Анна Маяская - Маньяками не рождаются Страница 8

— Что-нибудь есть новенькое о Васильке? — поинтересовался дед.

— Нет, — ответила Нюра. — Ничего не узнала о тех, кто продукты привозит, даёт деньги, я ведь теперь не работаю, таков приказ неизвестного хозяина. Денег столько, что можно жить сытыми и одетыми, но недостаточно, чтобы отправить Настю учиться в областной центр. И как мне увидеть того, кто всё это делает, почему выбрали нас, а не кого-то другого. Мне приказано Василька держать только у тебя на хуторе.

— Да, едрёна-феня, задачка. Какой-то храпоидол играет с нами. Но что ему нужно от Василька? Боюсь я за него. Если родственник, то зачем такие траты на хуторе? Электростанция маленькая работает и раз в три дня приезжает электрик или слесарь, не знаю. На вопросы не отвечает.

— Говорит, меньше спрашивай, дольше проживешь. Вот так, Аннушка, странные наши дела. Я стар, прихварывать стал. Боюсь, помру, а малец испугается, да забежит от страха куда в лес, не найдешь в нашей глуши. У парня никаких документов не имеется, чей он родом и откуда. Как привезли три года назад младенца, так и остался до сих пор.

— Я все время забываю спросить тебя дедушка Роман, ты говорил, что у него на ножке была привязана ленточка из роддома, наверное там номер и фамилия матери должны быть.

— Да, Нюрок, где-то имеется у меня эта штуковина вместе с пелёнками, а на них только штамп «Родильное отд..» Сама знаешь сколько у нас роддомов по России имеется. А ленточку из клеенки я табе счас же выдам.

Он порылся в коробке с орденами и медалями и достал такую серую ленточку, только из клеенки вырезанную.

— Накось, читай.

— Тут цифра 5, фамилия Иванова В. Г. Ни города, ничего. А роддом N 1. Значит еще цифра дня рождения. Давай — ка посмотрим как следует пелёнки и распашонку. Смотрели, вертели.

— Да вот же на одеяльце штамп и в нем г. Кировоград или Калининград, непонятно.

— Так. Почему же тоды мальца забросили далеко от дома. Мы же в другой области находимся.

— Что будем делать?

— А что ты сделаешь со своей оравой ребятишек и мною стариком. Тут видать как бы не оказался наш мальчик краденым?

— Но почему именно к нам привезли ребёнка? Значит это кто-то из наших родственников?

— Не морозь чепуху, Анна. У нас в родне — голь перекатная. Кто может сделать такое? А сколько денег потрачено на содержание малыша. В этот хутор миллионы вколочены.

— О ком вы говорите? — входя к ним спросила Настя.

— Не твоё дело, — ответила мать. Иди к детям.

— Никуда я не пойду. Ты прекрасно знаешь мама, что я не отступлюсь от своего, пока не узнаю вашу тайну.

— Права не имеешь допросы нам устраивать, — резко сказала мать.

— А ты не думаешь, мамочка, что где-то живёт и плачет о потерянном сыне мать Василька?

— Ну и ну, — высказался дед Роман. — Ты, что же птаха, всё выслушала?

— Я не способна специально подслушивать разговоры, но мне надоели мультики и малявки, я вышла на крыльцо, просто стояла и смотрела на земную прелесть, а вы в это время о штампиках заговорили. Вы права не имеете хранить эту тайну. Тебе, дед нужен этот благоустроенный хутор в обмен на человеческую судьбу? Ты старый, а что будет с Васильком?

— Вы его вырастите, — ответил дед. — Ты резво рассуждаешь, да жизни не знаешь. Может его прячут от губителя какого. Иначе бы давно нашлись родственники.

— Хорошо, — ответила упрямая девчонка. — Скажись больным, и давай с Васильком к нам. Не допусти, чтобы этому ребенку сделали плохо. Я прошу вас, там нас много и цивилизация. Милиция есть. Район наш большой. Не хутор, где могут его забрать, похитить, продать, всё что угодно.

Дед с Анной даже присели от неожиданного объяснения тринадцатилетней девчушки, так много знающей о жизни.

— Ну что вы уставились на меня? Я понимаю, дедушка он много не видел и не знает, о чём вещает телевидение в своих передачах «Очная ставка», «Преступление и наказание». Мама, ты-то должна понять, что здесь что-то не так. Закрывайте ваш дом, дедушка, и вместе с малым едемте с нами.

— А кот, собака, коза?

— А мы их всех возьмём с собой… Не в квартире, в частном доме живём, всем места хватит.

Молчание затянулось.

— Тогда, мамочка, я не уеду отсюда, пока не решим этого вопроса. Вы уезжайте, а я хорошо подумаю, что и как.

— Тоже мне Агата Кристи нашлась, — проворчал дед, но согласился, что одним им оставаться больше не нужно, а мать поскорее всё уладит с теми, кто привезет продукты и деньги. Объяснит им о нездоровье дедушки и предложит перевезти Василька к ним. Обедали. Не подавали вида о тревоге, всё было как всегда. Сергей заметил нервозность троих, но ничего не сказал. Нюра была сестрой его матери, они были близки, часто встречались, а единственного сына Валентины она любила как своего. Его невозможно было не любить, обаятельного, с ямочками на щеках, кареглазого красавца. Сергей неделю назад вернулся из Армии, где служил в погранвойсках. Ему, пограничнику, в несколько минут удалось расшифровать наличие какой-то тайны, а какой, это он узнает. Оглядев комнату мельком, он увидел на столе детские вещи, очень похожие на те, что в роддомах заворачивают младенцев. У его друга имеется малыш, поэтому знает, что это такое. Он отозвал тётушку в сторону и попросил прогуляться с ним до родника.

— Говорят все про этот чудо-родник, а я уеду и не увижу его.

— Так ты с Настей или с кем другим сходи, — запротестовала Нюра.

— Нет, милая тетушка, только с вами.

Пришлось согласиться. Дед Роман начал приготавливаться к чаю, а Настя за кустиками и деревьями пошла следом за ними.

— Тётя Нюра, — сказал серьезно Сергей. — Выслушайте меня внимательно и постарайтесь принять немедленные меры. Вы оказались в очень опасной ситуации. То, что у вас тайна с мальчиком Васильком, ясно, но вы не представляете тех людей, которые его держат здесь.

— Откуда ты знаешь? — удивилась тетушка.

— Ваши секреты с дедом Романом прозрачны, пелёнки роддомовские валяются, телевизор привезли, своя электростанция, водопровод. На хуторе, где больше никто не живет. Всё это стоит несколько миллионов. Откуда такая роскошь у дедушки?

— Ладно, я тебе как сыну верю и даже рада, что ты будешь знать и поможешь мне в этом запутанном деле. Малыша привезли три года назад двухдневного прямо из роддома, из другой области, так как я номера машины увидела и поняла, что чужие. Их было двое. Сказали, что муж и жена. Имён не назвали. Объяснили, что усыновят ребенка, от которого в роддоме отказалась мать. Но неожиданное осложнение заставило их увезти дитя куда-нибудь, так как мать-то отказалась, а сама состоит в браке и нужно разрешение отца. Они его ищут. А до тех пор не могут усыновить. Назвали его Васильком и попросили меня немедленно связаться с дедом Романом на хуторе. Их условием было проживание ребенка именно здесь. Сказали, пока не найдут отца и не получат отказ, он будет жить у деда. Хутор переоборудовали, у поворота поставили знак — «Въезд запрещен». Ты сам видел, как они стараются. Может быть это богатые бездетные родители, но почему именно Василёк им понадобился, когда столько детей бездомных — загадка.

— Это не загадка, а криминал, — пояснил Сергей. По всей вероятности ребенка украли с какой-то целью. Может это богатый наследник, может из мести, а может и вообще кровавым делом обернуться. Вы поедете домой с детьми, а я пока останусь здесь. Нельзя рисковать невинным малышом, и жизнью деда Романа. Те, кто все это придумал, не оставят живым свидетеля.

— Сереженька! — Нюра даже присела от неожиданности. — Неужели так серьёзно?

— Очень серьёзно, тетя, и развязка может быть ужасной. Найти отца ребёнка они смогли бы при их то бабках за полчаса. Сейчас компъютерный век.

— Что же мне теперь делать? — Женщина была в полной растерянности.

— Нужно срочно найти возможность поискать его родителей, но тайно, а сейчас вы, как ни в чем не бывало, отправляйтесь домой. Завтра, постарайтесь приехать сюда, я за это время что-нибудь придумаю. Они вернулись к дому, выпили чаю, и Нюра засобиралась домой.

— Дед Роман, вы не возражаете, если я останусь на несколько дней у вас? Красотища — не выразить словами.

— Что ты, милок, я только рад людям. А ты наш родной. То — то Васильку радости будет.

— Я тоже хочу остаться, — запротестовала Настя.

— Господи, девке через неделю четырнадцать лет стукнет, а она всё никак не поймет, что пора по дому мне помогать.

— Я пойду работать в милицию, или в прокуратуру, а домашними делами пусть занимаются женщины без мозгов.

— Ты что говоришь, значит твоя мать безмозглая, если занимается вами?

— Ты у нас исключение, машину сама водишь, врач по специальности, но почему-то сидишь дома.

— Я вас воспитываю, и ты прекрасно знаешь, сколько людей ищет помощи именно у меня?

— Ладно, мам, не шуми, выразилась неправильно. А всё — таки разреши мне остаться здесь. Ну хоть на денёк.