Таинственный гость - Проуз Нита Страница 8

– У меня ужасное предчувствие, – шепчет она. – Все очень, очень дурно обернется. Для меня. Для нас.

Тут в дверях возникает еще одно лицо, знакомое и вызывающее радость своим появлением.

– Анджела! – кричу я и выскальзываю из кабинета, чтобы постоять с ней в коридоре.

В руках у нее чашка чая.

– Вот, – говорит Анджела, передавая мне теплую чашку. – Я решила, тебе это нужно.

– Спасибо. Я не могу в это поверить, Анджела. Не могу поверить, что он мертв.

– Мне тоже никак не верится, – отвечает она. – Будем надеяться, что этому скоро найдется объяснение. Но, Моллс, говорю тебе, ситуация – дрянь. Прямо как в криминальных подкастах.

Я привычна к обморокам, так что в этот момент мой старый враг – головокружение – наносит мне еще один удар, вызывая во мне ужасное чувство, что весь мир переворачивается вверх дном. Чтобы не упасть, я концентрируюсь на чашке в моих руках.

Разве не странно, что смысл чего бы то ни было может извратиться в мгновение ока? Всего несколько месяцев назад Анджела познакомила меня с подкастами в жанре тру-крайм, от которых я осталась в восторге. Вместе мы прослушали целый подкаст под названием «Дюжина грязных подозреваемых» о череде убийств, совершенных мафией в пригороде. Прошло десять минут с начала первого эпизода, а Анджела уже угадала убийцу.

– Ба! – радостно воскликнула она, когда имя убийцы раскрылось в финальном эпизоде. – Ну и кто теперь босс мафии? – вопрошала Анджела, танцуя от радости из-за своей проницательности, и ее огненно-рыжие волосы тоже будто бы танцевали.

Всего несколько месяцев назад жанр тру-крайм был для нас развлечением и формой эскапизма, но теперь при одной мысли об убийстве у меня дрожат коленки.

– Молли, с тобой все в порядке? – спрашивает Анджела.

Мне удается слегка кивнуть.

– Не переживай, – говорит она, – я держу ухо востро. Дам тебе знать, если на свет полезет всякая грязь.

– Грязь?

– Молли, – произносит она, касаясь моей трясущейся ладони, – такую внезапную смерть трудно назвать естественной.

– А если она неестественна, в чем тогда дело?

– В криминале, – говорит Анджела, пристально глядя на меня округлившимися глазами.

– Моя бабушка говорила: «Не спеши с выводами, иначе оступишься и упадешь».

– А моя бабушка говорила: «Смотри в оба, чтобы твой банан не стащили обезьяны», – отвечает Анджела. – Вот я и смотрю.

Вдруг из кабинета мистера Сноу доносятся рыдания. Мы обе заглядываем внутрь и видим: это Лили, схватившись за голову, плачет в кресле.

– С ней все нормально? – спрашивает Анджела.

– Если честно, я не знаю, – отвечаю я вполголоса.

Я благодарю Анджелу за чашку чая. Та кивает и уходит без единого слова.

Я вхожу в кабинет и ставлю чашку на стол рядом с той, которая уже была у Лили.

– Вот, – говорю я. – Чашка хорошего чая заставляет забыть обо всех невзгодах, а если нет, надо выпить еще одну.

Я жду улыбки, взгляда на меня, но не получаю ни того ни другого.

Время тянется поразительно долго, пока я бессмысленно болтаю о том, какой порядок в кабинете у мистера Сноу, как сильно разнятся между собой книги в кожаных переплетах и в мягких обложках, как бабушка не только посвятила меня в премудрости полировки серебра, но и научила искусно чистить переплеты при помощи ткани без ворса и седельного мыла.

– Молли… – внезапно произносит Лили.

Я торопливо подбегаю и сажусь возле нее на стул.

– Да?

Ее глаза как две лужицы с рябью на поверхности.

– Мне страшно.

– Я знаю, – отвечаю я. – Но почему?

– Потому что умер известный человек. Потому что во всем всегда винят горничных. Тебе это лучше всех известно.

Я беру ее руки в свои и уже открываю рот для пламенной речи о том, что добро всегда побеждает зло, а смелость города берет, но тут в дверях появляется мистер Сноу.

– О, слава богу, – говорю я. – Я так рада видеть…

Но слова застревают в горле, потому что, когда мистер Сноу входит в кабинет, позади него я вижу женщину, с которой я, к своему огромному несчастью, повстречалась несколько лет назад и надеялась больше никогда ее не увидеть. Крупная, внушительная, с широкими, как у спортсменки, плечами, одетая в черный свитер и черные брюки, хотя ношение ею штатского вместо полицейской формы меня никоим образом не успокаивает.

– Здравствуйте, Молли, – произносит детектив Старк, уверенно стоя на пороге кабинета мистера Сноу.

Я знаю, этикет требует от меня сказать что-то вроде: «Какая приятная встреча» или «Как я рада снова видеть ту, которая несколько лет назад несправедливо обвинила меня в убийстве мистера Блэка и едва не разрушила мою жизнь», но я научилась помалкивать в тех случаях, когда слова не хотят выстраиваться в голове.

– Кто-то набрал девять-один-один, как только мистер Гримторп потерял сознание, – говорит мистер Сноу. – Молли, полиция прибыла сразу после того, как вы покинули чайную.

– А следом прибыла и я, – кивает детектив Старк, просовывая большие пальцы в петли для ремня и раскачиваясь взад-вперед на каблуках, точно ковбой из старых фильмов. – Быть здесь – то еще дежавю, – добавляет она, осматривая кабинет мистера Сноу.

– Надеюсь, не то еще, – говорю я. – Если вы хотите вести здесь расследование, то в этот раз предпочтительно не допускать грубых ошибочных обвинений. Как говорила моя бабушка: «Любой может ошибиться, но дважды ошибаются только дураки».

Мистер Сноу откашливается.

– Молли, ты, конечно же, встревожена из-за того, что случилось утром…

Старк входит в комнату, видит в кресле сгорбившуюся, расстроенную Лили и кивает на нее:

– И похоже, встревожена не только Молли. Насколько я понимаю, эта молодая женщина подавала Гримторпу чай перед его кончиной.

– У этой молодой женщины есть имя, – говорю я. – Лили Финч, горничная на стажировке. Прошу, не обижайтесь, что она молчит. Похоже, она просто в шоке.

– Я подсяду? – спрашивает детектив, пододвигая себе стоящий перед Лили стул, и садится прежде, чем кто-либо успевает ей разрешить. – Мне нужно задать вам ряд вопросов! – слишком громко говорит детектив.

Она думает, Лили глухая?

– Слух у Лили в полном порядке, – говорю я, пока Лили изучает свои белые руки, которыми стискивает колени. – Человек она не самый велеречивый, зато, уж поверьте, исключительно одаренная горничная.

– Вот я и хочу знать, чем она так одарена, – отвечает детектив. – Лили, вы же понимаете, что мистер Гримторп мертв. Только что я внимательно осматривала его тело и заметила некоторые… странности. Подозрительные странности. Поговаривают, сегодня утром вы занимались его чаем.

– Откуда вам это известно? – спрашиваю я.

– Шерил сообщила полицейским, – отвечает мистер Сноу. – Она с утра отирается на месте трагедии.

– Как связано то, что Лили наливала чай мистеру Гримторпу, с тем, что он упал и умер? – спрашиваю я.

Детектив поворачивается на стуле лицом ко мне:

– Молли, люди не умирают внезапно без веской причины. Обычно им в этом кто-то помогает. – Затем она отворачивается от меня и наклоняется прямо к лицу Лили. – Лили, кто-то, кроме вас, трогал сегодня утром чайную тележку Гримторпа?

Тишина.

– Вы наблюдали сегодня в отеле что-нибудь необычное? Наверху или, может, внизу на кухне?

Лили не отвечает. Ее глаза остекленели и ни на чем не фокусируются. Мне на ум приходит, что она в кататоническом ступоре, и старая привычка требует произнести слово «кататонический» вслух, но я ей противлюсь.

– Детектив, – вмешиваюсь я, – сегодня утром на кухне подготовили две чайные тележки для мистера Гримторпа. Одну подали ему до мероприятия, другую – во время оного. Лили было поручено доставить обе тележки. А что касается «чего-нибудь необычного», то в отеле «Ридженси гранд» странности пугающе нередки. Несколько недель назад один из постояльцев пронес в номер змею. Его питомица сбежала и свернулась калачиком в кресле лобби. К счастью, я заметила странную на вид «катушку» на изумрудно-зеленой обивке, прежде чем на пресмыкающееся уселась весьма пышнотелая мадам. А знаете ли вы, что однажды я поймала поп-звезду, насыпающую колотый лед в унитаз, чтобы охладить шампанское? Ну а буквально вчера несколько поклонников мистера Гримторпа разгуливали по отелю с фальшивыми ВИП-пропусками на груди.