Тьма после рассвета - Маринина Александра Страница 8

– Мы обратились в милицию только в четверг. Сначала мы их искали, бегали по всем дворам вокруг дома, в сквериках смотрели, в подворотнях, в подъездах. Мы с Олегом и Володей Смелянским искали на улице, а Лена обзванивала по телефону больницы, бюро несчастных случаев, Сережкиных одноклассников, друзей по двору, по кружкам. Конечно, было уже поздно, одиннадцать вечера, начало двенадцатого, дети спали, но Лена разговаривала с родителями… Некоторые даже будили детей, спрашивали у них, не знают ли чего, не встречались ли с Сережей и Аллой тем вечером.

– Что было потом?

– Потом мы подумали, что, может быть, дети поехали к нам, сюда. Конечно, это звучит совершенно невероятно, но… Мы с Ленкой Смелянской вспомнили, как однажды прогуливали школу, классе в девятом, кажется, и попались директрисе, – Татьяна слабо улыбнулась. – То есть мы в тот день вообще в школу не ходили, встретились с утра и потащились гулять в парк Горького. А там наша директор школы с внуками. Кто же мог знать, что она в отпуске! Она нас с Ленкой узнала, потому что раньше вела у нас математику. Орала страшно и велела привести родителей, грозила исключением из комсомола. Мы перепугались, от страха мозги совсем отшибло, и мы, две дурочки, вместо того чтобы расходиться по домам, решили спрятаться на даче. Как будто от того, что мы не вернемся домой, ситуация сама собой мимо пролетит. И мы подумали, что ребята могли что-то натворить и побоялись возвращаться к Смелянским.

– А они могли натворить? – с интересом спросил Виктор.

– Все подростки могут, такой возраст, – вздохнула Татьяна и принялась разливать заварку по чашкам, потом добавила кипятку. – Для взрослых это не считается таким уж проступком, а дети могут воспринять как катастрофу.

– Что, например?

– Например, испачкать одежду или ключи потерять. Или деньги. В общем, все, за что дома может попасть, то и катастрофа.

– Значит, вы Аллу ругали за такие вещи? – уточнил Гордеев.

– Что вы, нет, конечно. А Лена очень сердилась на Сережу, Володя тоже всегда строго наказывает, особенно если что-то теряется.

– То есть Смелянские воспитывают сына жестко?

– Ну… в определенном смысле – да. Лена и Володя планируют для Сережи блестящую карьеру, и самое страшное прегрешение в Володиных глазах – что-то потерять. Я сама слышала, как он выговаривал Сережке, что, дескать, сейчас ты ключи посеял, а завтра документы, потому что невнимательный, несобранный, а знаешь, что с тобой сделают за утрату важных документов или партбилета? На твоей жизни можно будет ставить жирный крест! В общем, запугивал его ужасно.

– Бил?

– Нет-нет, что вы! Никогда. Володя очень строгий и принципиальный очень, это правда, но поднять руку на человека, тем более на ребенка… Нет.

Строгий и принципиальный руководитель контрольно-ревизионного управления… Такой вполне может вызвать ненависть или стать жертвой шантажа, и похищенный из подобных соображений сын – не самая гнилая версия, хотя и самая невероятная.

– Хорошо. Что вы сделали, когда подумали, что дети могут находиться у вас дома?

– Олег поехал сюда, а я осталась у Смелянских.

– Как Олег поехал? Вызвал такси? Городской транспорт ведь уже не ходил.

– Поймал частника. Вызывать по телефону, дозваниваться в диспетчерскую, потом ждать неизвестно сколько… Да вы сами, наверное, знаете. Через полчаса позвонил из дома, сказал, что детей нет. Он хотел вернуться к Смелянским, но Михаил Филиппович посоветовал ему оставаться дома, сидеть здесь и ждать, вдруг ребята объявятся, или придут, или позвонят.

– Михаил Филиппович? – переспросил Гордеев. – Кто это?

– Прасолов Михаил Филиппович, работает в Минторге на какой-то высокой должности. Он очень помогал, ездил со мной на служебной машине к кинотеатру встречать детей, потом велел своему водителю возить Олега и Володю по всей округе. Успокаивал всех, советы давал, в общем, вел себя как настоящий руководитель на поле боя.

– Я понял. Что было дальше, после того, как выяснилось, что детей здесь нет?

– Володя Смелянский сказал, что нужно идти в милицию.

– Когда это было? В котором часу?

– Примерно в половине третьего ночи, наверное…

– Так, – Виктор сделал пометку в блокноте. – И вы пошли в ближайшее отделение?

Татьяна покачала головой и почему-то отвела глаза.

– Не пошли? Почему?

– Лена… Она сказала, что если мы просто так придем, никто ничего делать не будет, потому что нужно, чтобы прошло не меньше трех суток с момента исчезновения человека. Нужно организовать убедительный звонок сверху, чтобы заявление приняли и начали искать. И чтобы искали как следует, а не номер отбывали.

– Понятно. И вы с этим согласились?

– Да, Лена сказала, что нужно подождать хотя бы до восьми утра, когда уже прилично звонить. У нее есть какие-то влиятельные знакомые в МВД, она сказала, что они обязательно помогут, позвонят, кому надо, и всех поставят на уши.

Ага, вот теперь ясно. У таких, как Смелянские, вся жизнь по блату. Они убеждены, что для обычных простых людей существует один порядок, а для людей со связями – совсем другой, обслуживание по классу люкс, все самое лучшее. К врачу – не в районную поликлинику, а к выдающемуся профессору по знакомству, колбаса – не из ближайшего к дому гастронома, а из спецраспределителя. Такие, как эта Елена Андреевна, не верят, что обыкновенные рядовые сотрудники милиции будут работать грамотно и ответственно, потому что рядовые – для рядовых, а для Смелянских и иже с ними – только самые-самые, а лучше всего – министр внутренних дел генерал армии товарищ Щелоков лично.

А Татьяна Муляр, похоже, своей подружке Смелянской в рот смотрит. «Лена сказала…» Лена сказала то, сказала это, Лена знает, как лучше. Ну, понятное дело, раз дом – полная чаша, стало быть, умеет жить, бога за бороду держит.

– Ваша подруга права, пропавших людей начинают искать только по истечении трех суток, – мягко проговорил Гордеев. – Но это касается взрослых. На детей и подростков данное правило не распространяется, их начинают искать сразу же, как только поступает сигнал. Жаль, что вы этого не знали. Продолжайте, пожалуйста. Мы остановились на том, что около половины третьего ночи вы решили дождаться утра и позвонить какому-то человеку из МВД. Что происходило дальше?

– Ничего… Я осталась у Смелянских до утра, чтобы сразу узнать, что делать и куда обращаться, если Лена позвонит тому человеку. Мы с Олегом все время звонили друг другу, узнавали, нет ли новостей. Детали я плохо помню, я была в ужасе… Ночь прошла, как в кошмаре. В начале девятого Лена начала звонить своему знакомому домой, но не застала, он уже уехал на работу. Потом дозванивалась по служебному номеру, ей отвечали, что его нет на месте. Потом она его все-таки поймала, поговорила. Он велел ждать. А через полчаса примерно в квартиру Смелянских пришли из милиции.

Виктору стало обидно. Кто сказал этим людям, что на «земле», в отделениях милиции и районных управлениях внутренних дел, работают тупые ленивые непрофессионалы? Майор Гордеев, как и почти все его коллеги, начинал на «земле» и хорошо знал, насколько несправедливо подобное мнение и какие порядочные и преданные делу люди служат в низовых подразделениях. Конечно, в семье не без урода, и среди сотрудников милиции можно встретить и туповатых, и ленивых, но ведь такие люди есть в любой профессии. Хотя нельзя не признать, что при контроле сверху и соответствующей команде иногда действительно стараются больше. Иногда. Но далеко не всегда. Чаще все-таки стараются в полную силу без всяких команд и надзора.

Бюрократию, служебную иерархию и режим секретности никто не отменял. И делиться информацией ни один сыщик не любит. Поэтому для того, чтобы поговорить с сотрудником, занимающимся выявлением и раскрытием хищений социалистической собственности, Гордееву пришлось сначала докладывать своему начальнику, потом ждать, пока начальник поговорит с руководством МУРа, которое свяжется с начальником городского управления БХСС, а оттуда спустится соответствующая команда тому оперативнику, который «обслуживает» сферу торговли. Самое смешное, что с этим опером Виктор Гордеев, как выяснилось, был знаком очень давно, вместе выпили не один литр горячительных, вместе отлавливали «пропавшего без вести», а на самом деле ударившегося в бега проворовавшегося заведующего складом…