Рождественские преступления в книжном магазинчике - Коллектив авторов Страница 8

Бет положила бы ключи и крикнула: «Я раз восемь была на волосок от смерти, пока добралась от поезда досюда. На улицах так скользко!»

А Том бы прикоснулся к ее затылку, к длинным светлым волосам, на которые уже начинал капать растаявший снег с шапки, и целовал бы жену, пока та не рассмеялась, потому что испытывал голод, хоть и относящийся вовсе не к ужину. А к блеску крошечных кристалликов льда на ее бровях. Наконец, она бы заключила: «Нужно купить лыжи».

Виски скользит в желудок, когда Том встает, направляется на кухню и наливает себе еще одну порцию. Потом опускается на колени перед кроватью, нашаривает почти пустую бутылку и восстанавливает уровень алкоголя в первой, после чего относит теперь уже совсем пустую тару к входной двери.

Их нужно выбрасывать по мере накопления в контейнер для стекла, и это важно.

Чуть помедлив, Том берет рамку с фотографией, на которой изображен вместе с женой. На снимке они оба улыбаются поверх толстых шерстяных шарфов во время спонтанного путешествия на Кони-Айленд. Их лица раскраснелись от холода и от водки, выпитой в одном из залитых флуоресцентным светом русских ресторанчиков, где на столах в вазах красуются искусственные цветы, а меню написано кириллицей, но пузатые официанты понимают даже с акцентом произнесенное слово «водка». Эта фотография сделана в другой рождественский сезон, до происшествия.

До Эдди Адамо.

До того, как Том придумал идеальное применение оружию.

Он возвращает рамку на место. На пальцах остается пыль.

В тот день Бет наклонилась ближе, озираясь по сторонам, будто кого-то в ресторанчике заботило, о чем говорят американцы, и прошептала:

– Здесь все едят нафаршированную чем-то капусту. Русским вообще позволяется готовить что-то другое? Или любая пища обязана доставляться в желудок только в сопровождении капусты? – и опрокинула рюмку водки в горло.

– Осторожно, – отозвался Том. – Я бы не хотел проделать такой путь лишь для того, чтобы нести тебя домой.

– Мы не пойдем домой еще очень долго. Может, и вообще никогда, – усмехнулась жена.

До того как покинуть квартиру, Том вытаскивает из бумажника затертую почти до дыр записку, которая живет там постоянно с тех пор, как он ее обнаружил на журнальном столике. Затем перечитывает отрывок, всегда вызывающий слезы. Несколько строчек, написанные рукой Бет. Строчек, после чтения которых Том чувствует себя способным на убийство.

«Я очень долгое время провела в страхе. Прости, что не сообщила об этом раньше: не хотела, чтобы ты винил себя, если всё в итоге полетит под откос, а тебе не удастся предотвратить катастрофу. Я очень боюсь Эдди и того, что он может сделать. Боюсь за свою жизнь, боюсь, что ничего уже не исправить. Но знай: я всегда любила тебя. Извини, что не говорила этого чаще, зато чувствовала каждую минуту каждого дня».

Том в последний раз смотрит на прогибающийся пол, подтекающую раковину и жир между плитками вокруг холодильника. Они не должны были очутиться в такой дыре, но что случилось, то случилось. Он планировал найти более высокооплачиваемую работу, чем охранник. Наверное, любой считал тогда проблемы безработицы временными. А еще тогда рядом была Бет…

Том убирает пустую бутылку из-под виски в один из черных пакетов алкогольного магазина, прячет пистолет во внутренний карман потрепанного зимнего пальто и выходит.

Снаружи Мюррей-стрит выглядит пустой, но в воздухе так и витает странное напряжение, ощущение предпраздничной мании, которое заставляет спешить даже на почти пустой улице, по скользким от снега перекресткам. Том точно знает, где сейчас находится Эдди Адамо. От мыслей о нем руки так и чешутся, в кончиках пальцев покалывает. Недели планирования: за днями, когда холодели ладони, следовали ночи, когда по всему телу выступал пот. А еще дополнительные походы на склад алкоголя, хотя обычно требовалось заглядывать туда не чаще раза в неделю.

Руки Тома не дрожат, когда он приближается к зоне утилизации и избавляется от бутылки. Пустую тару всегда нужно выносить и отдавать на последующую переработку, а не оставлять в квартире, и это важно.

Почти так же важно, как Рождество казалось для Бет. Том почти воочию видел, как она сворачивает с улицы Уоррен прямо перед ним, возвращаясь в их ужасное жилище после посещения книжного магазина, который всегда вызывал у нее ощущение, словно она очутилась в сцене из «Гарри Поттера». «Загадочный книжный магазин».

Бет бы подошла и сказала Тому: «Я только что прочитала лучший в мире абзац. Мне ужасно нравится брать книгу наугад и пробегать глазами первые строчки. Тогда возникает предвкушение чего-то нового впереди, как при посадке на самолет. Ну, знаешь? Будто покидаешь прежнюю жизнь? Я прочитала первые абзацы пяти книг на ближайшей полке. В магазине не возражают. И не заставляют покупать. Честно, я поставила все пять книг на место. Но может…»

Нет.

Том не станет думать о деньгах, которых у них не было, потому что не хочет думать о том, чего не может изменить. И это важно.

Бет бы подошла и сказала Тому: «Я только что прочитала лучший в мире абзац. Мне ужасно нравится брать книгу наугад и пробегать глазами первые строчки. Тогда возникает предвкушение чего-то нового впереди, как при посадке на самолет. Ну, знаешь? Будто покидаешь прежнюю жизнь? Эдди обнаружил вчера в общей зоне стопку книг, просто оставленных, как никому не нужный хлам, и забрал их в свой отдел, разрешив мне заходить и…»

Нет.

Нет, нет, нет.

Том зажимает ладонью рот, точно от невозможности говорить станет легче думать. Это не помогает, но и не мешает. Скорее, ощущения отвлекают от мрачных мыслей.

Бет бы подошла и сказала Тому: «Я только что прочитала лучший в мире абзац. Мне ужасно нравится брать книгу наугад и пробегать глазами первые строчки. Тогда возникает предвкушение чего-то нового впереди, как при посадке на самолет. Ну, знаешь? Будто покидаешь прежнюю жизнь? В Рождество у меня всегда появляется такое ощущение. Словно я переместилась в другую реальность, где горят гирлянды, а во всех витринах красуются елки. А ты хочешь поставить елку в этом году? Помнишь тот детский восторг, когда на ней загорались огни?»

Вот только Том не помнит ничего подобного. И вообще не помнит почти ничего хорошего в своей жизни до появления Бет.

Пистолет в кармане пальто теперь кажется тяжелее, чем раньше. Том сворачивает на улицу Уоррен и смотрит на красную неоновую подсветку бара «Приют енота», в которой