Чарльз Вильямс - Нет ведьмы яростней Страница 9

Выйдя на улицу, я глянул на главный жилой дом фермы. Я вспомнил о Глории, когда она приезжала сюда рисовать, и о ее встрече с Саттоном. Интересно, что он ей тогда сказал? Странные все же у них отношения. Она не должна была знать Саттона, а тем не менее она его знала…

Тщетно я пытался изгнать из своих мыслей воспоминание о Глории Гарнер — она часто незримо присутствовала рядом со мной.

Теперь нужно ехать к реке. Искупаться.

На обратном пути я остановился около ресторанчика, чтобы выпить чашку кофе.

Бросив на меня взгляд, официантка улыбнулась.

— Почему вы улыбаетесь? — спросил я ее. — У меня смешной вид?

— У вас блестят волосы, словно вы их чем-то смазываете.

— Я только что выкупался. Они просто-напросто мокрые… Грабителей еще не поймали?

— Нет, но в городе столько полицейских, что они поймают кого угодно.

Выпив кофе, я вышел из ресторана и направился домой. Дело было сделано, деньги зарыты, и, судя по всему, я не оставил никаких следов…

На следующий день, в субботу, все магазины совершенно спокойно можно было закрыть. Все равно никто ничего не покупал. Люди только и делали, что болтали о событиях, случившихся накануне. Весь город наводнили полицейские — и в форме, и в штатском. Место пожарища строго охранялось и туда никого не пускали.

Мне почему-то казалось, что шериф и его помощники на самом деле не верили, что ограбление банка совершила банда гангстеров, приехавшая откуда-то из других мест, и что они не разыскивают машину грабителей, а просто выжидают, пока преступник или преступники не допустят ошибки.

"Ну, что ж, ждите, ждите! — сказал я себе. — Но когда-нибудь вам это все-таки наскучит!"

Я бесцельно бродил по автопарку, перекидываясь парой слов то с одним, то с другим. Около полудня меня внезапно вызвал к себе Харшоу. Во рту у него была потухшая сигарета, а в руках он держал принадлежности для рыбной ловли.

— Садитесь! — сказал он. — Мне нужно с вами поговорить.

Я присел на край стола, заинтересованный его вызовом.

— О чем именно?

— Хочу, чтобы вы на некоторое время взяли руководство автопарка в свои руки. Хочу провести неделю в Гавелстауне вместе с женой.

— А разве Гулик не может?

— Он какой-то нерешительный и медлительный… И не производит должного впечатления на покупателей. Вы для этого больше подходите. Ну, так как?

— Пусть будет по-вашему, — сказал я.

В первый раз мы поговорили тихо и мирно, без всякой ругани.

— Таким образом, — закончил он, — передаю вам все свои полномочия. Вы даже можете поместить объявление в газету о продаже машин.

— За чей счет? За мой?

— Какой же вы все-таки ершистый, Медокс! Зачем же за ваш? Скажите, чтобы мисс Гарнер оплатила чек. Или пусть выдаст вам из кассы эту сумму.

— Хорошо.

Я был рад, что хоть на какое-то время избавлюсь от его назойливой и сладострастной жены.

— Ну, кажется все. Желаю вам успеха, Медокс!

— Что вы там собираетесь ловить?

— Меч-рыбу. Говорят, она там водится…

Возвратившись в парк, я стал выискивать машины, о которых еще не помещалось объявление о продаже, и записывать их данные в свой блокнот. Такой спешки не требовалось, я просто хотел убить время. Но потом я вошел во вкус и стал даже подумывать о формулировках объявления, описывая достоинства продаваемых машин и выгодные условия их продажи. Напоследок я даже самолично отвез объявление в газету. Мне выписали счет, и я отправился обратно, чтобы предъявить этот счет Глории. Как-никак, повод повидаться с ней.

Она сидела в конторе за столом, перед ней лежало много бумаг. В тот же момент я увидел, что Гулик о чем-то оживленно разговаривает с людьми шерифа. Ничего особенного в этом не было, люди шерифа со многими уже беседовали в это утро, и тем не менее сердце у меня неприятно екнуло.

Я не подошел к ним, чтобы лишний раз не показывать свою заинтересованность, а прошел прямо в контору.

У Глории был усталый вид. Только сейчас я вспомнил, что сегодня суббота и что рабочий день, собственно, уже кончился.

— Какие события! — сказала она, увидев меня. — И пожар, и ограбление банка!

— Да, и сразу все в один день, — ответил я. Потом, вспомнив зачем пришел, добавил: — Мистер Харшоу попросил, чтобы вы оплатили этот счет.

Я протянул ей бумагу и объяснил, в чем дело. Она записала у себя что-то на бумаге и приложила счет к другим бумагам.

— Чего это вы вдруг решили задержаться на работе? — спросил я ее. — К тому же у вас усталый вид…

— Сейчас ухожу. Надо было закончить кое-что.

— А что вы собираетесь делать завтра?

— Ничего особенного. Утром пойду в церковь, а потом, наверное, куда-нибудь поеду рисовать.

— Может быть, вы позволите присоединиться к вам?

— Ну, разумеется! Мы можем даже организовать небольшой пикник.

— Отлично! Тогда я закажу в ресторане съестные припасы, и мы заберем их с собой.

— Нет, это я сделаю сама. Мне хочется самой это организовать. Ладно? Мне это доставит удовольствие.

— Угу. А в котором часу за вами заехать?

— Около двенадцати.

— Договорились. Наверное, мне не дождаться завтрашнего дня…

Когда я вернулся в автопарк, полицейских уже не было, но Гулик так и не сказал мне, о чем они его расспрашивали.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

День выдался великолепный. Ослепительно сияло солнце, под деревьями таились густые тени. Я заехал за Глорией около двенадцати. Она уже ждала меня, сидя на ступеньках перед домом. На ней были светлые шорты и голубая безрукавка. Рядом лежали принадлежности для рисования и корзинка с едой. Тут же на крыльце сидел Спанки — маленькая, вертлявая собачонка.

— Может быть, возьмем с собой собаку? — предложила Глория. — Она любит гоняться за зайцами.

— А ей удалось поймать хоть одного?

— Нет. Но она все еще надеется.

Я посадил собаку на заднее сиденье, просунув ее в окошко. Потом распахнул дверцу перед Глорией, и мы поехали.

На Мейн-стрит тут и там стояли группы людей. Они все еще обсуждали последние события.

— Как вы думаете, это кто-нибудь из местных? — спросила Глория. — Я имею в виду преступников.

— Все может быть, — ответил я неопределенно.

Мы выехали из города и поехали по дороге, которая шла параллельно Южному шоссе.

Вскоре мы доехали до реки. Пейзаж был великолепен. Воздух свеж и прозрачен. Но дорога здесь кончалась. Вернее, она продолжалась за рекой, но мост был сломан. Рядом тянулась большая песчаная коса.

Мы вышли из машины. Спанки сразу же побежал к реке. Я взял бутылку и пошел за водой. Когда я вернулся, Глория уже сидела в тенистом месте. На коленях у нее лежал альбом для рисования и акварельные краски. Держа кисточку в руке, она смотрела на меня. Я протянул ей воду и растянулся на песке.

— Вы не будете возражать, если я буду смотреть на вас? — спросил я.

— Смотрите, если хотите, — ответила она с улыбкой. — Но боюсь, вам скоро наскучит сидеть здесь, рядом со мной.

— Думаю, что нет.

Она принялась за рисование, а я продолжал лежать на песке, почти не сводя с нее глаз, и продолжал удивляться ее красоте.

Я снова вспомнил о случае на заброшенной ферме и снова стал строить догадки: что же ее связывало с этим циником Саттоном? Во всяком случае, я решил сегодня не затрагивать эту тему. Оно упоминание о Саттоне могло испортить ей весь этот день. Может быть, когда-нибудь она сама расскажет мне обо всем.

Когда-нибудь?… Самое большое через месяц-два меня уже не будет в этом городишке. Как только дело по ограблению банка немного заглохнет, я вырою свои сокровища и уеду куда-нибудь подальше.

Я снова посмотрел на Глорию и на ее акварель. Она быстро рисовала. Рисунок уже приобрел нужные очертания. Я, правда, не очень-то разбирался в живописи, но мне нравились ее рисунки.

— У вас очень хорошо получается, — сказал я. — Я был бы очень рад, если бы вы подарили мне один из ваших рисунков.

— Вам очень этого хочется?

— Конечно!

— В таком случае, я подарю вам этот пейзаж.

— Почему именно этот?

— Сегодня у меня день рождения, и мне хочется вам что-нибудь подарить.

— Но это не совсем логично. Ведь юбиляр обычно получает подарки, а не сам дарит их. — Я взглянул на нее. — Так… А сегодня и в самом деле день вашего рождения?

Она кивнула и отложила альбом в сторону.

— Давайте перекусим что-нибудь. А рисунок я закончу позже. Я испекла праздничный пирог. Вот мы его сейчас и попробуем.

Я встал и пошел к машине, чтобы принести корзинку с едой. Мы расстелили на земле скатерть и достали сэндвичи. Затем она извлекла небольшой пирог, покрытый глазурью и маленькими цукатами.

— Они вместо свечек, — пояснила Глория.

— Сколько же их тут? Двадцать?

— Двадцать один…

— Маловато… — протянул я.