Джон Макдональд - Мыс cтраха Страница 9

– Мне унести жестянки? – спросил Джеми.

– Оставь их здесь, – сказал Сэм. – Может быть, мы еще немного потренируемся завтра после обеда. Если закончим лодку.

– А как же насчет их домашних заданий?

– Сегодня и завтра вечером, – сказал Сэм.

– Сегодня вечером я собиралась в драйв-ин, – сказала Нэнси обиженным тоном.

– Уже забыла новые правила? – спросил Сэм.

– Но папа, Боже мой, я ведь уже сказала «да».

– Ну а у кого есть машина, чтобы забрать тебя в драйвин?

– Ох, его зовут Томми Кент, он старшеклассник, ему восемнадцать, поэтому он может ездить ночью, и это вроде бы как двойное свидание: Сандра едет с Бобби.

– Это та семья, у которой мебельный магазин? – спросила Кэрол.

– Да. И все будет хорошо, честно. Они заберут меня прямо здесь, и мы приедем сразу же после фильма. Фильм с Джоном Уэйном. Я собиралась попроситься в пятницу, но.., из-за Мерилин забыла. Ну можно мне поехать, пожалуйста? Только в этот раз?

Сэм посмотрел на Кэрол и заметил почти неуловимый кивок.

– Хорошо, но только в этот раз. А как у тебя прошла история?

– Кажется, отлично.

– Ну, дети, бегите готовьтесь. Мы немедленно едем на лодочный причал.

Они побежали вниз, Сэм с Кэрол не спеша пошли за ними. Сэм сказал:

– Ты перечишь мне.

– Знаю. Но я думаю, что все будет хорошо. Ты не можешь даже вообразить себе, сколько я уже слышу: Томми Кент, Томми Кент, Томми Кент. И до и во время Пайкфостеровского периода. Он – школьная фигура. Великий спортсмен. Это просто счастье для девчонки средних классов – встретиться с таким.

– Могу себе представить. Но хотелось бы, чтобы она уже устала от больших мускулов.

– Этот не такой тупой, как бедный Пайк. Томми обслуживал меня в магазине как-то в субботу, когда я покупала лампу для кабинета в прошлом августе. Он – довольно уравновешенный молодой человек.

– Возможно, слишком уравновешенный, черт побери. Слишком опытный для Нэнс. Ей только четырнадцать. Я не хочу, чтобы она гоняла ночами на каких-то колымагах по этим драйвинам. Как они их называют? Страсть площадки. И все шутят насчет того, что никак не могут увидеть фильм.

– Ну, перестань быть типичным отцом, дорогой. Если до сих пор мы не привили Нэнс хороших моральных стандартов, то сейчас начинать уже поздно. Ей почти пятнадцать. Сандра будет там же. И не найдется двух настолько решительных молодых людей, чтобы разъединить их. Очень вероятно, что ее поцелуют.

– Мысль об этом выворачивает меня наизнанку.

– Будь храбрым, дорогой. Она будет в безопасности, и это лучше, чем терпеть ее мрачность. Дезертирство Пайка сильно подорвало ее дух. А это свидание поднимет его снова.

– У этой чертовой машины наверняка нет тормозов, плохой свет и лысые шины.

– Так вышло, что это – абсолютно новый «Плимут», двухдверный седан.

– Я забыл сделать поправку на мебель. Что это с Джеми?

Джеми дал остальным двум уйти вперед. Он стоял у свежей могилы Мерилин и ждал их. Когда они подошли к нему, он с жаром сказал:

– Нужен большой мраморный памятник. С датами и именем.

– Нам нужно что-то поставить, сын, – сказал Сэм. – Но ведь большой мраморный знак будет претенциозен, не так ли?

– Что ты имеешь в виду?

– Он должен быть проще. Держу пари, что если вы с Майком обыщите русло ручья, то наверняка найдете хороший камень с плоской стороной. А тогда, думаю, мы смогли бы выбить на нем имя.

Когда Джеми взглянул с сомнением, Кэрол сказала:

– Мне кажется, это выглядело бы очень мило, дорогой.

Джеми вздохнул:

– О'кей, мы поищем. Каждый раз как просыпаюсь, у меня такое чувство, что я ее увижу где-нибудь. Будто она где-то сбоку. Стоит только достаточно быстро повернуть голову, и я смогу ее увидеть.

Кэрол крепко прижала его к себе.

– Знаю, мой родной. Мы все чувствуем себя так же.

Джеми посмотрел на отца из-под руки матери.

– Мы могли бы найти, где он ест, пробраться на кухню, подложить ему что-то в пищу. А когда он съест ее, мы смогли бы посмотреть через круглое окошко, какие есть в дверях ресторанных кухонь, как он будет корчиться, сбивая столы, а все будут кричать, пока он не затихнет и не сдохнет…

– Эти штаны слишком хороши для работы у лодки, – сказала Кэрол и слегка подтолкнула его. – Беги в дом и надень самые порванные джинсы, какие сможешь найти в шкафу.

– Те, про которые ты сказала, что дело слишком далеко зашло, чтобы их латать?

– Они подойдут лучше всего. Джеми убежал. Кэрол сказала:

– Боюсь, нормально ли то, как работает его воображение. Кое-что из того, что он выдает, просто шокирует.

– В одиннадцать цивилизация – всего лишь тонкий покров. Под ним все дико.

– Сэр, вы говорите о детях, которых я люблю.

– Они бегают стаями, дразнят слабых и отличных от них, радуются мыслям об ужасных пытках. Это – часть выживания, дорогая. В войну, в больших городах, они выживают, – в то время как те, что чуть постарше и чуть больше размягчены нравственностью, исчезают.

– Иногда ты становишься удивительно объективен. Я думаю о Джеми. У него такие неистовые идеи.

– Говоря о неистовых идеях – сможешь ты умудриться держать пистолет постоянно под рукой, не делая этого явно?

– Думаю, да. В моей большой соломенной сумке.

– Это не заставит тебя чувствовать себя слишком мелодраматично?

– Я не хочу, чтобы ты заставил меня стесняться этого. Это оружие. Оно стреляет. И я совершенно не щепетильна. Ты показал мне, как работает предохранитель. И я собираюсь держать один патрон в патроннике. Мое семейство под угрозой, Сэмюэль, и я становлюсь такой же дикой, как Джеми. Когда я стреляла там, наверху, я не переставала сомневаться, смогу ли направить его на человеческое существо, спустить курок, держа его на мушке, и не дрогнуть. А потом подумала о Мерилин и поняла, что смогу.

– Ты меня поражаешь.

Яхт-клуб Нью-Эссекса находился в четырех милях к востоку от города. Там была вполне приличная бухта для яхт, док, собственный мол и длинное здание клуба с террасами, барами и танцзалом. Владельцы крейсерских моторок называли истовых парусников «магелланово племя». Парусники называли владельцев моторок «химкоманда». Большие яхты останавливались в Нью-Эссексе из-за хорошего обслуживания. Летом здесь были посетители из Майами и Форта-Лодердейл. Зимой некоторые владельцы больших крейсерских яхт направлялись на юг.

После того как Сэм с Кэрол прошли школу «Красотки Сиу-2», шлюпки, переделанной из устаревшего озерного парома, и перешли на «Красотку-3», расшатанную двадцатишестифутовую крейсерскую яхту приблизительно шестнадцати лет от роду, со съемным топом, они вступили в яхт-клуб Нью-Эссекса. Взносы были высоки, а общественный распорядок насыщен. «Красотка» независимо от того, насколько свежи были ее краска и лакировка, никогда не выглядела на уровне среди всего этого хрома, меди, тикового и красного дерева. У нее был сияющий и сомнительный вид приодевшейся прачки в опере.

Она, казалось, активно негодовала по поводу своего нового окружения. При каждом отплытии она норовила вильнуть и стукнуть одно из великих созданий, причаливших возле нее. У нее был один винт и шестидесятипятисильный морской двигатель, сделанный в месте, о котором почти никто не слышал. Мотор был флегматичный, надежный и невообразимо тихий. Он мог неспешно толкать «Красотку» со скоростью в десять узлов. Но в яхт-клубе Нью-Эссекса двигатель тоже восстал. Дважды он глох в середине бухты при возвращении и дважды им приходилось идти на буксире. После этого Сэм завел пятисильный подвесной мотор, лежащий впереди завернутым в толь.

Клуб был очень дорогой и слишком много его членов были исключительно надутыми. И до него было долго добираться от Харпера. Когда пришло время платить взносы за второй год, Сэм и Кэрол обговорили все и были приятно поражены и удивлены, увидев, как легко человек может бросить клуб.

Они вступили в Лодочный клуб Харпера. Он был десятью милями ближе, на берегу озера между Нью-Эссексом и Харпером в конце дороги, сворачивавшей с Маршрута 18. Здание клуба можно было бы более точно назвать лачугой. Бухта была маленькая и переполненная. Лодочная верфь Джейка Барнеса была рядом с клубом. Это было суматошное непринужденное предприятие. Он продавал лодки, бензин, масло, такелаж, рыболовные принадлежности и холодное пиво. Он был толстый сонный человек, унаследовавший свое дело после смерти отца. Он был хорошим, но ленивым мастером. У него были рахитичные приспособления, с помощью которых он мог вытащить все что угодно на сто пятьдесят метров из воды. Он хорошо разбирался в морских и подвесных моторах и, если на него нажать, то мог сделать крупный ремонт корпуса. Его верфь представляла собой невероятную мешанину из дерева, ржавого железа, пустых канистр из под масла, корпусов, слишком ветхих для ремонта, гниющих канатов и проваливающихся крыш над складскими площадками.