Инна Разина - Помоги моему врагу Страница 9

– Неужели ты не можешь хотя бы допустить мысль, что всё было не так, как ты когда-то решил?

Мой собеседник встал и холодно процедил:

– Прошу тебя, никогда больше не напоминай мне о нём. Здесь нечего обсуждать, запомни это, – и ушёл. Я сжала руки, еле сдерживая слёзы. И думала: наступит ли время, когда между нами не останется никаких тайн и недомолвок? Чтобы я могла рассказать всё, что у меня на душе, не боясь получить в ответ раздражённую отповедь.

Находясь глубоко в своих мыслях, я не сразу поняла, что досадная, мешающая сосредоточиться трель – это мой мобильный. Не спеша поднялась и неожиданно испугалась. Матвея наверняка разозлит долгий звонок, и он может принести мне трубку. А если это Денис? На экране же отражается его номер!

Я бросилась в коридор, к сумке, и столкнулась с Матвеем. Он действительно недовольно вертел головой, ища источник назойливого звука. Я слишком быстро схватила телефон и сразу догадалась, что сделала ещё хуже. Матвей, прищурившись, смотрел на меня, я невольно покраснела, смутилась и убежала на кухню.

«Чёрт, чёрт! Какая же я дура!» – ругала себя, прислушиваясь к звукам из коридора. «Нет, так нельзя! Пытаясь помочь Денису, я ставлю под угрозу свои отношения с Матвеем. А они для меня гораздо важней. Похоже, придётся выбирать, и здесь у Дениса нет шансов. Надо попросить его больше мне не звонить. Интересно, я смогу это сделать? А почему бы и нет!» Я взглянула на экран мобильного – пропущенный звонок был вовсе не от него, а от родителей.

Я перезвонила и пообщалась с мамой. Потом вздохнула и пошла искать Матвея. Он валялся в спальне на кровати, закинув руки за голову. Когда я вошла, сел и насмешливо уставился на меня. Я постаралась выглядеть естественно.

– Мама звонила. Родители приглашают нас в следующие выходные в гости. Пойдём?

Он неопределённо пожал плечами и равнодушно ответил:

– Пойдём. Давно уже у них не были, – и ушёл в другую комнату.

Эта неделя прошла очень странно. Настроение Матвея менялось так часто, что я не успевала за ним. Со мной рядом как будто находились два разных человека. Один практически меня не замечал, не разговаривал со мной, обходясь односложными репликами, допоздна задерживался на работе, а потом подолгу сидел перед телевизором или ноутбуком. А другой будил меня среди ночи страстными поцелуями и почти до утра не давал уснуть. Или, не обращая внимания на дымящийся на столе ужин, подхватывал меня на руки и уносил в спальню. Я чувствовала, что понемногу схожу с ума. Эта его страстность в постели и холодность в остальное время пугали меня и кидали от счастья к отчаянию и обратно, так что я уже стала бояться за свою психику.

В воскресенье мы должны были пойти на ужин к моим родителям. А в субботу Матвей проснулся рано и всё утро пребывал в задумчивом и напряжённом состоянии, словно принимал какое-то решение. За завтраком я даже не пыталась с ним заговорить и сидела, уткнувшись взглядом в стол. Он меня отвлёк.

– Собирайся. Съездим в одно место.

– Куда? – настороженно спросила я.

– Увидишь…

Такой ответ меня ещё больше напряг, но я не стала уточнять и пошла одеваться.

Когда через полтора часа мы остановились на стоянке у загородного кладбища, моё недоумение усилилось. Матвей повернулся и испытывающе посмотрел на меня.

– Я хочу, чтобы ты познакомилась с моими родителями. С отцом встретимся немного позже, а сегодня пойдём к маме.

Он выбрался из машины, подошёл к сидящим рядом с оградой старушкам, купил цветы и протянул мне. Я шла за ним по дорожке и тщетно пыталась навести порядок в мыслях. Наконец Матвей остановился у невысокой чугунной ограды, открыл калитку и пропустил меня внутрь. Кивнул на мраморный памятник и тихо сказал:

– Ну вот, знакомься – моя мама.

Я подошла ближе. Женщина с прямыми светло-русыми волосами до плеч и ясным, но усталым взглядом внимательно смотрела на меня. Всё ещё находясь в растерянности, я не понимала, что стоит говорить, и просто молча изучала фотографию. Матвей опустился на деревянную лавочку, еле втиснутую в небольшое пространство, и позвал:

– Иди сюда, посидим здесь немного.

Я присела рядом, он обнял меня за плечи и притянул к себе. Прислонившись щекой к его груди, я старательно отгоняла любые мысли, чтобы не спугнуть разливающееся внутри ощущение счастья. Пусть кладбище было совсем неподходящим местом для подобных чувств. На глаза навернулись слёзы, я шмыгнула носом. Матвей отстранился, взглянул на меня и покачал головой.

– Прости, наверное, я зря тебя сюда привёз. Не хочу, чтобы ты переживала и грустила.

Я подняла на него глаза и вдруг поняла, что люблю его. Это было как озарение, как мгновенная вспышка. Если бы ещё минуту назад кто-нибудь спросил, что я к нему чувствую, мне пришлось бы долго раздумывать над ответом. А сейчас я не представляла, что могу ответить что-нибудь другое, кроме трёх слов: я его люблю. Неожиданно открывшаяся правда так сильно меня потрясла, что по дороге домой я чувствовала себя уставшей и разбитой.

Весь оставшийся день и половину следующего Матвей был очень внимателен и заботлив, почти как в начале нашей совместной жизни. Много улыбался, шутил и явно был всем доволен. А я смотрела на него и свыкалась с новой для себя реальностью. С той, в которой он теперь занимал центральное место. И удивлялась: как же я раньше ничего не замечала? Ведь всё так очевидно!

В воскресенье вечером мы приехали к моим родителям. Ужин прошёл замечательно, Матвей был в ударе и окончательно обаял маму и отца. Они и до сих пор хорошо к нему относились, а сейчас переглядывались друг с другом с такими счастливыми улыбками, что мне почему-то стало не по себе. Особенно, когда мама на кухне придержала меня за руку и заговорщицки прошептала:

– Доченька, как же мы за тебя рады!

Мне стало интересно, что такого нового в наших с Матвеем отношениях она рассмотрела, что так отреагировала? Но сейчас некогда было прояснять этот вопрос, мужчины то и дело заходили на кухню, помогая нам убирать со стола. Когда Матвей чуть не уронил любимый мамин заварочный чайник, я отослала его со словами:

– Спасибо, дальше мы сами справимся. Пожалуйста, пока я не забыла, помоги мне. Найди в секретере в моей комнате коробку с кистями, хочу забрать её с собой.

Он кивнул и отправился выполнять просьбу. Мы с мамой закончили с посудой, правда поговорить опять не удалось, на этот раз пришёл папа и устроился за столом. «Ладно, пообщаемся в другой раз», – решила я и пошла собираться. Матвей уже стоял в прихожей, держа в руках пакет с моими вещами.

Ещё в машине я почувствовала неладное, но никак не могла понять, что произошло? Матвей молчал, но я видела, как вздулись от напряжения вены на его руках, крепко сжимающих руль. Неужели опять эти странные перемены в его настроении, долго ли я смогу их выдерживать?

Как только мы зашли домой, он схватил меня за руку, потащил в зал и усадил на диван. Достал из пакета лист бумаги, повернул ко мне и, еле сдерживая гнев, спросил:

– Кто это нарисовал?

Я взглянула на портрет Дениса, и мою грудь стянуло холодом. Только теперь с опозданием вспомнила, что несколько месяцев назад убрала его подальше с глаз в секретер.

– Я…

– Ты знала его до того, как познакомилась со мной? Отвечай!

– Нет!

– Не ври, на рисунке стоит дата. Это было задолго до того, как мы с тобой встретились!

– Мы не были с ним тогда знакомы.

Он перебил меня и потребовал:

– Дай свой телефон!

Пожав плечами, я достала из сумки трубку и протянула ему. Матвей нажал несколько кнопок и удовлетворённо кивнул.

– Отлично! Так я и подозревал. Вы активно общаетесь. Значит, это правда – вы давно знаете друг друга!

Я не представляла, что говорить, и просто молча смотрела на него. Он бросил рисунок мне на колени, нервно прошёлся по комнате, остановился и поднял на меня тяжёлый взгляд.

– Что вы задумали? Что ему ещё от меня надо? Мало того, что он убил мою мать?

Сейчас мне уже нечего было терять, и я твёрдо сказала:

– Матвей, это слишком серьёзное обвинение! Ты уверен в своих словах? У тебя же нет никаких доказательств.

Но он меня не слышал.

– Прекрасного друга ты себе нашла! Вы оба вруны и мошенники. А он ещё и убийца. Убирайся! Чтобы через час и духу твоего не было в моём доме!

На мгновение мелькнула мысль: может рассказать о курсах интуитивного портрета? Но я представила себе, насколько странно и неправдоподобно будут звучать мои слова, и отбросила её. Развернулась и пошла собираться. Машинально покидала вещи в сумку, подхватила её и вышла в коридор. Матвей не появился, я оставила ключи на тумбочке и просто захлопнула дверь.

Я сидела на лавочке, недалеко от дома, и не представляла, сколько прошло времени. Может полчаса, а может все три. Мне некуда было идти, после вчерашнего посещения родителей я не могла заявиться к ним в таком виде. Вспоминания о том, как мама и отец радовались за меня, отзывались острой болью. Болью за них – о себе я сейчас не думала. Это был один из тех тяжёлых моментов, когда казалось, что моя жизнь закончилась, и ничего хорошего в ней больше не будет. В глубине души я, конечно, понимала, что и это пройдёт, но пока не была способна здраво рассуждать.