Гибель вольтижера - Юлия Александровна Лавряшина Страница 8

– Прекрасно! Люблю иметь дело со здравомыслящими людьми. С Геннадием Стасовским вы состоите в официальном браке?

– Уже седьмой год.

Это она произнесла безо всякого выражения. Логов даже удивился: быстро она собралась! Хотя это уже не имело значения: на арене Марта выдала себя с головой, да еще на глазах у всей цирковой труппы. Или остальные и без того были в курсе?

– Психологи считают семилетие брака периодом кризиса… В этом дело?

– Мы мирно живем, – насторожилась она.

– А супруг догадывался о ваших отношениях с Михаилом Венгровским?

– О каких еще…

Это вырвалось прежде, чем мозг блокировал инстинктивное желание защищаться. Замолчав на полуслове, Марта юрким кончиком языка облизнула губы и опустила глаза:

– Гена никогда ничего не говорил… Мне казалось, он не знает. Мы были осторожны.

– А Михаил мог… Ну, скажем, похвастаться приятелям?

– Чем?

– Ну как же… Такая роскошная женщина снизошла до обычного мальчишки!

Сработало. Ее мягкие губы дрогнули, она впервые взглянула на него с интересом. Женщинам нравится, когда их отношения с молодыми любовниками представляют именно так: не она хищница, гоняющаяся за свежей плотью, а он – ненасытный охотник до зрелой красоты. Глупо, конечно, но самооценку, должно быть, повышает…

– Я просила его никому не говорить, – даже голос Марты зазвучал иначе. И ручку она положила… Похоже, и успокоительное не понадобится.

Логов вздохнул:

– Но наверняка вы не знаете.

– Наверняка – нет. Я же не подслушивала его разговоры.

– Ну разумеется!

Поднявшись, он прошелся по кабинету, разминая плечи и слегка морщась. Не стоит все время нависать над ней и сверлить взглядом, пусть расслабится окончательно, доверится ему, даже посочувствует – у кого не затекала спина? Остановившись перед стендом с призами, Артур принялся с любопытством рассматривать их:

– Смотрите-ка, вот и воздушных гимнастов награда. Позапрошлый год. Миша уже работал в цирке?

Ответ был известен ему, но хотелось, чтобы Марта вгляделась в тот день, когда выпускник циркового училища перешагнул порог их цирка.

– Позапрошлый? Нет. Тогда еще нет. Он пришел к нам год назад.

– И сразу влюбился в вас?

Артур опять польстил ей, и это вновь сработало: Марта даже улыбнулась. «На этом и остановись, – велел себе Логов. – А то скорбящая мадам вообразит, будто я готов ее утешить».

– Не знаю, – это прозвучало самую малость, но все же кокетливо. – Миша говорил, что так и было.

– Вы часто встречались?

– Ну… Не то чтобы. Раз в неделю. Иногда и реже.

– Кто был инициатором свиданий?

Ее узкие плечи слегка дернулись:

– А какое это имеет значение? Разве это как-то связано с Мишиной… смертью?

– Позвольте мне решать, что имеет значение, а что нет, – отозвался Логов холодно. – Так кто?

Марта поджала губы:

– Он.

«Врешь!» – Артур удивился тому, какой мстительный привкус ощутил. Ханжой вроде не был, почему же сейчас его так раздражала эта банальная ситуация? То, что Марта не могла не понимать, как просто ее мужу убить или по крайней мере покалечить вольтижера, даже не прикоснувшись пальцем? Просто не протянув вовремя руки… Жалкий сантиметр пустоты может оказаться смертельным. И черта с два докажешь, что Стасовский виновен! Видеосъемка не проводилась, это Артур уже выяснил. Если только из зрителей кто снимал? Надо будет подключить «телик», кинуть клич, вдруг повезет…

– Михаила не смущало, что ему предстоит работать в одном номере с вашим мужем?

Ее губы сжались: «Не лезь не в свое дело!»

– Его вообще мало что смущало, если уж…

– Честно? – подхватил Артур. – Я вас умоляю, только так. Иначе мы не поймем, что случилось.

Гримаса непонимания должна была выглядеть искренней, но Артур не сомневался: эта женщина думает о том же, о чем и он сам.

– А что случилось? Миша недотянул. Промахнулся. И это ужасно! – Ее и впрямь накрыло отчаяние – голос сорвался, и Марта задохнулась, схватившись ладонью за основание шеи, точно это могло помочь.

Продохнув, она продолжила, глядя на Логова с неприязнью:

– Просто ужасно… Но такое случается. У наших ребят опасная работа. И каждый знает, на что идет. Миша не собрался. Или… О господи! – ее рот опять судорожно схватил воздух. – Думаете, это я виновата? Мы договорились встретиться после их выступления… Это могло отвлечь его? Думаете, он волновался?

«Ну конечно! – Логов отвел глаза. – Размечталась…»

– Возможно, – отозвался он сдержанно.

Его не оставляло ощущение, будто Марта ведет двойную игру. Не было сомнений, Мишина гибель действительно поразила ее, но она уже успела сообразить: терять и второго мужчину сейчас совсем ни к чему. И будет защищать мужа с пеной у рта! Себя готова обвинить, ведь это ей ничем не грозит. Вряд ли она всерьез собиралась оставить Геннадия ради Миши… А скорее всего, даже мысли такой не допускала! Артур не раз слышал, как женщины говорят о молодых любовниках: «Он как глоток свежего воздуха». Глотнула и отправилась своей дорогой… А парень лежит там со свернутой шеей.

– Расскажите мне о своем муже, – преодолев отвращение, попросил Артур, смягчив тон. – Ваши отношения в последнее время не изменились? Не возникло отчуждения? Холодности? Может, вам только казалось, что Геннадий не в курсе…

Показалось, будто ее светлые глаза потемнели, только в глубине холодно мерцала ненависть. Редко женщины смотрели на Артура с таким выражением, но это не задело его. Он понимал: Марта уже приняла решение и признаваться, обличая мужа, не собиралась. Поздновато она, конечно, решила стать супругу надежной опорой, но, если окажется, что Стасовский не виновен, их брак может выжить. Теперь его жена будет напугана на всю оставшуюся жизнь…

– Нет, – бросила Марта. – Гена ничего не знал. Уверяю вас, между нами ничего не изменилось. Он всегда был нежен и заботлив.

«Ну и черт с тобой! – подумал Артур устало. – Не хочешь помогать, и не надо».

– Нам придется вызвать вас еще раз, – произнес он официальным тоном. – Надеюсь, на официальном допросе вы вспомните больше подробностей.

Марта поднялась, выпрямила спину:

– Не думаю.

Открывать перед ней дверь Логову не захотелось.

* * *

Меня преследовал запах крови, которого не было и быть не могло. Но мне чудилось, будто его источали красное покрытие арены, красный занавес, красный костюм клоуна, лицо которого трагически вытянулось. Он был застигнут врасплох свалившимся на всех горем и даже забыл снять свой круглый накладной нос, тоже кровавый…

Этот нос не давал мне покоя, обжигал глаза, и я не выдержала, тронула клоуна за локоть:

– Лучше снять…

Объяснять ничего не пришлось, он тут же неловким жестом сорвал мягкий шарик, сунул в карман. Потом кивнул мне:

– Спасибо. Я как-то…

– Да понятно!