Фридрих Незнанский - Московский бродвей Страница 8

– Еще бы. Такое переживание. Писали, что весь туалет был залит кровью.

– Вот-вот. Но он все-таки напряг память и сообщил мне одну очень важную деталь. Перед тем как перерезать плечо женщине и соответственно до того, как ранить самого режиссера, преступник несколько раз повторил, что делает он это, чтобы отомстить за Анжелику.

– Ясно… Очень просто, как дважды два. Значит, Симеонов чем-то обидел Анжелику и та подослала к нему убийцу?

Лена отрицательно покачала головой:

– Нет. Во-первых, если бы он намеревался убить Симеонова, он бы так и сделал. А он нанес удары в плечо. Это больше похоже на демонстративное запугивание. А во-вторых, на самом деле Анжелика никого не посылала. Да и не могла послать, так как никаких обид в отношении Симеонова не держит.

– Откуда ты знаешь?

– Я с ней говорила.

– А, значит, ты успела допросить и Анжелику?

– Естественно. Правда, это был не допрос, а просто дружеская беседа. Дело в том, что я с ней давно знакома.

– Хм… Это меняет дело. Значит, получается, ты заинтересованное лицо? Но в таком случае ты обязана заявить самоотвод.

– Получается так, – согласилась Лена.

– Однако заявлять самоотвод ты, кажется, не намерена?

– Если честно, нет. Ну сам посуди, кто я такая? Пятая спица в колесе. Все равно решения принимает Бородулин. Так что особого вреда следствию я принести не могу. Согласен?

– Закон есть закон, – менторски поднял я указательный палец.

– Хотя, – продолжала Лена, – одно нарушение я уже допустила. Узнав о том, что преступник упоминал имя Анжелики, перед тем как ранить женщину, я не внесла это в протокол допроса Ковтуна. Вот в чем дело.

– Ого, да это уже прямое процессуальное нарушение. Тебя за это по головке не погладят.

– Я знаю. Но до того как Бородулин вникнет в протокол допроса Ковтуна и узнает об этом, я решила провести собственное небольшое частное расследование. Все-таки в свое время мы с Анжеликой были почти подругами…

– Даже так? Интересно…

– Мы с ней познакомились давно. И совершенно случайно.

– А ты мне ни разу не рассказывала.

– Хм… Я тебе, Юра, много чего не рассказывала.

Я укоризненно погрозил ей пальцем:

– Вот так вот. Вызволяешь человека из трудного положения, можно сказать, от гибели избавляешь, а он отвечает черной неблагодарностью. Я-то думал, что мне почти все о тебе известно.

– Не волнуйся, Юра, – неожиданно серьезно ответила Лена, – это правда. Тебе известно почти все. А знакомство с Анжеликой – это мелочь. Эпизод, о котором я и сама почти забыла. Во всяком случае, я так думала до того момента, пока ее имя не прозвучало в деле о нападении на певца Симеонова.

– Еще не прозвучало, – поправил я, – ты же скрыла этот факт от Бородулина.

Лена кивнула:

– Да. Но я уверена, что это ненадолго. Мне удалось, конечно, оттянуть время, но Бородулин все равно скоро узнает об этом. От Ковтуна ли, от Симеонова, от раненой женщины, но узнает. Он же все равно будет их передопрашивать.

– Интересно, как ты собираешься объяснить то, что не внесла в протокол допроса Ковтуна такую важную деталь?

Лена беспечно пожала плечами:

– Ну Ковтун ведь мог что-то напутать. Он раненый, в больнице лежит… У него в голове все путается… Я это так и объясню. Как ты считаешь?

– Несерьезное объяснение… Хотя, может быть, именно по этой причине и прокатит… – Я с сомнением покачал головой. – Ох, чувствую, будет тебе большой нагоняй. Ну ладно. А теперь расскажи наконец, что тебя заставило нарушить Уголовно-процессуальный кодекс и чего ты, собственно, хочешь от меня.

– Я тебе все с самого начала расскажу…

Лена зажгла сигарету и задумалась. Вызывать в памяти события ее не то чтобы далекого, но уж точно бурного и даже трагического прошлого было непросто – я это прекрасно понимал. В сущности, своей постоянной маской донельзя разбитной девчонки Лена прикрывала свою очень ранимую и впечатлительную натуру. А впечатлений у нее в жизни было ой как много! Иной добропорядочной семье на всех хватит – от прадедушек до внучатых племянников. Поэтому я не торопил ее. В сущности, никаких дел у меня, как я уже говорил, не имелось, а выслушать еще одну захватывающую историю из жизни Лены Бирюковой я был не прочь.

– Познакомились мы совершенно случайно. – наконец начала Лена. – Однажды я зашла в большой универсальный магазин на Новом Арбате купить себе какую-то мелочь – колготки или платки. Стою в торговом зале, смотрю шмотки, которые на вешалке висят, и вдруг чувствую – кто-то тихо и осторожно в мою сумку лезет. Я резко повернулась – стоит девушка. Молоденькая совсем, стрижечка короткая, потертые джинсики, сережка в носу. А рука по самый локоть в моей сумке. Ну у меня реакция хорошая, я ее хвать и не отпускаю. А она жалобно так смотрит на меня, как нашкодивший ребенок. Глаза блестят, вот-вот расплачется. Ну постояли мы чуть-чуть, она руку дергает, а я не отпускаю. Говорю:

– Хочешь посмотреть, что у меня в сумке?

Девушка только всхлипывает и молчит.

– Ну что делать будем? – спрашиваю.

Она вздыхает тяжко так, и слеза по щеке стекает. Я, еле сдерживая улыбку, лезу в сумку, достаю платок и ей протягиваю:

– На, вытри. А то тушь потечет.

Она вытирает и говорит:

– Отпустите меня… тетенька, я больше не буду.

Ну детский сад, в самом деле. Ну и потом, сам посуди, какая я ей «тетенька»? Ну немного старше… Я еще крепче ее за локоть держу и вывожу из магазина, а то на нас уже продавщицы внимание обращать начали. Мне просто любопытно стало, что такая вроде приличная девчонка, а по чужим сумкам шарит. Молодая совсем, на воровку не похожа. Сажаю ее в свою машину, а она тут вообще разрыдалась. Сидит, ревет, сопли по лицу размазывает. Думает, я ее сейчас в милицию повезу. А меня, честно говоря, смех разбирает, потому что вижу родственную душу. Конечно, я до карманных краж не опускалась, но разного дерьма уже тогда повидала выше крыши.

– Это верно, – заметил я, – и что, это оказалась Анжелика?

– Да. Ну понятно, ее тогда никто не знал. Мы с ней разговорились, она рассказала, что, собственно, довело ее до жизни такой. Приехала она откуда-то с Алтая, вслед за мальчиком своим, с которым познакомилась там, у себя. Он служил неподалеку от ее городка. Ну как это обычно бывает! Приехала в столицу, любовь-морковь… А потом поматросил ее мальчишечка-москвич, да и бросил. Кому такая нужна – провинциалка, ни кола ни двора, ни прописки, ни приданого? Родители, видно, мозги сынку своему вкрутили, вот он ей деньги на обратный билет, да и выгнал. А что делать дальше? Деньги, которые он ей дал, быстро кончились, ночевала она на вокзале, питалась «ништяками».

– Чем? – поинтересовался я.

– Это так на молодежном жаргоне объедки в столовках называются… А что ей было делать? Домой ехать? Стыдно, родители косо глядеть будут, подруги по углам шушукаться начнут, соседи сплетнями замучат. Да и вообще, не хотелось ей в свой вонючий городишко возвращаться. Я ее очень хорошо понимаю! Так и осталась в столице. А у нее талант был – пела Анжела хорошо. Ну раздобыла где-то старую гитару – и айда на Арбат. Поначалу все шло хорошо. Денег заработанных на жизнь хватало, даже каморку в коммуналке сняла. Постепенно стала она чем-то вроде местной арбатской достопримечательности, люди специально приходили посмотреть на Анжелу. Ну ясно, через некоторое время местная мафия на нее тоже внимание обратила. И потребовала денег за место. Она поначалу отнекивалась, потом согласилась – делать нечего. А тут новая беда. Знаешь, если не везет, то во всем. Когда пришла пора платить, ее комнатку ограбили соседи-алкаши. Вот и пришлось ей хочешь не хочешь где-то денег добывать. Пораскинула мозгами и решила кошелек вытащить, дурочка. Счастье еще, что именно я оказалась ее первой жертвой. А не то оказалась бы в милиции, загремела бы в тюрягу… Вряд ли ей попался бы такой же хороший адвокат, как мне…

Она озорно подмигнула. Действительно, страшно подумать, что бы случилось, не окажись я в нужный момент ее адвокатом…

Однако, несмотря ни на что, я поспешил остудить ее пыл:

– И ты ей поверила? Знаешь, воровки и проститутки мастерицы байки травить. Они такое придумают… Правдоподобно, главное…

– Ты, я вижу, большой спец? – ехидно заметила Лена.

– Естественно. Забыла, что я следователем работал? Да еще под началом Александра Борисовича Турецкого. Так что опыт есть.

– Конечно, поначалу я тоже думала, что Анжела заливает. Но потом поняла – все это правда. И решила я ей помочь.

– Неужели дала денег, чтобы расплатиться с бандитами?

– Нет, конечно. Заехали в ее квартиру, забрали оставшиеся после ограбления пожитки. И повезла я ее к себе. Помыла, приодела. Отвела ей комнатку. А своему кадру сказала, что это, мол, моя горничная будет. Он не возражал и даже зарплату назначил…

– Короче говоря, девчонке повезло. Счастье само в руки упало.

– Да. Ну а когда я послушала, как она поет… И какие песни пишет… В общем, решила я ей по-настоящему помочь. Устроила в один из приличных ресторанов, опять через своего мужика. А потом произошли события, о которых ты знаешь, – меня обвинили в убийстве, посадили в тюрьму… Конечно, на некоторое время я потеряла Анжелику из виду. А потом как-то раз включаю телевизор – и вижу знакомое лицо. Через некоторое время мы с ней встретились. Оказалось, что дальше события развивались как в сказке: в ресторане совершенно случайно оказался один известный продюсер, из самых крутых, он обратил на нее внимание и решил начать ее раскручивать.