Антон Леонтьев - Ключ к волшебной горе Страница 9

– Не ваше дело, – ответил грубо Крещинский. – Я благодарен вам за то, что вы сумели организовать нашу встречу здесь, в Варжовцах, а до этого искусно внушить Полине, что она любит моего сына. Черт, может, она и в самом деле его любит! И они будут счастливы, почему бы и нет!

– Вероятно, это так, – проронила тетя Лиззи. – Сегодня прекрасный вечер, ведь так? Я не позволю вам больше проигрывать в казино дикие суммы. Я желаю Полин только одного – семейного счастья!

XIII

Спустя несколько дней слухи сменились точной информацией – на курорт прибывает король Герцословакии Павел Четвертый с супругой и наследником престола принцем Каролем.

– Моя дорогая, – сказал Платон в возбуждении, явившись как-то на виллу к семейству Новицких. – Полин, у меня для вас радостная новость. Посмотрите!

Он протянул девушке пергаментный конверт, увенчанный монограммой «P IV L» – Pavle IV Lubomirovic.

Полина вскрыла его, достала лист, похожий на древний пергамент, с печатью, изображавшей герб Герцословакии – дракона, извергающего пламя, с короной на змеевидной голове и тремя звездами на червленом небе.

На желтоватом листе витиеватым почерком было написано, что мадмуазель Полина Новицких, подданная Российской империи, официально приглашается на прием по случаю чествования короля Павла IV Любомировича, его супруги королевы Милицы и наследного принца Кароля.

– Прием состоится через два дня, – сказал молодой Крещинский. – В отеле «Palais de la Mer». Будут только избранные! Полин, поверьте, многие бы отдали душу за то, чтобы оказаться там!

Полина радостно воскликнула:

– Платоша, но как вам удалось получить эти приглашения? Собственно, кто я такая – обыкновенная отдыхающая из Петербурга, у меня нет ни титула, ни связей при дворе!

Платон, поцеловав Полине руку, произнес:

– Для вас, Полин, я достану даже звезды с небес!

Известие о том, что Полина вместе с Платоном приглашены на прием по случаю визита герцословакского короля, произвело неоднозначную реакцию. Старший Новицких, убежденный сторонник конституционной монархии или даже парламентской республики как наиболее подходящего устройства государственной власти, заявил:

– Полина, зачем тебе этот придворный театр? Твоему деду, Константину Лаврентьевичу Новицких, в бытность его товарищем министра юстиции при Александре Втором, царь до того, как отправил его в отставку, предложил на выбор или графский титул, или крупное денежное вознаграждение. Твой дед поступил мудро и прозорливо, выбрав деньги! Монархическая мишура и дворцовая помпа отживут свое, я уверен, что в течение пятидесяти лет на планете не останется ни единой монархии!

Отец иронизировал над Полиной, которая была полна трепета и радости. Лев Константинович никогда не бывал при дворе, хотя у него имелось звание камергера. В прошлом, юбилейном для Романовых году он поместил в газете объявление на пол-листа о продаже придворного мундира, а затем отказался пить за здоровье государя, мотивируя это тем, что не хочет провозглашать здравицу тому, кто на полном серьезе считает себя хозяином земли русской и продолжает проводить азиатскую политику. Скорее всего, как намекали некоторые проправительственные газеты, Новицких никак не мог забыть, что в 1903 году царь самолично вычеркнул его фамилию из списка претендентов на вакантный министерский портфель и вроде бы заявил:

– Каков отец, таков и сын!

– Но, папа, – пыталась возразить Полина. – Я же еще никогда не была при дворе.

– И не будешь, – упрямо заявил Лев Константинович. Затем, смягчившись, поцеловал дочку и примирительно сказал: – Слава богу, что ни твоей матушке, ни мне не пришли такие приглашения! Думаю, один раз надо посмотреть на этот балаган! Только, прошу тебя, не забывай, что это все – театр. Павел Четвертый, по сути, тиран, он правит страной без парламента, он – поклонник муштры и военщины.

Полина решила не забивать головку рассказами отца. У него свои счеты с монархией, а она будет наслаждаться предстоящим праздником. Зато мадмуазель Шнайдер, узнав, что ее воспитанница появится на королевском балу, как обычно, ужасно разволновалась:

– Pauline, Sie werden Seiner Majestät vorgestellt! Porquoi ne peux-je pas me retrouver dans le palais?[34]

– Но прием пройдет не во дворце, а в отеле, – пыталась объяснить ей Полина, однако mademoiselle решительно не хотела этого слышать.

Тетя Лиззи взяла на себя выбор платья. Времени оставалось мало; совершив рейд по лавкам модисток в Варжовцах, Полина с унынием констатировала, что все наряды раскуплены, остались только самые страшные и немодные.

– В чем же я пойду на прием? – убивалась она. – На то, чтобы сшить платье, потребуется как минимум неделя, а прием – завтра!

Тетя Лиззи, как всегда, не терявшая присутствия духа, раскуривала тонкую дамскую сигарету «Сафо» с золотым наконечником. Затем Елизавета Фридриховна изрекла:

– Кажется, я знаю, что мы должны сделать!

То, что предложила тетя, оказалось верхом безумия. Не ставя никого в известность, дамы сбежали с виллы и направились к аэродрому, который за особую плату предоставлял отдыхающим особый аттракцион – полет в воздухе!

Тете не составило труда убедить молодого пилота, что к ее словам стоит прислушаться. Летчик, узнав, чего хочет от него тетя Лиззи, в ужасе воззрился на нее и прошептал на плохом французском:

– Но, мадам, это совершенно исключено!

– Вы так думаете? – хмыкнула тетя Лиззи. Она вытащила из сумочки всю свою наличность и, видя, что пилот все еще колеблется, сорвала с руки платиновый браслет, усыпанный сапфирами и бриллиантами.

Тетка предложила летчику отвезти ее племянницу в столицу Герцословакии, которая располагалась в ста тридцати километрах к северу от Адриатики.

– Сейчас половина второго пополудни, – высчитывала тетя Лиззи. – Вы окажетесь там через час. И у тебя будет предостаточно времени, моя дорогая, чтобы выбрать себе наряд. Увы, лететь с тобой я не смогу, место есть только для одного. Но, собственно, кто сказал, что новейшее изобретение века, самолет, нельзя использовать как извозчика и отправиться на нем за покупками в столицу!

Платиновый браслет окончательно развеял сомнения пилота, и через десять минут хрупкая машина стартовала. Полина видела полет подобных монстров в синематографе, несколько раз наблюдала в Петербурге за смельчаками, которые выделывали в небе смертельные трюки. Но чтобы самой лететь на этой колымаге...

XIV

Она зажмурила глаза, когда самолет оторвался от поля. На какой-то момент Полине показалось, что он пикирует вниз и столкновение с землей неизбежно. Затем, переборов страх, девушка приоткрыла один глаз. В кабине было весьма прохладно, ветер свистел в ушах. Она посмотрела на игрушечные домики и блестящее море, которые остались внизу. У Полины захватило дух.

Она могла явственно различить деревья, праздно одетую публику, людей, которые задирают голову, привлеченные гулом с неба. Затем начались горы – величественные, остроконечные, с шапками снегов и ледниками. Полина разглядывала хижины, притулившиеся где-то на отрогах гор, один раз увидела даже разбредшееся стадо козочек и пастуха, который смотрел вверх, а потом, перекрестившись, бросился бежать прочь, подгоняемый отчаянным лаем свирепой овчарки.

Полет несколько утомил ее, глаза начали слипаться, и, несмотря на неудобную позу, Полина заснула. Пришла в себя она только от толчка: самолет приземлился. Они прибыли в столицу.

Договорившись с пилотом о том, что он будет ждать ее, Полина устремилась на поиски извозчика. Такового поблизости не оказалось, и ей пришлось добираться на скрипучей телеге, заполненной пахучим сеном, едва ли не до центра города. Затем, дабы продавщицы в лавках не подняли ее на смех – клиентка, требующая бальное платье, прибыла на телеге, – она пересела в ландо, которое и доставило ее на один из проспектов, где располагались модные магазины.

Выбор был не ахти, все же в гористой Герцословакии жило столько же людей, как и в Санкт-Петербурге, около двух миллионов, и мода здесь запаздывала как минимум на полгода. И все-таки Полина смогла найти то, ради чего и предприняла немыслимое путешествие, – очаровательное белое платье, украшенное воланами и оборочками, образчик новейшей парижской моды.

Расплатившись (хорошо, что при ней была скромная сумма, которую Полина хранила в копилке), она на извозчике вернулась обратно на поле, где ее ждал самолет. Они возвратились в Варжовцы под вечер, на аэродроме ее встречала тетя Лиззи.

– Papa уверен, что мы совершаем длительный моцион, а потом принимаем минеральные воды, – сообщила она племяннице. – Ему лучше не говорить, что ты летала за платьем. Иначе на завтрашний бал он тебя точно не пустит!

Сообщив родителям, что чудное платье совершенно случайно отыскалось в одном из бутиков курорта, Полина в изнеможении бросилась на кровать. Вот это приключение! Под большим секретом она сообщила о своей сумасбродной выходке Платоше. Тот сначала никак не мог взять в толк, о чем говорит Полина, затем его глаза расширились от ужаса, и он прошептал: