Николай Леонов - Диктатура Гурова (сборник) Страница 9

– Значит, вы считаете, что они излишне усердствуют, а остановить их некому, отсюда и травмы, – спросил Гуров. – Ну а что с самим нападением на учителя физкультуры?

– Вы знаете, тут уже совсем ничего не понятно, – сказал Чернов. – Человек благое дело сделал, подростков организовал, занимался с ними, своего свободного времени не жалея. Кому он мог помешать? А что еще удивительнее, как с ним могли справиться – он же человек спортивный, тренированный.

– А что он сам говорит?

– Сказал, что его сзади чем-то тяжелым по голове ударили, и он сознание потерял, а очнулся уже весь избитый. Идти он не мог, так, на руках подтягиваясь, до ближайшего дома дополз и шум поднял. Тут уж люди и полицию, и «Скорую» вызвали.

– С ним я тоже поговорю, – пообещал Гуров. – Теперь по поводу погрома в музее в ночь с 28 на 29 марта. Что вы думаете по этому…

Гуров не смог договорить, потому что у Кедрова зазвонил телефон и он, взяв трубку, несколько секунд послушал, а потом, вскочив и побледнев, как мел, заорал:

– Что? Как это могло произойти? Ищите немедленно! Хоть из-под земли найдите! – А потом, положив трубку, рухнул в кресло и в ужасе посмотрел на Льва Ивановича.

– Что с детьми? – сразу все поняв, хрипло спросил Гуров.

– Оказывается, их уже давно в интернате нет. И Дмитрий тогда после допроса туда не вернулся, и его братья с сестрой в тот же день пропали, – трясущимися губами ответил Афанасий Семенович. – И части их вещей тоже нет!

– Ну, я вас предупреждал! – прорычал Гуров сторонникам Сафонова и повернулся к Кедрову: – Кто вам звонил?

– Старший наряда. Они подъехали к интернату и спросили у охранника, где им найти Батюшкиных, а он ответил, что их уже давно там никто не видел, с того самого дня, как Диму полиция увезла.

– Звоните директору интерната! – приказал Гуров, и Афанасий Семенович схватил трубку. Сам Лев, достав телефон, позвонил Романову и, когда тот ответил, в самый последний момент удержался от того, чтобы назвать его «Сашей» – неприлично так с ним перед посторонними фамильярничать, сказал:

– Александр Александрович! Все Батюшкины пропали! С вещами! Еще 26 марта! Дай бог, если они просто сбежали! Только у вас хоть и весна по названию, но температуры-то минусовые, так что и замерзнуть могли. Возможен вариант, что их убили, как опасных свидетелей. Пусть Матвей свяжется с их отцом, который у него на каком-то прииске работает, и узнает, не приехали ли его дети из Новоленска – как знать, вдруг они на каких-нибудь попутках смогли до дома добраться. Если же их там нет, свяжись с Василичем, пусть народ поднимает! Всех! Без исключения! И все вертолеты в воздух! Детей искать надо!

– Твою мать! – заорал губернатор так, что Гуров чуть не оглох, а его голос разнесся по всему кабинету. – Сейчас позвоню! А с директора интерната башку сниму собственными руками!

Пока Гуров разговаривал с Романовым, Кедров в голос орал на директора интерната за то, что тот не обратился к ним, когда выяснилось, что дети пропали, но, выслушав ответ, осел в кресле и трясущейся рукой пытался положить трубку на рычаг, но никак не мог попасть.

– Афанасий Семенович! Что еще случилось? – окончательно разъярился Гуров.

– Лев Иванович! Оказывается, когда ему доложили, что никого из Батюшкиных нет на месте, он позвонил полковнику Сафонову, а тот ему приказал шуму не поднимать, заявление в полицию не писать и родным не сообщать, объяснив это тем, что жрать захотят, сами обратно прибегут, – растерянно глядя на Гурова, сказал Кедров. – Причем звонил он в присутствии всего педсовета, который он срочно собрал, когда исчезновение детей обнаружилось.

Гуров не то чтобы успокоился, просто его гнев приобрел другую форму и из состояния неуправляемого бешенства перетек в холодную, рассудочную ярость. Да, изначально он не хотел посвящать Стрелкова в то, какую мразь тот привез в город, чтобы посмотреть, как Сафонов будет себя вести и что делать, но то, что он узнал, не оставляло ему выбора. И выход из этой ситуации был только один, хотя в детали Лев решил Геннадия все-таки пока не посвящать. Рано!

– Афанасий Семенович, соедините меня, пожалуйста, с Геннадием Архиповичем, – попросил он каким-то звенящим, металлическим голосом.

– Да-да! Конечно! – мелко-мелко закивал тот.

Но, набирая номер, он постоянно путался в цифрах, а потом все-таки умудрился набрать и передал трубку Льву Ивановичу, но тот поставил телефон на громкую связь и, когда Стрелков ответил, сказал:

– Гена, это Гуров.

– Привет, Иваныч! С приездом тебя! Уже успел что-то узнать?

– Скажи, для тебя будет новостью, если я скажу, что твой родственник – такая мразь, что я даже слов подобрать не могу? – бешеным голосом спросил Гуров.

– Та-а-ак! И что этот придурок натворил? – не предвещавшим ничего хорошего голосом спросил Геннадий. – Я тебя знаю, ты зря лютовать не будешь!

– Знаешь, в моей голове это не укладывается, должно быть, в силу собственной недоразвитости или непрофессионализма, – ответил Гуров. – В подробности тебя Афанасий Семенович посвятит, некогда мне сейчас этим заниматься. А вот то, как Сафонов умудрился с такими скудными умственными способностями и хамскими замашками стать заместителем начальника управления, будет предметом моего отдельного с тобой разговора! И мало тебе не покажется! Это я тебе твердо обещаю! Когда Стас узнал, что он тут замом Кедрова стал, то до того обалдел, что даже выругаться связно не смог! Как ты вообще додумался этого подонка сюда на работу затащить? У него же на лбу крупными буквами написано, что он распоследняя сволочь?

– Я?! Затащить?! – ошеломленно воскликнул Стрелков. – Иваныч! Да этого и близко не было! Мне жена месяц мозг выносила, умоляла, чтобы я помог мужу ее сестры! Достала так, что я согласился!

– Ну, с ней ты сам будешь разбираться, но почему замом к Кедрову? – не унимался Гуров.

– Так он же полковник, а место зама как раз вакантным оказалось, – объяснил Геннадий. – Но я его предупредил, чтобы вел себя тише воды ниже травы.

– Поздравляю! – издевательским тоном сказал Лев. – Он все сделал с точностью до наоборот!

– Да что он натворил? – уже в голос заорал Геннадий. – Чую я, что он в такое дерьмо вляпался, что ему и названия-то не подобрать!

– Стал под Кедрова копать, – объяснил Гуров. – Я не знаю, что он людям от твоего имени наобещал, но сумел перетянуть на свою сторону часть офицеров, и в управлении произошел раскол. Чему же удивляться, что в городе такой бардак, если полиция не работает, а интриги плетет!

– Чего?! – взревел Стрелков. – Ну, я эту суку собственноручно в его же дерьме и утоплю! Он что себе думал? Что, если меня один раз уговорили ему помочь, то он теперь может, прикрываясь моим именем, вытворять все, что его задняя нога захочет?

– И с ним, и со своей женой ты будешь сам разбираться, – остановил поток этого красноречия Гуров. – А сейчас я тебе хочу сказать только одно: если я рожу твоего родственничка еще хоть раз увижу, причем даже не в самом управлении, а просто рядом с ним, то развернусь и уеду! И никто! – отчеканил он. – Надеюсь, ты понял, о ком я говорю? Так вот, никто никакими приказами меня сюда не загонит! Потому что я и его пошлю далеко и навсегда! С меня станется!

– Ну, паскуда! – прорычал Геннадий. – Ничего! Он у меня сегодня долго пятый угол искать будет! Он у меня всю оставшуюся жизнь кататься будет! В инвалидном кресле! Пусть он возьмет трубку!

– Его здесь нет, он с Романовым в области, – объяснил Гуров.

– Тогда отдай ее Афоне, – потребовал Стрелков.

– Он тебя и так слышит, – буркнул Лев.

– Афоня! Ты не дергайся! – начал успокаивать его Геннадий. – Как ты был начальником управления, так им и останешься! А вот эту падлу со всеми его жополизами гони к чертовой матери! – проорал он. – По самым страшным статьям, какие есть! Чтобы эти сволочи больше даже охранниками на автостоянку не смогли устроиться! Ты мне список этих предателей приготовь, а уж мы проследим, чтобы им жизнь медом не показалась. А работников мы тебе новых найдем – не перевелись еще в Сибири настоящие мужики! Только какого черта ты молчал и терпел? – возмущенно спросил он. – Мог ведь раньше и сам ко мне обратиться! Или этот подонок тебя так запугал, что ты даже это побоялся сделать?

– Вроде того, – проблеял Кедров.

– Ну, так к Романову бы пошел! Да к любому из нас! – продолжал возмущаться Стрелков. – Ты же знаешь, мы своих не сдаем! А если бы Иваныч не вмешался, что тогда делал бы? – спросил он, но ответа не дождался и продолжил: – Ладно! Дело прошлое! Работай спокойно! Иваныч! Ты меня слышишь? – позвал он.

– Слышу, Гена! – отозвался Гуров.

– Если еще какие-нибудь проблемы будут, сам знаешь, тебе только сказать, и мы все решим, – заверил его Стрелков. – Ну, бывайте!

Раздались короткие гудки, и Гуров положил трубку на рычаг. Аплодисментов не было, но все сторонники Кедрова смотрели на Льва, как на икону, только что не молились. А он, взглянув на генерала, понял, что нужно брать власть в свои руки – Афанасий Семенович был настолько потрясен тем, что ему нечего больше бояться, что впал в какое-то оцепенение.