значит, он не прогадал, - она улыбнулась.

- И еще меня интересует, как это получилось, что целый склад бумаги оказался бесхозным?

- Не думаю, что мне следует тебе все рассказывать.

- По-моему, у нас уже установились доверительные отношения, - я улыбнулся.

- Ты слышал про аварию?

- Да. - Там вся территория заражена. Какое-то боевое отравляющее вещество. Все должны были вывезти и уничтожить... Так и сделали. По документам.

- А на самом деле?

- Сам догадайся.

- Уже догадался. И были случаи отравления?

- Поначалу много. Только их не регистрировали. У людей что-то с психикой происходило. Помнишь толстого доктора у меня в гостях? Вот к нему в больницу их и отправляли. А он ставил диагноз. Конечно, никакого отношения к отравленной территории этот диагноз не имел.

- Но ведь эта бумага тоже ядовитая.

- Наверное.

- То есть, люди купят книгу - и...

- Может быть, после этого они окажутся в больнице, - Рита пожала плечами. Но только кому придет в голову связать все это с нашим третьим складом?

- Мне придет. Теперь придет. Я ведь тоже иногда покупаю издания на мелованной бумаге.

- И будешь молчать, как все, - она грустно посмотрела на меня. - Ты ведь собираешься заработать на этой сделке?

- Мне теперь кажется, что я смогу прожить и без нее.

- Значит, бумагу купит кто-то другой. Не такой щепетильный.

- А тебе не нравятся щепетильные?

- Я просто таких не встречала.

- У меня еще масса других достоинств.

- Начинается самореклама? - глаза у нее посветлели.

- Должны же мы узнать друг друга получше.

- Зачем? - Рита скривила губы, - Я, например, вовсе не хочу, чтобы ты узнал меня получше.

- Тебе есть что скрывать?

- Скорее, я многое не хочу вспоминать.

- Ладно, начнем с чистого листа.

- А надо ли?

- Об этом надо было раньше подумать - скажем, пару часов назад.

- Ну и что же случилось за эти два часа?

- Я уже сказал, между нами установились доверительные отношения.

- А, понятно... Она засмеялась и попросила сигарету.

Курила молча, и я впервые увидел, как она докурила ее до конца.

* * *

- Поднимешься? - спросила Рита возле подъезда.

Я и сам этого хотел. Она взяла меня за руку, и вот так, рука в руке мы прошли по всей лестнице, и, даже когда она искала ключ и одной рукой возилась с замком, мы не разжали ладоней.

Не зажигая света, захлопнули дверь, и я нашел в темноте ее губы. Мы целовались целую вечность, иногда вдруг она прятала лицо у меня на груди и что-то шептала, и тогда я прикасался губами к ее волосам, а потом она снова запрокидывала голову и еще теснее прижималась ко мне. Шепот становился все бессвязнее и переходил в тяжелое обжигающее дыхание, и тогда ее била дрожь,

словно волны расходились кругами от бедер до кончиков пальцев.

Неожиданно она затихла, как онемела, всей тяжестью повиснув у меня на руках. Мы так и стояли посреди темной прихожей.