Джеймс Чейз - Роковая женщина Страница 9

Здесь было логово Страшилы. Я остановился, увидев у тротуара блестящую «хонду», и сверил номер. Передо мной стояла гордость и отрада Страшилы. Я оглянулся по сторонам, желая убедиться в отсутствии свидетелей. Единственным свидетелем оказалась тощая шелудивая кошка, метнувшаяся из темноты в проулок. Я повалил «хонду» набок, отвинтил колпачок бензобака. Когда бензин разлился широкой лужей вокруг мотоцикла, я чиркнул спичкой, отступил назад и бросил ее.

Глава 3

На следующее утро я по дороге в офис зашел в магазин скобяных товаров и купил черенок для кирки. Я принес его в офис и поставил сбоку возле стола. Здесь его не было видно, но я мог схватить его одним быстрым движением. Я подозревал, что он может мне пригодиться. Дженни прибежала около десяти с неизменной пачкой желтых формуляров в руке и одетая в невзрачное серое платье. Я с трудом узнал в ней женщину, с которой вчера вечером обедал в ресторане.

Она еще раз поблагодарила меня за приглашение и спросила, хорошо ли я спал. Я ответил, что спал отлично, — ложь, разумеется, поскольку я вообще вряд ли сомкнул глаза. Она присмотрелась к моей работе, и по выражению ее лица я понял, что она удивлена тем, что я дошел только до буквы «в». Ей неоткуда было знать, что Страшила испортил всю проделанную мной работу, а я не собирался объяснять. Вскоре она упорхнула.

Я стучал по клавишам машинки, не переставая прислушиваться. Было часов одиннадцать, когда появился Страшила с семью дружками. Они вошли так бесшумно, что, хотя я все время держался настороже и ждал его, меня застали врасплох. Если бы не его садистское желание покрасоваться, я не имел бы ни единого шанса. Наверное, он чувствовал себя в полной безопасности с семью дружками-верзилами за спиной.

Он остановился перед столом, со злорадным предвкушением глядя на меня красными глазами-пуговками, полными лютой ненависти, и начал очень медленно расстегивать ремень.

— Послушай, Дешевка, вот тебе за…

Но я уже справился с шоком, вызванным его появлением, и в следующую секунду уже действовал. Войди он с занесенным поясом, я ничего бы не успел сделать, но ему хотелось посмотреть, как я корчусь от страха. Одним движением я вскочил, отшвырнул стул, схватил палку и ударил. Мне было наплевать, убью я его или нет, поэтому я вложил в удар всю силу обеих рук и вес своего тела. Моя ярость не уступала его злобе.

Удар палкой пришелся ему по лицу. Два передних зуба вылетели и упали на мой стол. Из носа у него струей хлынула кровь. Его челюсть бессильно отвисла, глаза закатились. Он упал и остался лежать на полу бесформенной вонючей кучей. Я даже не задержался, чтобы взглянуть на него. Как разъяренный бык, я обежал стол, размахивая окровавленной палкой. Семерых дружков вынесло в коридор. Я лупил направо и налево, обезумев от неистовой ярости. Они посыпались вниз по лестнице, сбивая друг друга с ног в желании поскорее оказаться на улице. Я гнался за ними до площадки второго этажа, дубася по согнутым спинам. Здесь я остановился, а они понеслись дальше, похожие на испуганных крыс. В дверях появились лица. Под изумленными взглядами я поднялся обратно в офис. Противно было к нему прикасаться, но я не хотел, чтобы он оставался здесь. Я ухватил его за грязные сальные волосы и поволок по коридору на лестницу. Там я дал ему пинка, и он полетел кувырком и с грохотом приземлился на нижней площадке. Я вернулся в офис, убрал палку в шкаф и позвонил в полицию. По моей просьбе меня соединили с сержантом.

— Это Карр. Помните такого? Полторы тысячи баксов.

Было слышно, как он тяжело сопит, переваривая сообщение.

— А теперь-то вы с чем? — спросил он наконец.

— Заходил Страшила, — сказал я. — Он хотел переделать мне лицо своим ремнем с гвоздями. Пришлось обойтись с ним немножко круто. Вы послали бы сюда «скорую», похоже, ему срочно необходим уход и забота.

Я положил трубку и минуту-другую сидел неподвижно, разбираясь в своих ощущениях. Я посмотрел на свои руки, лежавшие на столе. Они не дрожали. Я не чувствовал совершенно никакого внутреннего напряжения — словно после хорошей игры в гольф, — и это удивило меня. Вся яростная стычка заняла две минуты. Я совершил нечто такое, что еще три недели назад, даже меньше, счел бы для себя невозможным.

Я встретился лицом к лицу с восемью головорезами, одного искалечил, а других обратил в бегство. И теперь, когда все было позади, я не испытывал потрясения. Мне только хотелось закурить, что я и сделал. Потом, зная, что примерно через час придет Дженни, я достал из шкафа подовую тряпку и подтер кровь Страшилы. Запихивая тряпку в мусорную корзину, я услышал сирену санитарной машины. Я не потрудился выйти в коридор и, сидя за машинкой, продолжал работать над картотекой. Через некоторое время вошли два копа.

— Что здесь такое? — спросил один. — Из-за чего шум?

Они ухмылялись и выглядели донельзя довольными.

— Пришел Страшила и начал буянить, ну, я с ним и не церемонился, — объяснил я.

— Ага, мы его видели. Поднимайтесь, приятель, сержант хочет поговорить с вами.

По дороге в участок они сообщили мне результаты футбольного матча, который только что слушали по радио. Для копов они вели себя более чем приязненно. Я подошел к столу сержанта, который катал свой карандаш, но на сей, раз, кажется, без особого увлечения. Он посмотрел на меня, сузив свинячьи глазки, засопел, почесал под мышкой, потом сказал:

— Выкладывайте, что случилось.

— Я говорил вам по телефону, сержант, — отозвался я. — Страшила вернулся с семью дружками. Он угрожал мне. Я вышвырнул его, а остальные убрались сами. Вот и все.

Он с любопытством посмотрел на меня, сдвинул фуражку на затылок и фыркнул носом.

— Я только что получил заключение врача, — сказал он. — У подонка челюсть вдребезги, сопатка вдребезги, восьми зубов как не бывало, и ему еще повезло, что он остался жив. Чем вы его огрели? Кирпичом?

— Торопясь уйти, он упал с лестницы, — высказался я без всякого выражения.

— Вроде как споткнулся, а?

— Вроде. — Последовала долгая пауза, потом я спросил:

— Вы не видели его ремень? Он весь утыкан заостренными гвоздями. Этим ремнем он собирался отхлестать меня по лицу.

Он опять кивнул, не спуская с меня глаз.

— Стоит ли нам плакать над ним, сержант? — продолжал я. — Если вы считаете, что я должен послать ему цветы, я пошлю, если вы и правда этого хотите.

Он вновь начал катать карандаш.

— Он может подать жалобу. Телесные повреждения. Нам пришлось бы расследовать.

— Так, может, подождем, пока он пожалуется. Свинячьи глазки опять остановились на моем лице, и он перестал катать карандаш.

— Угу. Это мысль.

Он посмотрел мимо меня и обвел взглядом пустую дежурку. По той или иной причине никто в тот момент не нуждался в помощи полиции, а мы были в комнате одни. Он наклонился вперед и просипел:

— Каждому полисмену в городе хотелось сделать с сукиным сыном то, что сделали вы. — Его похожее на кусок сырого мяса лицо расплылось в широкой дружеской улыбке. — Но смотрите, мистер Карр, Страшила вроде слона: он не забывает.

— У меня много работы, — ответил я. Мое лицо было по-прежнему лишено всякого выражения. — Я могу вернуться к своим делам?

— О, конечно.

Он откинулся назад, и его взгляд стал задумчивым.

— Шофер такси сообщил, что прошлой ночью видел, как загорелся мотоцикл Страшилы. Вы случайно ничего об этом не знаете?

— А должен? Он кивнул:

— Правильный ответ, мистер Карр. Но не зарывайтесь. Мы должны чтить в городе закон и сохранять порядок.

— Когда у вас найдется свободная минута, сержант, — отозвался я, — попробуйте сказать это Страшиле.

Мы посмотрели друг другу в глаза, потом я повернулся и вышел.

В офисе я застал Дженни. Разумеется, она знала обо всем. Я и не надеялся сохранить происшествие в секрете. Она была бледна и дрожала.

— Вы могли его убить! — воскликнула она. — Что вы с ним сделали?

— Он стал буянить, вот и нарвался. — Я обошел стол и сел. — Ему давно причитается. Я говорил с полицией. Они веселятся, как ребята на вечеринке. Так что давайте забудем про Страшилу.

— Нет! — В ее глазах вдруг вспыхнул гнев, который я никак не ожидал увидеть. — Вы думаете, что вы герой, да? Ничего подобного! Я знаю, вы сожгли его мотоцикл! Вы сломали ему нос и челюсть! Вы такой же жестокий и злобный, как и он! Я не потерплю, чтобы вы здесь оставались! Вы портите все, что я стараюсь делать! Я хочу, чтобы вы ушли.

Я изумленно воззрился на нее:

— Вы еще скажите, что поедете в больницу и будете сидеть у его постельки.

— Незачем плохо острить. Я хочу, чтобы вы ушли!

Меня начинала разбирать злость, но я овладел собой.

— Послушайте, Дженни, посмотрите в лицо фактам. С головорезами типа Страшилы нужно обращаться как с животными. Да они и есть животные, — заверил я. — Предположим, я сидел бы сложа руки и позволил бы ему содрать ремнем мясо с моей физиономии. Тогда вы были бы мной довольны?