Антон Грановский - Сон с четверга на пятницу Страница 9

— Нужно успокоиться, — приказала себе Настя. — Это никакой не лунатизм. Это всего лишь последствия стресса, о которых рассказывал доктор Макарский.

Она протянула руку к сумке, достала пластиковый флакон с таблетками, который дал ей психиатр, вытряхнула на ладонь одну таблетку и забросила ее в рот. Запить было нечем, но она сумела проглотить маленькую таблетку и так.

Потом, стараясь действовать спокойно, Настя сохранила написанный текст, закрыла программу и выключила компьютер. После этого она встала с кресла, прошла к дивану и легла, укрывшись до подбородка мягким пледом.

…И снова она проснулась резко, будто кто-то толкнул ее или крикнул ей что-то на ухо. За окном уже светало. На душе у Насти было неспокойно. Она смутно помнила, что ей снилось что-то неприятное, хотя и не помнила — что именно. Немного полежав, женщина откинула плед и тяжело поднялась с дивана. Затем, сама не зная зачем, подошла к окну.

Выглянув в него, она надеялась увидеть хлебо-булочный киоск, который появился здесь за время ее отсутствия. Однако никакого киоска не было. На пустующем месте стояла машина. Белая «Ауди». Машина ее мужа. И стояла она именно там, где Алексей ее обычно оставлял.

«Должно быть, я все еще сплю», — подумала Настя.

Из подъезда вышел человек и уверенной поступью зашагал к машине. Настя почувствовала, как цепенеет. Мужчина подошел к машине, остановился, поднял голову и посмотрел на ее окно. Это был Алексей.

Он приветливо помахал ей рукою, затем открыл дверцу и забрался в салон белой «Ауди». Ноги Насти подкосились, и она тяжело рухнула на пол.

…Когда примерно полчаса спустя доктор Макарский снял телефонную трубку и поднес ее к уху, он услышал женский голос, полный страдания, растерянности и страха. И не сразу понял, что говорила Настя Новицкая.

— Доктор, вы сейчас в клинике?

— Да, — ответил он.

— Могу я приехать?

— Прямо сейчас? — удивился он.

— Да. Мне нужна ваша помощь.

— Хорошо, приезжайте. Доберетесь сами? — спохватился доктор.

— Я уже вызвала такси.

— Хорошо. Буду вас ждать.

Доктор Макарский положил трубку на рычаг и задумчиво сдвинул брови. Звонок Насти его взволновал. Немного посидев, он открыл нижний ящик стола и достал из него то, без чего в последние два года не обходился и дня, — початую бутылку коньяка.

3

— Вы уверены, что это нужно? — сипло пробормотала Настя.

— Да, — ответил доктор Макарский.

Он протер ей предплечье ваткой, смоченной в спирте. Затем взял шприц и ввел иглу ей в вену. Настя прикусила нижнюю губу.

Доктор убрал шприц, но продолжал держать Настину руку, отслеживая пульс. Женщина почувствовала легкое головокружение. А затем явственно ощутила, как по телу растекается странное оцепенение. По щекам ее все еще текли слезы, но Настя этого не замечала. Оцепенение сменилось расслабленностью.

— Как вы себя чувствуете? — спросил доктор Макарский. — Теперь вам лучше?

— Да, — пробормотала она.

Во рту у нее пересохло. Зато тяжесть с души исчезла, а вместе с ней стало уходить и чувство страха. Нервное напряжение спало.

— Вот и хорошо, — сказал доктор Макарский, продолжая следить за пульсом Насти и внимательно вглядываясь в ее лицо.

Несколько секунд оба молчали. Потом доктор выпустил из пальцев ее руку и удовлетворенно откинулся на спинку стула.

— Некоторое время у вас будет кружиться голова, — произнес он. — Но приступы будут непродолжительными.

— Да, я это заметила. — Настя почувствовала себя настолько лучше, что смогла улыбнуться. — Я испугалась, что схожу с ума. Галлюцинации были очень… реальными. Я спустилась вниз, хотела остановить Алексея… А когда увидела хлебо-булочный киоск, у меня подкосились ноги. Я поняла, что не в себе.

— Понимаю. Но теперь все позади. Просто старайтесь не думать об этом.

— Ладно.

Настя вздохнула. Она видела, что Макарский хочет еще что-то сказать, но не решается начать. Наконец, он заговорил снова.

— Настя, вы для меня не просто пациент. Я дружил с вашим мужем и чувствую за вас ответственность.

— Сейчас вы скажете, что я должна остаться в клинике? — прозорливо прищурилась Настя.

— Да, я бы хотел, чтобы вы остались.

Настя покачала головой:

— Нет, доктор. Если я сейчас останусь в клинике, я точно сойду с ума. Я понимаю, какому риску себя подвергаю, но чувствую, что должна справиться сама.

— Вы собираетесь вернуться домой?

— Да. Если я сейчас сломаюсь, то уже никогда не стану прежней. Вы же сами мне об этом говорили, помните?

Макарский обдумал ее слова.

— Что ж, — сказал он. — Впереди вас ждет долгий и тяжелый период адаптации. Лекарства лишь слегка облегчат ваше положение.

— Я знаю.

— Правда кажется вам ужасной, но единственный способ вылечиться — это принять правду. Ваш муж погиб. Ваш ребенок — тоже. Все остальное — мнимости. Работа воспаленной фантазии.

Настя слегка побледнела, но сумела остаться внешне спокойной (не без помощи препарата, который вколол ей Макарский).

— Знаю, доктор, — произнесла она. — Я готова принять правду. Мой муж погиб под колесами машины. И у меня… нет ребенка.

— Говорите это себе как можно чаще. И не забывайте принимать лекарство, которое я вам дал. По одной таблетке три раза в день. Постарайтесь не пропускать.

— Хорошо.

— И еще. — Доктор выдержал паузу, внимательно и строго глядя на Настю. — Не впускайте фантазии в реальную жизнь. Оставьте их вашим книгам. И снам. Важна ваша личная, очень твердая установка на выздоровление. Вы понимаете, о чем я говорю?

— Да, доктор, я все понимаю. Спасибо вам.

Посчитав разговор законченным, Настя поднялась с кресла. Макарский тоже встал со стула и обошел вокруг стола.

— Звоните мне в любое время дня и ночи, — проговорил он, проводив Настю до двери. — Если состояние ухудшится, мы продолжим лечение в стационаре.

— Я не хочу возвращаться в клинику, — твердо сказала Настя.

Макарский рассеянно улыбнулся.

— Да, я помню. Но вы еще не видели наши новые ВИП-палаты. Завтра утром мы собираемся их открыть.

— Я предпочитаю болеть дома, — ответила женщина. — Еще раз спасибо. И простите за то, что свалилась вам на голову. В следующий раз, вместо того, чтобы метаться в страхе по квартире, я просто выпью таблетку.

Настя вышла из кабинета и двинулась к выходу. Когда она свернула за угол, дорогу ей преградила невысокая худая женщина в коричневой кофте. На вид ей было лет сорок пять. Распущенные, начавшие седеть волосы, сухое, землистого цвета лицо. Глаза подернуты пеленой безумия. В руках незнакомка держала… детскую куклу. Довольно потрепанную, простенькую, должно быть, еще советских времен.

Настя хотела обойти незнакомку, но внезапно та вцепилась в рукав ее плаща.

— Я все знаю! — выпалила она громким шепотом.

— Что? — испуганно пробормотала Настя.

— Я подслушивала у кабинета доктора.

— Вы…

— Я все знаю! — снова возбужденно зашептала незнакомка. Затем быстро оглянулась по сторонам, приблизила свое лицо к лицу Насти и выпалила, глядя на нее своими сверкающими глазами: — Ваш сын жив! И муж тоже! Не верьте тому, что вам говорят!

Настя дернулась, как от пощечины.

— Вы… Вы кто? — хрипло проговорила она, с ужасом глядя на незнакомку.

— Меня зовут Галина! Галина Упорова!

Откуда ни возьмись появился доктор Макарский, а с ним — огромный санитар-охранник (здесь это было одно и то же).

— Уведите ее! — громко сказал, почти крикнул Макарский. — Живо!

Охранник схватил женщину за руку и потащил ее прочь. Женщина сунула куклу в руки Насте. Та машинально взяла.

— Они живы! — крикнула незнакомка.

Охранник затащил ее за угол, и крики стихли в отдалении. Настя, овладев собой, посмотрела на доктора.

— Она сказала…

— Это одна из наших пациенток из «надзорного отделения», — произнес Макарский нервным голосом. — Ума не приложу, как она сюда попала. Я с этим разберусь.

— Она сказала…

— Пожалуйста, не обращайте внимания на ее слова.

— Но вы даже не знаете, что она сказала!

— Это не имеет значения! — повысил голос доктор. Но тут же виновато проговорил: — Простите меня за грубость. Я раздражен, но это не из-за вас, а из-за санитаров, которые не уследили за ней. У нее сейчас приступ, а в эти минуты она опасна не только для других, но и для самой себя. Но… конечно же, это ничуть меня не оправдывает. Еще раз простите меня за то, что я повысил на вас голос.

— Ничего страшного. — Настя хмуро посмотрела на Макарского, который снял очки и принялся протирать их платком. — Андрей Петрович, что с этой женщиной? Чем она больна?

Доктор невесело улыбнулся.