Джо Алекс - Третий король Страница 9

— Но как же нам держать связь с вами, товарищ полковник? Телефон не подходит, потому что разговор может подслушать кто-нибудь посторонний.

— Вы получите коротковолновый передатчик. Он слабый, но вполне пригоден для связи в радиусе нескольких километров — а Пулторак будет совсем недалеко от усадьбы.

— Отлично. — Вечорек посмотрел на Катажину. — Значит, мы никого не ловим, ничем себя не выдаем, просто крадем одну картину и следим, чтобы кто-то украл другую. Но только вот что волнует...

— Что же?

— Ведь в Польше не так много поэтов...

— Но и не так мало, как вам кажется. И потом, кто сегодня читает эпические поэмы? Никто, поверьте мне. Так что все будет в порядке.

— Надеюсь... — Голос Вечорека прозвучал неуверенно.

— И еще. — Катажина, вытянув перед собой руку, пошевелила пальцами. — Кольца! Что же это за супружеская пара без обручальных колец?

Полковник не раздумывая поднял трубку.

— Соедините меня с депозитарием. Говорит полковник Вала. Сейчас к вам придут поручик Рогальская и капитан Вечорек. Выдайте им два золотых кольца по размеру... Что? Может не найтись? Что? Какая разница, пускай будет хоть с утопленницы... Что-что? Неустановленный самоубийца, бросившийся под поезд?.. А кольцо-то цело? Вот и отлично. Да. Под расписку. Они вам сами вернут. У меня все.

И Вала положил трубку.

— Зайдите в депозитарий. Им надо знать ваши размеры. Говорят, есть несколько колечек на выбор.

— С неустановленной утопленницы! — Катажина одарила начальника благодарной улыбкой. — Как мило с вашей стороны, товарищ полковник, не забыть о чувствах невесты! Дар командования девушке-офицеру! Надеюсь хотя бы, что кольцо этой бедняжки из чистого золота и в воде не заржавело.

— Когда выезжать? — деловито спросил Вечорек.

— Сегодня, конечно. Вот-вот появится профессор Гавроньский, который пообещал мне отвезти вас на министерской машине прямо на место и представить хранителю музея.

— Гавроньский?

— Да. Искусствовед. Министерство поручило его заботам музей в Борах. Запомните, пожалуйста: он единственный, от кого я не скрыл, что вы едете в Боры охранять «Черного короля».

— Следовательно, профессор Гавроньский знает и то, что мы собираемся подменить картину?

— Нет, — подчеркнул полковник. — И не должен узнать.

— Не понимаю. — Пулторак посмотрел на Вечорека, а потом перевел взгляд на своего шефа. — Если он знает часть, зачем скрывать от него все остальное?

— Дело вот в чем. Интерпол на основании анализа нескольких операций «Синдиката» пришел к выводу, что эта группа всегда опирается на кого-то, кто находится вне подозрений и имеет доступ к ценностям, которые должны быть похищены. Если бы я не был вынужден безотлагательно поселить вас в Борах, — а это необходимо, поскольку Интерпол убежден, что банда вот-вот нанесет удар, — то я бы не стал посвящать ни во что профессора Гавроньского. Впрочем, я сообщил ему только самое необходимое. Я не хочу этим сказать, что подозреваю профессора Гавроньского в каких-либо связях с «Синдикатом», лично я полагаю, что он абсолютно чист. Но видите ли, — полковник помедлил, — профессор один из тех, кто всегда вхож в музей, поэтому полностью исключать его нельзя. По той же причине я предпочел бы, чтобы вы в его глазах не выглядели безупречными и искушенными служителями закона. На всякий случай, понимаете?

— Стефану это удастся без труда, — серьезным тоном произнесла Катажина. — Я со своей стороны тоже приложу старания, но за успех не ручаюсь. Я слишком безупречна.

Раздался стук в дверь, и в проеме показалась голова дежурного.

— Товарищ полковник, к вам профессор Гавроньский.

— Попросите его немного обождать.

— Слушаюсь, — сказал дежурный и исчез за дверью.

Полковник закрыл крышку чемоданчика, проверил замки и подал Вечореку два маленьких ключика.

— Поставьте к стене, — велел он тихо.

Вечорек бережно взял копию «Третьего короля» и удалился с ней в указанное место.

Полковник подошел к двери, распахнул ее и дал знак дежурному. Потом он опять обернулся к офицерам:

— С вами, товарищ Пулторак, мы поговорим позже. Вы отправитесь через два часа после них.

Пулторак кивнул.

В дверь снова постучали, и полковник широко открыл ее.

— Пожалуйста, входите, пан профессор. Наши люди ждут вас.

Профессор Гавроньский с улыбкой пожал начальнику отдела руку. Он был высоким, загорелым, симпатичным и выглядел, как показалось Вечореку, моложе своих пятидесяти лет.

— Добрый день! Я рад, что вы хотите помочь нам в этом деле, хотя, признаться, я не очень-то во все это верю. Кража в Борах! Международная банда! Звучит слишком уж фантастично. Но как знать, как знать... — Убежденности в последних его словах, однако, не слышалось. Катажине почудилась даже почти неуловимая ирония...

Глава седьмая, в которой капитан Вечорек надеется как следует отдохнуть в Борах

Господин Грубер поглядел на циферблат.

— Самолет вылетает через два часа, Гельмут. Вечером ты будешь в Варшаве, и ровно в двадцать три тридцать, за полчаса до полуночи, ты должен быть... вот здесь, а потом... — он обернулся к большой панорамной фотографии. На ней была видна дорога и покрытые снегом кусты вдоль высокой ограды замка. На заднем плане из-за заснеженных деревьев выглядывала крыша и верхний этаж замка. — ...Ты погасишь фары и выключишь мотор. Наш сообщник встретится с тобой тут. Смотри не опоздай, от этого зависит как его, так и твоя безопасность. Ты заберешь у него оригинал и передашь копию, которая уже через несколько минут займет свое место в библиотеке. Оригинал ты положишь вот в этот чемоданчик и утром вылетишь из Варшавы в Вену. Оттуда кто-то из наших доставит чемоданчик в Штутгарт, где я в тот же вечер передам картину нашему клиенту. Операция самая элементарная, все продумано до мелочей, так что никаких осложнений возникнуть не должно. А теперь посмотри, пожалуйста, еще раз на снимок и покажи мне то место, где ты остановишь машину.

Высокий молодой человек встал и подошел к большой фотографии.

— Ровно в двадцать три тридцать... здесь, шеф... с погашенными фарами.

И он аккуратно провел пальцем по участку шоссе неподалеку от ворот замка.

Машина замедлила ход. По левую руку показались в тусклом свете гаснущего дня ворота. Падал густой снег, подхватываемый порывами ветра. «Дворники» с трудом сметали кружево снежных хлопьев, сыплющихся на лобовое стекло.

— Боры. — Профессор Гавроньский, который сидел рядом с водителем, обернулся к своим спутникам и улыбнулся Катажине. — Еще день-два такой вьюги, и не о чем будет беспокоиться. Нас занесет снегом.

Черная министерская «волга» завернула, въехала в высокие каменные ворота с красивой решеткой, распахнутые настежь, и покатила по длинной заснеженной аллее к входу в замок. Слева, в глубине парка, виднелось какое-то белое двухэтажное здание и приземистые строения бывшей людской.

Тут перед замком взметнулась туча снежной крупы, и ветер швырнул ее прямо в мрачные каменные морды двух львов, стерегущих вход. «Волга» еще раз повернула и наконец остановилась.

— Мы на месте, — сказал профессор Гавроньский.

Ни он, ни его спутники даже не подозревали, что спустя всего лишь несколько мгновений под своды замка вместе с ними вступит рок. Близкое будущее готовило им картины из тех страшных снов, что посещают иногда людей и заставляют их просыпаться с криком, обливаясь холодным потом.

Впрочем, явь была пока иной, несравненно более приятной. Хотя падал снег и ветер стучал в окна замка, но когда открылась дверь и из нее выбежал, чтобы взять багаж, высокий седой человек в наброшенном на плечи тулупе, настроение приезжих быстро поднялось.

Вечорек вышел из машины и подал руку Катажине, а та поблагодарила его за учтивость улыбкой.

— Снег, — шепнул он. Вместо ответа она зажмурилась. На отпуск они могли рассчитывать не раньше, чем в июле, и хотя здесь им предстояло провести всего лишь один вечер, ночь и утро, Катажина радовалась возможности вдохнуть свежий холодный воздух и смотреть на высокие, белые, голые деревья. Они были в деревне, а поручик Рогальская в деревне родилась.

— Это пан Голос, наш ночной сторож. — Гавроньский говорил о человеке, подхватившем их чемоданы. — Послушайте, пан Голос, а где хранитель?

Сторож приостановился.

— Наверняка у себя в кабинете, пан профессор.

Потом он скрылся за изгибом лестницы, и все стали следом за ним подниматься по широким ступеням из белого мрамора. Лестница кончалась в бельэтаже, где вливалась в большой холл. В глубине его виднелись двойные двери, которые, вероятно, вели в музейные залы. Во всяком случае, Вечорек сумел заметить целую анфиладу покоев.

На дальней стене холла свет выхватил картину, чуть ближе блеснуло стекло большого шкафа... Капитан осмотрелся по сторонам. От самого потолка до уровня глаз холл был увешан портретами мужчин и женщин в костюмах, которые свидетельствовали о том, что картины поступали сюда одна за другой на протяжении добрых трехсот, а то и трехсот пятидесяти лет. Вдоль боковой стены уходила к потолку палисандровая лестница с простыми строгими перилами.