Рауль Мир-Хайдаров - Двойник китайского императора Страница 9

-- Нет, я по глазам вижу, его надо показать психиатру, -- упрямо гнула свое Шарофат.

Тема Анвара Абидовича уже не интересовала: все, что надо, он вызнал, и потому, чтобы свернуть разговор, как бы смирясь, сказал:

-- Ну, если ты настаиваешь -- покажем, есть хо-рошие психиатры, и даже у нас в местной лечеб-нице... -- Когда он произнес "у нас в местной ле-чебнице", у него в голове мелькнул зловещий план, и от радости он чуть в ладоши не захлопал, но вовремя сдержался.

Хотелось Шарофат рассказать еще об одном слу-чае, даже двух, наверняка, требующих вмешательства психиатра, но раздумала -- боялась окончательно ис-портить настроение любовнику.

Проснулась она однажды среди ночи и услышала, как муж бормотал перед сном молитву; опять засиделся почти до рассвета в кабинете, считал, как обычно, деньги. Странная молитва... Он всегда буб-нил себе под нос, укладываясь среди ночи рядом с женой, и Шарофат никогда не обращала внимания, считая, что это обычные суры, знакомые каждому мусульманину с детства, а в этот раз услышала -- то ли молитва оказалась более внятной, то ли лучше прислушалась.

-- О Аллах великий, -- шептал начальник ОБХСС в ночной тиши роскошной спальни, -- пусть в крае, мне подвластном, множатся магазины, склады, базы, гостиницы, кемпинги, кафе, рестораны, рюмочные, пивные, забегаловки, базары, толкучки, станции тех-нического обслуживания. Пусть с каждым днем будет больше спекулянтов, перекупщиков, фарцовщиков, валютчиков, наркоманов, зубных техников, воров, проституток, растратчиков, рэкетиров, людей жадных, нечестных, всяких шустрил, гастролеров, посредни-ков, маклеров, взяточников. Пусть все они в корысти и жадности потеряют контроль над собой и станут моей добычей -- пусть воруют и грабят для меня!

Пусть в моих владениях поселятся самые дорогие проститутки и откроются известные катраны, где играют на сотни тысяч, пусть центр торговли нар-котиками и золотом переместится ко мне. Пусть раззявы-туристы запрудят мой край на радость щипачам и кооператорам. Пусть обвешивают, обкра-дывают, обманывают, недодают сдачи, недомерива-ют, прячут товар, торгуют из-под прилавка и из-под полы. Пусть процветает усушка, утряска, недолив, пусть разбавляют пиво, вино, молоко, сметану, пусть мешают в колбасу что хотят, от бумаги до кирзовых сапог -- я ее не ем. Пусть ломают электронные весы, подпиливают гири, пусть торгуют левой продукцией, начиная от водки до ковров и мебели. Пусть обман процветает в ювелирных магазинах, пусть вместо бриллиантов продают фальшивые стекляшки, пусть платина в изделиях наполовину состоит из серебра. Пусть строятся люди и ремонтируют квартиры, что-бы я в любой момент мог зайти и спросить: а этот гвоздь откуда, где справка, даже если он и николаевских времен.

Пусть день ото дня набирает силу дефицит, пусть все станет дефицитом -от мыла до трусов! Пусть вечно сидят на должностях и процветают товарищи, создающие дефицит, пусть здравствуют воры и ха-пуги и люди, выпускающие горе-товары, пусть рас-тет импорт, особенно из капиталистических стран!

Второй раз заклинание мужа Шарофат услышала через полгода; он повторил его слово в слово, не исказив ни одной строки, -- поистине оно стало его молитвой. Как тут обойтись без психиатра?

Разговор о начальнике ОБХСС несколько при-глушил настроение за столом, и Шарофат, чувствуя вину за неожиданную откровенность, оказавшуюся вроде некстати, предложила очень цветистый тост за здоровье Анвара Абидовича -тут уж она вставила и полюбившегося ему "богдыхана" и не преминула напомнить о его сходстве с китайским императором, улыбавшимся в углу. Здесь Шарофат сознательно брала грех на душу, потому что китаец держал в руках книгу, и люди, рекомендовавшие приобрести редкую вазу, большие специалисты по антикварному фарфору, объяснили, что это придворный поэт, а император тоже присутствовал в сюжете картины, но его изображение упиралось в угол; она, конечно, могла развернуть вазу и показать истинного им-ператора, богдыхана, но тогда ни о каком сходстве не возникало бы и речи. И, возможно, это еще больше испортило бы самочувствие Анвара Абидо-вича: он вроде как сжился с образом и время от времени поглядывал в угол -- сходство с придворным поэтом вряд ли внесло бы в его душу радость, а может, даже и оскорбило.

Но Шарофат, считавшая, что хорошо знает своего любовника, крепко ошиблась: сегодня у Анвара Аби-довича как раз поднялось настроение, он уже мыс-ленно подытожил, не хуже чем на компьютере, сколько же золотых монет успел скупить свояк за год, и по самым скромным подсчетам выходило немало -как тут не радоваться неожиданно свалив-шемуся богатству. А ход насчет психиатра, невольно подсказанный Шарофат, -- да ему цены нет! И все за один вечер, за одно свидание! Он настолько расчувствовался от удачи, что невольно встал и по-целовал Шарофат. Нежный жест Анвара Абидовича она расценила по-своему и тоже растрогалась -- в общем, оба были счастливы.

Но Шарофат обрадовала его еще одним персо-нальным тостом. Дело в том, что за то время, что они не виделись, Анвар Абидович успел защитить в Ташкенте докторскую диссертацию; до сих пор они были вроде на равных: оба кандидаты фило-софских наук и оба защищались в Москве. Наполеон не располагал ни временем, ни интересом вычи-тывать свою диссертацию, и он доверил это ответ-ственное дело Шарофат.

Докторская не содержала никаких открытий, но чувствовалась твердая рука профессионала, и все же Шарофат внесла несколько замечаний по суще-ству, и материал высветился по-иному, появилась какая-то самостоятельность суждений. Оттого Ша-рофат считала себя еще одним соавтором докторской диссертации своего любовника и очень гордилась этим. На торжествах по случаю защиты в доме Тилляходжаевых Шарофат не присутствовала -- на-кануне у нее произошел неприятный разговор с сестрой, и вот теперь они как бы вновь обмывали защиту. Напоминание о том, что он, оказывается, еще и доктор наук, прибавило настроения секретарю обкома, и они окончательно забыли о тягостном разговоре, связанном с полковником. В конце обеда, заканчивая застолье коньяком с непременным кофе, к которому они оба пристрастились в Москве, Анвар Абидович так расчувствовался, что искренне спро-сил:

-- А хочешь, и тебе на день рождения закажу докторскую диссертацию -Абрам Ильич успеет, он голова...

Шарофат обрадовалась, но благоразумие взяло верх:

-- Нет, только не сейчас. Неудобно мне сразу вслед за вами, разговоры пойдут. Лучше подожду... года через два.

На том и порешили.

Пока Шарофат убирала со стола, Анвар Абидович прохаживался по квартире, покрутился возле биб-лиотеки, которую хозяйка дома собирала с большой активностью и, понятно, с его помощью, но желания взять в руки книгу не возникало. Возле огромного стереофонического телевизора "Шарп" рядом с ви-деомагнитофоном он увидел стопку кассет; судя по новым глянцевым коробкам, эту партию фильмов полковник конфисковал недавно -- раньше у него черно-белых кассет "Басф" не было. Вот фильмы На-полеона интересовали, и он включил сразу и деку и телевизор.

Дома из-за детей, да и Халима возражала, не удавалось смотреть порнографические фильмы -- они-то больше всего и привлекали секретаря обкома; его постоянно занимала мысль: откуда же столько аппетитных женщин для съемок находят на Западе? Фильмы они обычно смотрели с Шарофат, и азар-тный Анвар Абидович время от времени взвизгивал от страсти и восторга, ширял в бок любовницу и говорил:

-- Смотри, не кандидат наук, а что вытворяет -- высший класс, учись! -и громко смеялся.

Подобная откровенная вульгарность сначала сму-щала Шарофат, но потом она перестала ее замечать. Опьяненный всевозрастающей властью в крае и ре-спублике, Наполеон день ото дня становился не-обузданнее, пошлее; он уже не прислушивался ни к чьему-либо мнению, ни к чьим-то замечаниям, перестал обращать внимание и на ее советы. Был только один человек, которому он внимал с почте-нием, но с тем он встречался редко, и тот вряд ли догадывался о сущности любимого секретаря обкома.

Перебрав пять-шесть кассет, он наткнулся на интересовавший его фильм, но смотреть в глубоком велюровом кресле, в котором иногда засыпала Ша-рофат, не стал, откатил телевизор в спальню, ближе к "корвету" -- они и прежде смотрели домашнее кино в постели.

Минут через десять на его страстные призывы появилась в спальне Шарофат, но фильм смотреть отказалась, потому что уже трижды смотрела его с мужем и дважды с подружкой. Сослалась же на то, что хочет заняться ужином, побаловать богдыхана -- так и сказала -- домашним лагманом и сло-еной самсой с бараньими ребрышками. Наполеон покушать любил, и идея Шарофат пришлась по душе -- гулять так гулять, но отпустил ее на кухню все же с сожалением.

Но минут через десять нажал на пульт дистан-ционного управления и выключил телевизор -- смотреть секс-фильм, когда рядом нет красивой жен-щины, показалось ему неинтересным, не возникал азарт, к тому же опять выплыла откуда-то мысль о Купыр-Пулате, и отмахнуться от нее легко не удалось, хотя и попытался. Впрочем, мысль не со-всем о Купыр-Пулате -волновал больше его ахал-текинский жеребец Абрек, на которого позарился Акмаль Арипов. Конечно, аксайский хан мог вы-ложить Махмудову и сто тысяч долларов, имел он и контрабандную валюту, а мог отсыпать и золо-тыми монетами по льготному курсу, только ведь Пулат Муминович думал о деньгах, что поступят в казну; вряд ли зеленоватые доллары, как и ни-колаевские червонцы, волновали его, иначе бы он сам прибрал к рукам остатки золотой казны Саида Алимхана, хранимой до сих пор садовником Хамракулом.