Александра Маринина - Иллюзия греха Страница 9

— Так и не выяснил ничего?

— Нет, — покачал головой Леонид. — Но я думаю, дело все выеденного яйца не стоит. Галка религией увлеклась, так я-то нормально это воспринимаю, нравится ей — и пусть, а Гриша — он воинственный очень, ехидный, на язык злой. Наверное, ляпнул что-нибудь про Бога или про церковь, она и обиделась.

— Тяжело тебе с ней? — сочувственно спросила Лида.

— Я ее люблю, — просто ответил Терехин. — Люблю такой, какая она есть. А вот другим, наверное, действительно с ней тяжело. Нина Боженок сильно обижается, да и ты, Лидуня, тоже, я же вижу. Галка всех подруг разогнала, никто ей не нужен. Так ты не скажешь ей, что мы к Грише ходили?

— Не скажу, не волнуйся. Но все-таки не по-людски это, — укоризненно сказала Лида. — Как можно друзей разлучать из-за ерунды?

Вернулась Ира, неся в руке большую шоколадку в яркой обертке...

Когда в семье Терехиных произошла непоправимая беда, Лидии Евтеевой в Москве не было. За несколько месяцев до этого она вышла замуж за военнослужащего из Риги и уехала к нему в Латвию. Вернулась год назад вместе с мужем, который стал в силу русского происхождения и незнания латышского языка нежелательным элементом и был уволен в запас. Узнала от Нины Боженок о том, что случилось в семье Терехиных, и сразу же помчалась к Ире, но та встретила ее неприветливо и даже нагрубила. В квартире было полно каких-то шумных мужчин, говорящих не по-русски, и Лидия поспешила ретироваться, решив, что Ира занялась «делом» и в помощи не особо нуждается.

Григорий Самсонов, певец музыкального театра, жил неподалеку от Евтеевой, и Настя решила заглянуть к нему наудачу. Ей повезло, Самсонов был дома и, по-видимому, скучал, так как к визиту сотрудника уголовного розыска отнесся с явным удовольствием. Ему хотелось поговорить. Стоял июнь, жена с детьми уехала на дачу, и певец рад был скоротать одиночество в обществе незнакомой женщины.

Ситуацию, о которой шла речь, он помнил очень хорошо.

— Да знаю я, почему Галка запретила Лене со мной общаться, — заявил он безапелляционно. — Боялась она.

— Чего боялась? — удивилась Настя.

— Я так думаю, что у нее был любовник. Может, и не был, но она тогда здорово перепугалась. Вся белая стала.

— Когда — тогда? Григорий Петрович, я ничего не понимаю из ваших слов. Давайте-ка все сначала и подробно.

— Я встретил Галку, когда она выходила от Катерины. Я хочу сказать от Екатерины Бенедиктовны Анисковец, но мы за глаза ее все Катериной зовем. То есть звали.

— Вы были хорошо знакомы с Анисковец?

— Ну... Как сказать... — Он улыбнулся и развел руками. — Мы все знали ее много лет. Она была большой ценительницей оперы и ходила в наш театр регулярно, не реже раза в неделю. Ее всегда приглашали на капустники, юбилеи, премьеры. Она у нас была чем-то вроде талисмана. Посмотришь в зал, видишь — Катерина сидит, значит, все в порядке, мир не перевернулся, все живы-здоровы. Но сказать, что я знал ее близко, нельзя. Она хорошо умела держать дистанцию, к ней в душу влезть было не так-то просто.

— Расскажите, пожалуйста, как вы встретили Терехину.

— Я должен был заехать за Катериной, чтобы отвезти ее за город, на дачу к нашему главному режиссеру. У него было шестидесятилетие. Я подъехал к дому, поднялся на лифте, а в это время дверь Катерининой квартиры открылась и на лестницу вышла Галка Терехина. Я страшно удивился: что ей тут делать? Никогда не слыхал, чтобы Катерина была с ней знакома. Галка стала белая как снег, на меня зыркнула, поздоровалась сквозь зубы и в лифт нырнула, я даже дверь еще закрыть не успел.

— А у Екатерины Бенедиктовны вы не спрашивали о Терехиной?

— Спросил, а как же. Но она только головой покачала. Дескать, не спрашивайте, Гришенька, это не моя тайна, разглашать не имею права.

— Да какая же тут может быть тайна?

— О, какая угодно! — рассмеялся Самсонов. — Катерина обожала покровительствовать чужим романам. Достоверно знаю, что многим известным личностям она предоставляла приют в своей квартире для амурных встреч. Но назвать ни одного имени не могу. Катерина была просто на удивление неболтлива. Ей бы в разведке работать, честное слово.

— Можно ли из ваших слов сделать вывод, что в квартире Екатерины Бенедиктовны Галина Терехина встречалась с кем-то из известных людей?

— Ну, насчет вывода — это сильно сказано. Но это вполне правдоподобно. Кстати, совсем не обязательно, чтобы эти встречи носили романтический характер. Не удивлюсь, если окажется, что у них там проходили спиритические сеансы или еще какая-нибудь дребедень в том же роде.

— Разве Анисковец была верующей? — спросила Настя. — Об этом никто из ее близких не говорил.

— Э, нет, Катерина была отъявленной безбожницей, но очень светской и за модой следила. Как пошла мода на экстрасенсов и медиумов — Катерина тут как тут. Она любила устраивать у себя «салоны», только повод дай. А поводом мог служить любой интересный или известный человек, актер, писатель, диссидент, экстрасенс. Кто угодно.

— Как вы думаете, Григорий Петрович, есть такой человек, который может знать, что общего было у Анисковец и Галины Терехиной?

Самсонов усмехнулся и покачал головой.

— Если и есть, то только один. Тот, с кем Галка встречалась в квартире Катерины. Ну и сама Катерина, разумеется, только теперь ведь ее не спросишь.

Что ж, круг замкнулся. Настя надеялась, выбрав путь от Терехиной к Анисковец, получить ответ на свой вопрос, но ничего у нее не вышло. Да, эти две женщины были знакомы, Марта Шульц не ошиблась. Ну и что? Имеет ли это какое-нибудь отношение к смерти Екатерины Бенедиктовны? Вряд ли. Даже наверняка — никакого.

ГЛАВА 3

Вот уже который день Ира видела в ресторане этого типа. Не то чтобы он пялился на нее, но поглядывал часто и с явным интересом.

Ресторанчик «Глория» был крошечным и самым обычным, крутая мафия в нем не собиралась и разборок не устраивала. Просто приходил сборщик раз в месяц, хозяин отстегивал ему энную сумму, и все спали спокойно. Днем «Глория» работала как кафе, с восьми до одиннадцати — как ресторан, и было здесь всегда тихо и уютно. Посетителей было мало, в основном одни и те же люди, предпочитающие вкусно и недорого поесть рядом с домом, чем возиться с ужином на ночь глядя. И гардеробщик дядя Коля, и официантки, и буфетчицы почти всех клиентов знали по именам и пристрастиям в еде, и Ире нравилась та атмосфера семейности, которая здесь царила. К ней относились хорошо, подкармливали, обращались ласково. Особенно любил ее дядя Коля, который жил в аккурат в той самой шестнадцатиэтажке, где Ира мыла лестницы, и видел ее ежедневно сначала с метлой в руках на улице, когда выгуливал пса, потом с тряпками и ведрами — в подъезде, а вечером — в «Глории».

— Уморишь ты себя, — вздыхал он. — Виданное ли дело — так надрываться на трех работах с утра до ночи.

Он еще не знал про вещевой рынок...

Сегодня незнакомый молодой мужик опять пришел один, сел в уголок, заказал, как и раньше, шашлык из осетрины, а из выпивки — джин с тоником. Но привычный распорядок оказался нарушенным. Ира драила противни, на которых днем жарились фирменные пирожки с капустой, когда почувствовала, что за спиной кто-то стоит. Она обернулась и увидела того посетителя, который так странно поглядывал на нее.

— Чего надо? — нелюбезно, но, впрочем, беззлобно спросила она.

— Ничего. Поговорить хочу, — ответил мужик.

— Ну, говори.

— Тебя как зовут?

— Ира.

— А я — Олег. Можно просто Алик. Вот и познакомились.

— Ну, познакомились. Так чего надо-то?

— Ничего мне не надо. Хотел спросить, что у тебя с лицом. Болеешь?

— Я с детства такая. Обмен неправильный. А тебе что за дело?

— Просто спросил. У тебя, наверное, жизнь тяжелая, да? Я смотрю, ты здесь каждый вечер как пчелка моешь-драишь-убираешь.

— Какая надо, такая и жизнь. Чего ты привязываешься? Она разговаривала, стоя спиной к незнакомцу, исступленно оттирая жирную поверхность противней.

— Ты до которого часа работаешь?

— Пока всю работу не сделаю. Как получится.

— Живешь далеко отсюда?

— Рядом.

— Не страшно ночью возвращаться?

— Страшно, — она позволила себе слегка улыбнуться. — Но выхода-то нет. Мне работу на дом не принесут.

— Хочешь, я тебя провожу сегодня? — неожиданно спросил посетитель.

— Зачем? Чего тебе от меня надо?

— Ничего мне не надо, — снова повторил Олег. — Так как насчет проводить?

— Ну проводи, — она равнодушно пожала плечами. — Домой я тебя все равно не приглашу.

— А я домой и не напрашиваюсь.

Он вернулся в зал и снова принялся за свой джин с тоником. Через пять минут Ира про него забыла. Вспомнила только тогда, когда после одиннадцати вышла в зал мыть полы. Его столик был пуст. «Тоже еще, провожальщик, — мысленно усмехнулась она. — Сбежал. Небось лежит под боком у какой-нибудь...» Додумать мысль до конца она не успела, потому что со стороны гардероба послышался голос дяди Коли. Гардеробщик с кем-то разговаривал. Ира прислушалась. Голос второго собеседника показался ей знакомым. Похоже, это был настырный Олег.