Сергей Рокотов - Я выбираю тебя ! Страница 9

- Значит, они пили, а потом решили заняться любовью... Но что-то им помешало...

- Всякое тут бывало, что греха таить? - сурово произнес отец. - Как только мы за порог, начинается... На сей раз квартира ещё более или менее в порядке. А что произошло? Дело житейское. Пили, наверное, и, как это говорится, оттягивались здесь, потом поехали в другое место... Торчит, сволочь, небось, у какой-нибудь шлюхи и даже не думает звонить... Вырастили мерзавца на свою голову... Один раз он целую неделю провел на даче у какой-то дамочки, потом заявился, как ни в чем не бывало... Женился бы хоть, что ли... Может, жена его отучит от пьянства, раз у нас с матерью ничего не получается...

- Телефоны его знакомых у вас есть?

- Знакомых шлюх, вы имеете в виду? - уточнил отец. - Имеются, записную книжку вот оставил... Обзвонили всех, никто ничего не знает. У него долгих романов не бывает, месяц-другой, и все. То ли он бросает, то ли его, не знаю...

- А телефон у вас, случайно, не с определителем номера? - вдруг пришло в голову Косте.

- Поставили недавно, - проворчал отец. - На всякий случай... Люди посоветовали...

- Так что же вы молчите? Давайте поглядим, что там зафиксировано в памяти?

Он стал просматривать записную книжку телефона, задавая вопросы хозяевам.

- Это наши знакомые звонили, это тоже, это..., - отвечала мать. Так... вот... Вот эти звонки были ещё до нашего приезда... Вот... это, видимо, звонок из автомата, а вот... какой-то номер, я его не знаю...

Костя немедленно позвонил в справочную и выяснил, что номер телефона принадлежит некому Толкачеву Александру Петровичу. Он тут же позвонил по этому номеру. Подошел мужчина.

- Александр Петрович?

- Я самый. Кто это?

- Вас беспокоит частный детектив Савельев. Дело срочное, извините за напор. Совершенно нет времени на церемонии. У вас есть дочь молодого возраста?

- Есть. А что?

- Где она сейчас?

- В больнице. А что?

- С каким диагнозом?

- ... Да как вам сказать, - напуганным голосом говорил Толкачев. Нервный стресс... Недавно она пришла домой , напуганная до смерти, даже с какими-то синяками на лице, молчит, на наши вопросы не отвечает... Ну что нам оставалось делать? Положили в больницу в психоневрологическое отделение... Она не возражала. А что?

- Мне нужно повидать её. Срочно.

- Если вы и на самом деле детектив, то можно... Ей уже лучше... А то творится с девкой черт знает что, ничего не объясняет, плачет...

- А с кем она встречалась в последнее время?

- Да, вроде бы, с каким-то научным работником. Кажется, его Женей зовут. Но мы его не видели...

- А куда она ходила в тот день, когда она вернулась домой в таком виде?

- Должна была в институт, она же студентка пединститута... Но, возможно, пошла и на свидание с этим Женей. Она же ничего не говорит, я вам объясняю... Помогите, если можете, приезжайте, может быть, она хоть вам что-нибудь расскажет... Честное слово, никогда её такой не видел... Напугал, видать, кто-то сильно...

- Она не изнасилована? - уточнил Костя.

- Нет, этого вот нет... Не говорит, по крайней мере. Но, вроде бы, нет...

- Ладно, Александр Петрович, я за вами заеду и мы вместе поедем в больницу к вашей дочери. Кстати, как её зовут?

- Надя.

- Говорите адрес...

... - Ну что?! - взволнованно спросила мать Евгения.

- Нашел я, вроде бы, девушку вашего сына, которая, очевидно, была с ним в тот день здесь. Зовут Надей.

- И она в больнице? - с ужасом спросила мать.

- Да...

- Коленька, Коленька, - запричитала мать. - Я сердцем чувствую, с нашим Женечкой беда...

Отец подошел к ней, приобнял за плечи. Но при этом ничего не произносил. Было видно, что он тоже очень взволнован этим сообщением.

- Погодите делать выводы, Роза Александровна, - вмешался Костя. Скоро кое-что выяснится. Потерпите...

... - Никогда такой её не видел, - повторял Александр Петрович Толкачев, сидя в машине Кости по дороге в больницу. - Пришла ещё довольно рано, на лице синяк, губа разбита... Но главное, напугана до предела. И ничего не говорит, молчит, и все. Мы с матерью спрашиваем, что случилось, дочка? Она молчит и плачет. Так и прошло дня два. А потом мы вызвали врача. Тот сказал, в больницу её нужно. Нервный стресс, и даже шок... Так вот она уже больше недели там и лежит. Но в последние дни стала как-то отходить, поят её там всякими транквилизаторами. Стали говорить о том, о сем, о погоде, о здоровье... Но на ту тему она молчит, словно замок повесила. А мы с матерью и не спрашиваем, боимся. Но, полагаю, там что-то неладное произошло...

... Надя оказалась ладной стройной девушкой лет двадцати двух. Конечно, её изрядно портил выцветший больничный халат неопределенного цвета, лицо было бледно, без всякого макияжа. Глаза грустные и какие-то затравленные.

Она вопросительно поглядела на коренастого человека с пшеничными усиками, стоящего рядом с её отцом.

- Наденька, этот человек хочет тебя о чем-то спросить, - начал было отец, но та побледнела совсем уже смертельно и зашептала:

- Я знаю, вы из милиции, вы из милиции. Так вот, я вам ничего говорить не буду, ничего не буду... Поняли вы? - сжала она свои маленькие кулачки и отступила назад.

- Да погодите же вы, Надя... Что с вами такое? Я вовсе не из милиции, я... знакомый Жениных родителей... Они волнуются за него и просили меня...

- Я при чем здесь? При чем здесь я? - кусая губы, бормотала несчастная девушка. - Я с ним знакома всего около месяца... И к его делам никакого отношения не имею... Оставьте меня в покое... Оставьте меня в покое... Я в больнице, меня лечат... А вы ходите и тревожите меня, это жестоко, после того, что...

Отец просительно поглядел на Костю, мол, разговора не получилось и надо бы уходить. Тот едва заметно подмигнул ему.

- Извините, Надя. Я ухожу. Отец останется с вами. Вот вам мой телефон, если что, позвоните. Но помните одно, его не могут найти. Его родители, очень порядочные и заслуженные люди, места себе не находят... Будет желание, позвоните. Ведь я знаю, - твердо произнес он, глядя ей прямо в глаза. - Вам есть, что рассказать мне...

Костя знал, что, как правило, вызывал у людей расположение к себе, и это очень помогало ему в его розыскной работе. Вот и теперь, у Нади вдруг заблестели глаза, и она как-то дернулась по направлению к нему, словно ища у него защиты. Он понял этот жест.

- И вот ещё что я хочу сказать вам, Надя, - добавил Константин. - Не бойтесь ничего. Я боевой офицер, я всякое видывал в жизни. И имею самых влиятельных знакомых в самых разнообразных сферах. Могу к ним обращаться в сложных вопросах. И вас в обиду никто не даст. Напротив, я хочу взять вас под свою защиту... Вы ведь боитесь чего-то, не правда ли?

- Да..., - беззвучно прошептала она. По бледным щекам текли слезы.

- Ну..., - слегка дотронулся до её плеча в больничном халате Костя. Надя... Скажите мне, облегчите свою душу. Я помогу вам... Мы поможем вам...

- Вы не сможете, - едва слышно произнесла она. - Ладно, я подумаю, она сделала неловкую попытку улыбнуться. - Может быть, и позвоню вам. Давайте ваш телефон...

Костя протянул ей свою визитку, поклонился и ушел.

...Вечером в его квартире один за другим стали раздаваться звонки. И каждый был весьма весом и содержателен...

Абоненты, словно договорившись, звонили один за другим, как бы для того, чтобы у частного детектива Савельева сложилась верная и полная картина произошедшего.

Первым позвонил незнакомый голос, который, как оказалось, принадлежал третьему другу из компании Андрею Левушкину.

- Я слышал, вы будете расследовать это дело, мне сказал об этом Эдуард Рубенович Григорянц и дал ваш номер телефона. - глухим мрачным голосом произнес Левушкин.

- Да, это так, мы заключили с ним договор, - подтвердил Константин.

- Вам известно, что мне звонил неизвестный человек и постоянно говорил одно и то же, что этот год - последний в моей жизни?

- Да, примерно так мне рассказывал Григорянц.

- Вы знаете, что сожгли принадлежавшие мне ларьки и магазины?

- Да, разумеется.

- Так вот, сейчас я звоню с улицы с мобильного телефона, - мрачно доложил Левушкин. - А пожарные тушат мою квартиру на улице Гарибальди. Только уже нечего тушить, она выгорела практически дотла...

- Вот оно как..., - только и нашел, что сказать Костя.

- У меня ничего теперь нет, ни квартиры, ни имущества, одни кредиты... Только вот машина осталась...

- Да... Мрачно... Сколько же времени горела ваша квартира по мнению пожарных?

- Несколько часов. Подожгли, видимо, днем, часа в три - четыре... Вы ведь не сомневаетесь, что подожгли?

- Да нет, сомневаться в этом было бы глупо. Вы хотите мне что-нибудь рассказать, Андрей?

- Мне нечего рассказывать, кроме того, что я уже сказал. Я гол, как сокол, поеду ночевать к родителям...

- Ладно тогда... Я жду ещё звонков, полагаю мой выезд к вам нецелесообразным. Я не пожарный, а побеседовать с вашими соседями я могу и завтра...

Только он положил трубку, как раздался новый звонок.

- Константин, - раздался в трубке голос майора Молодцова. - Я хотел тебе помочь, но пока ничем не могу... И вдруг вот что мне пришло в голову Григорянц этот часом не сын ли адвоката Рубена Григорянца?