Галина Романова - Закон сильной женщины Страница 9

– Егора дома нет. – Дама в нарядном шелковом халате выглянула на площадку. Поправила высокую прическу. Оглядела Воронова. – А что вы хотели? Вы из школы?

Месяц назад Воронову пришлось общаться с отцом, мать тогда была в командировке.

– Нет, я из полиции. – Он показал удостоверение и поспешил успокоить мгновенно побледневшую мамашу: – Нет-нет, не волнуйтесь, ничего не случилось. Просто хотел кое о чем спросить вашего сына.

– На предмет? – Из-за спины матери выросла внушительная фигура. Папаша, тоже в халате, но в банном, белом.

– На предмет происшествия месячной давности, – коротко улыбнулся Воронов. И соврал: – Появилась новая информация, нужно ее проверить.

– Понятно. – Складка на мясистом лице отца разгладилась. – Боюсь, мы вам ничем не поможем. Егора нет.

– А где он?

– Его в городе нет, не только дома. – Отец широко развел руки, будто хотел со спины облапать жену. – Мы его от греха подальше к деду отправили, в Питер. Дед – кадровый военный, он ему спуску не даст. А станет бузить – вообще в кадетское училище отдадим. Так что…

– Так что извините, ничем вам помочь не можем. – Дама улыбнулась, неуклюже пролезла под рукой мужа и скрылась из глаз Воронова.

– И хотели бы уже забыть обо всем этом, – наставительно пробасил толстый папаша Егора. – О друзьях этих непутевых, об этой мерзкой находке. Всего вам, капитан!

Мужик с шумом закрыл дверь. Щелкнул замок. Из-за закрытой двери донеслось:

– Достали, мать твою! Какая-то шлюха под дозой забыла одеться, а мы отвечай.

Воронов поморщился, сделал шаг влево. Позвонил в соседскую дверь – в квартиру Витька. Сережа с бабушкой жили в соседнем подъезде.

У Витька долго не открывали. Потом что-то загремело, хрустнуло. С протяжным скрипом распахнулась дверь, обитая крашеной фанерой. Глянули два заплывших глаза.

– Че надо, мент? – Мать Витька почесала себя под левой подмышкой.

– Витя где?

Он сразу поставил ногу между притолокой и дверью, чтобы она не вздумала закрыть дверь у него перед носом. Мамаша проследила за его движением, криво ухмыльнулась. Пожала плечами.

– Где Витя ваш?

– Мой? – В голосе зазвенела ненависть.

Швырнуть бы эту бабу в корыто, полное мыльной воды. И замочить часа на два, чтобы отмылась как следует. От матери Витька несло грязными тряпками, перегаром, потом, еще черт знает чем, от чего его тошнило.

– Где сын, спрашиваю? – Он повысил голос и угрожающе навис над ней. – Лишить тебя материнства? Отправить его в детский дом, а тебя на нары?

– Чего сразу на нары-то? – обиделась она.

– За тунеядство!

– А хрена там! – Она показала заскорузлый кукиш и повертела им туда-сюда. – Работаю я, всегда работаю. Официально с трудовой книжкой. Так-то, мент.

– А чего нажралась тогда, раз работаешь?

– Имею полное право в законный выходной. – Она подперла бока кулаками, и ее тут же повело в сторону, пришлось хвататься за притолоку. – Витька у овощного трется наверняка, конца смены ждет. Они до десяти работают.

– Зачем трется?

– А пересортицу ему отдают, которую не продали. Помидорка где-то помялась, апельсины заплесневели или яблоко с одного бока подгнило. Бананы вчера принес – вполне, знаешь. Закусывали и Витька хвалили.

– Вот же дура: сын – добытчик, а ты пьянь! И не стыдно тебе? Пойдет по твоим стопам – тебе понравится?

– В смысле? – не поняла спьяну.

– Пить станет с тобой на пару, вот в каком смысле. Тебе понравится?

– Чего это он пить станет? Сразу прямо и пить…

Она оскорбилась! Нет, ну вы видали?

– А того, что яблочко от яблоньки – сама знаешь. Он каждый день видит тебя, пьяную, немытую, вонючую. Не запьешь с такой радости, а? Как думаешь?

Она вдруг потупила взгляд и, покачиваясь, молчала минуты три. Потом с тяжелым вздохом оторвала руки от притолоки и провела ладонями по лицу, будто умывалась.

– Ты меня, мент, не воспитывай, самой тошно. А как бросишь? То мужик бутылку принесет, то друганы его. Соблазн это называется. Понял?

– Это не соблазн называется, это называется алкоголизм. И его лечить надо. Ты хоть знаешь, что твой Витек курит? А ему сколько лет?

– Курит? – протянула она, и заплывшие глаза странно вытаращились на Воронова. – Не врешь?

– Зачем я буду врать? Потому и нашли месяц назад женщину на пустыре, что с сигаретками там шкерились.

– Вот сволота, а! А мне: «Мам, я даже не пробовал»! Как вот его воспитывать, если он врет постоянно? – со слезой воскликнула она.

– Личным примером, – произнес Воронов почти по слогам. Убрал ногу от двери, пошел к лестнице. Оттуда крикнул еще раз: – Только личным примером!

Витек в самом деле торчал у овощного. Сидел на бетонных ступеньках перед служебным входом. У ног валялся объемистый пакет.

– Здорово, Витек, – осторожно улыбнулся Воронов и резко сократил расстояние: боялся, что пацан даст деру. – Как жизнь молодая?

– Нормально, – буркнул тот и резво наступил на окурок – заметал следы.

– Чего там? – кивнул на пакет Воронов. – Овощи-фрукты?

– Ага. Хлеб еще. Уронили с лотка сразу три батона здесь за углом. – Витек довольно улыбнулся. – Они даже не испачкались совсем. Над огнем подержи – все микробы сдохнут. Просто в пыль упали и лежат, а я подобрал.

– А ты все подбираешь, что плохо лежит, так?

Воронов поставил ногу на нижнюю ступеньку, так что если бы пацан вздумал сорваться с места, сразу бы споткнулся. Второй ногой подпер пакет с трофеями, их Витек точно не бросит. Тот наконец понял, что попал в западню – перестал дергаться и стрелять глазами.

– Не все я подбираю, – забубнил Витек, – чего сразу все? Хлеб, говорю, упал.

Похлопал себя по карманам, достал надломленную сигарету, вставил в рот и поднес зажигалку. Этого Воронов стерпеть уже не мог. Да этот Витек чуть старше его Данилки! Разве он может представить сына дымящим?

– Я тебе покурю! – выдернул он сигарету прямо у шкета изо рта. – Курилка нашелся! Следом за стакан возьмешься?

– Чего сразу за стакан? – Витек с сожалением проследил за сигаретой, которая исчезла под каблуком Воронова.

– А так все начинается, Витя. Сначала сигаретка, потом стакан, потом вещь украсть – пара пустяков.

Он это просто так сказал, без задней мысли. И тут же понял, что попал. Взгляд Витька заметался – со стены на землю, с земли на кусты, с пакета на ботинки Воронова.

– Какую вещь? – Голос у пацана размяк от перепуга.

– Ту самую, которую вы втроем скрыли от следствия, – шел уже напролом Воронов, хотя не был уверен ни в чем.

Витек за месяц мог украсть что угодно. И два месяца назад мог украсть, и три. Но выбора не было: надо кружить пацана, пока он один и стережет добычу, которую не бросит.

– Давай, Витя. Почему я должен из тебя по слову тянуть? Что вы от меня скрыли месяц назад?

Шкет молчал. Не иначе, прикидывал, что известно этому менту. Говорил ли он уже с Серегой? С Егором вряд ли – Егор в Питере.

– Или ты мне сейчас говоришь все как было, или я отправляю тебя в детский приемник, – пригрозил Воронов. – Мать пьет, отец в отключке, ты побираешься. Чем не повод привлечь внимание социальных служб?

– Ладно. Чего сразу в приемник-то? А оттуда куда, в детдом? Я лучше утоплюсь пойду, чем туда.

Витек глянул на него так мрачно, так по-взрослому, что у Воронова горло перехватило.

Что же это делается, а? Что у этой пары взрослых в мозгах, если их сын вынужден побираться у магазинов? Что у них в душе, что они не боятся парня потерять?

– Эту штуку Егор забрал. Мы так решили – от греха подальше. – Витек уставился на свои пальцы, которые переплел странным узлом. – Он же сейчас в Питере у деда.

– Какую штуку?

– Ту, которую мы рядом с теткой этой голой нашли.

– Что за штука?

– Золотая вещица такая. Монета – не монета, мы так и не поняли. Вроде монета, а дырочка сделана, чтобы на цепочку вешать. Мы решили, что она ей не нужна. Потому что она была абсолютно без всего. Даже сережек в ушах не было, хотя уши проколоты.

– А вы неплохо ее рассмотрели, прежде чем позвали на помощь, да? Тетка голая! Да без сознания! Можно и потрогать, так?

– Я не трогал, – брезгливо поморщился Витек. – Серега лапал ее. Он вообще какой-то ненормальный. Извращенец! Журналы всякие смотрит. В Интернете порно качает. Бабка его тю-тю! – Витек покрутил пальцем у виска. – Думает, он уроки учит, а он…

Таких откровений месяц назад Воронов не слышал. А кто станет откровенничать в присутствии взрослых? Даже с Витьком рядом мать сидела, странным образом очнувшись от запоя. И при Сереже бабка была. И отец при Егоре. Потому и бубнили в три голоса: ничего не видели, ничего не слышали.

– Лапал он ее, лапал и нашел кулон, так?

– Ага. Под спиной у нее лежал. Слева.

– В области сердца… – задумчиво обронил Воронов.

Его собственное сердце билось с такой силой и частотой, что глушило мысли. Если это кулон Богдановой, где цепочка? Как такое могло быть, что кулон нашелся, а цепочка нет? Пацаны заодно сперли?