Валерий Рощин - Покойник претензий не имеет Страница 9

— Привет! — неожиданно раздалось за спиной.

Обернувшись, Лавренцов увидел улыбающуюся молодую женщину, неслышно подошедшую сзади. Внешность ее лишь отдаленно напоминала миловидную девушку, недавно смотревшую на него с интеренетовской фотографии. Более округлое лицо, чуть тронутые полнотой формы, испорченные химикатами волосы…

«Ходит в брючках… — успел он подметить, — знать и ножки — как у козла рожки…»

— Привет, Саша.

— Давно ждешь? Меня немного задержали на работе…

— Ничего страшного… Какие планы? Куда направимся?

— Есть тут неподалеку один уютный подвальчик. Устроит?

— Почему бы и нет?.. — согласился Аркадий, мысленно поблагодарив Всевышнего, за то, что разряженная красотка не остановила выбор на «Сайгоне».

Через десять минут неспешной прогулки по Владимирскому проспекту, они спустились по узкой лестнице в небольшое и действительно уютное кафе. Подойдя к дальнему, угловому столику, парочка расположилась напротив друг друга.

— Ну, рассказывай, — улыбнулась Александра.

— С чего начать? — поддержал тот шутливый тон, передавая меню с винной картой даме.

— Ну, скажем, с того, что не прозвучало в твоих письмах…

— Недели не хватит обо всем вспоминать…

— А куда нам спешить? — лукаво стрельнула томным взглядом собеседница и ткнула пальцем в одно из названий в длинном перечне красных вин.

«Приемлемый тарифный план», — удовлетворенно подумал кавалер, углядев цену выбранного алкогольного напитка и, поинтересовался:

— Что будем кушать?

— Честно говоря, я сыта. Хотя… У вас есть фруктовое ассорти? — обратилась она к молодому человеку, обслуживающему столик.

— Конечно.

— И два кофе, — добавил, успокоенный умеренными расценками, Аркадий.

Через час, покончив с первой бутылкой красного полусладкого вина, они заказали вторую. Беседа, отчасти из-за алкоголя, или оттого, что оба были людьми образованными и коммуникабельными, все более становилась непринужденной и откровенной…

— Мне с пятнадцати лет «посчастливилось» познать, мягко говоря, прелести, взрослой жизни, — с грустью посвящала собутыльника в свое прошлое Саша, — влюбилась без памяти в мужика, которому в то время было уже под пятьдесят…

Потягивая приятное вино рубинового цвета, Лавренцов едва не поперхнулся.

— Вот-вот. И я сейчас воспринимаю свои поступки так же, — продолжала она, — носилась за ним, как дура, переживала, страдала… А он, попросту издевался надо мной. Сильная личность, долбанная… Прозрение пришло гораздо позже, когда узнала, что таких как я у него был не один десяток…

Девушка, вспомнив свою юность, надолго замолчала, чему-то улыбаясь. Он осторожно рассматривал ее лицо. Красивые глаза и длинные бархатные ресницы, понравившиеся еще на фотографии, пожалуй, по прошествии времени не изменились и, видимо, притягивали взоры многих мужчин…

— А что происходило потом? — осторожно потревожил Александру Аркадий.

— Потом начался откровенный спорт. Нет, не в сексе, а в смысле всевозможных, коротких романов. Если точнее — недельные влюбленности стали посещать меня еще в студенческом возрасте, когда стало понятно — с тем древним мужиком ничего путного не сложится. Ну, знаешь ведь — общежитие: постоянные и неумеренные алкогольные излияния, компании, ну иногда и прочее…

«Стало быть, в письме лукавила о том, что усердно занималась учебой. Надо же так откровенно делиться обо всех «добродетелях»? — поражался подполковник, чья собственная жизнь вдруг начала казаться скучной и чрезмерно правильной, — а пристрастие к алкоголю, милочка по вашему лицу заметно — глазки очаровательны, но мешочки-то под ними, поболе моих будут… О чем же мне еще предстоит услышать сегодня?..»

— Затем я встретила, как мне показалось, очень достойного мужчину, — доложила Шурочка, перемещая с большого блюда к себе на тарелочку половинку киви, — достаточно известный в нашем городе человек. Весьма занятно с ним познакомились… Я шла по Невскому и не заметила, как развязался шнурок ботинка. Вдруг меня останавливает эдакий импозантный мэн и, наклонившись, начинает его завязывать. Смешно, конечно, но мне тогда подумалось: вот бы у моего ребенка был такой отец!

«Весьма занятно… — с сарказмом повторил про себя Лавренцов. — Надо бы использовать сей славный приемчик — выходить из дома с развязанными шнурками, расстегнутыми пуговицами и молнией на ширинке… Может, клюнет какая-нибудь мамаша моего будущего отпрыска…»

— Этот роман тоже продолжался неделю?

— К сожалению, он тянется до сих пор… — со вздохом ответила девушка, — я писала тебе в письме о нем — тот самый мужчина, от которого мне не хочется иметь детей…

Бывший фээсбэшник снова наполнил фужеры — дама становилась предельно откровенной только после изрядной дозы спиртного.

— Два года я терпела, как он то уходил из своей бывшей семьи, то в муках возвращался, оставляя меня одну. Сколько можно вести себя недостойно!? Сейчас он стал совершенно другим — занялся с моей подачи серьезным делом, прилично зарабатывает, окончательно развелся и купил неплохую квартиру… Но чувство ушло. Понимаешь, безвозвратно улетучилось! Все нужно делать вовремя, и теперь он мало меня интересует.

Немного помолчав, докуривая сигарету, она предложила:

— Ну что, не желаешь, переместиться на улицу? Что-то мне здесь уже поднадоело со страшной силой. Заодно и ты про себя расскажешь, а то сегодня у нас театр одного актера…

Получая от официанта сдачу, Аркадий не без удовольствия отметил: «Весь ужин обошелся в пятьдесят долларов. Иногда сюда наведываться позволительно…»

Покинув прокуренное помещение, парочка неторопливо направилась вдоль широкого проспекта. Теперь настал черед молодой женщины задавать вопросы и выслушивать пространные ответы зрелого мужчины. Лавренцов озвучивал многое из своего прошлого: службу в частях морской пехоты, дальние океанские походы, подробности семейной жизни… Не стал он распространяться только о в военной контрразведке и о работе в спецслужбах.

— Конечно, не очень-то удобно… — нерешительно начала Саша, выслушав последний ответ кавалера, — но, дело в том, что я живу рядом — на Ломоносова, и мы могли бы зайти выпить кофе…

Чуть поколебавшись, подполковник согласился и вскоре они, неспешно поднявшись на третий этаж типового дома брежневской эпохи, зашли в ее квартиру.

— Закончив консерваторию по классу виолончели, немного поработала по специальности… — доставая из недр объемного холодильника бутылку вина, продолжала девушка, — но денег не хватало даже на простенькие девичьи радости. Поэтому вскоре без сожаления забросила пустое занятие и принялась искать приличную работу. Сейчас тружусь в одной из питерских газет — добываю для нее средства на существование…

Наполняя бокалы, Аркадий саркастически улыбнулся:

— Честный отъем ассигнаций у богатеньких представителей верхних слоев?

— Да, некоторые рвутся во власть, кому-то позарез нужна реклама… Одним словом, ищу толстые кошельки, договариваюсь, раскручиваю… Потом готовим материал, печатаем. Они переводят нам на счет кругленькую сумму, а я получаю свой процент. Все просто…

«Мда-а… Ушлая мадам… — всматриваясь в ее лицо, раздумывал Лавренцов, — но что-то в ней меня привлекает. Томный взгляд, пухленькие чувственные губки, овал лица… Или я уже так основательно напился, что начинаю искать в женщине с заурядной внешностью нечто симпатичное и особенное?..»

— Кроме того, подрабатываю еще в одном месте. Но об этой очень интересной и своеобразной деятельности я тебе расскажу как-нибудь позже…

Далеко заполночь, слегка покачиваясь и прощаясь с новой знакомой, Лавренцов поцеловал Сашу в левую щечку и, пообещав вскоре навестить, направился к двери. Уже назвав водителю такси адрес, он вспоминал как молодая женщина, провожая его, в нерешительности стояла в коридоре, ожидая, возможно, что новоиспеченный приятель передумает и немного задержится. Вспоминал и не мог разгадать странное и загадочное поведение опытной охотницы за «львами» бизнеса, неожиданно устремившей свои помыслы на столь жалкую добычу…

Он, конечно же, не выспался. Доехав среди ночи до дома усталый и разбитый, Аркадий не раздеваясь, рухнул на диван и отключился до десяти утра…

— Так, опять анархия… Кажется, опоздал на новую работу… — прохрипел он спросонья, вскакивая и торопливо идя умываться, — некрасиво начинать трудовую деятельность с нарушения дисциплины…

Но, домчавшись по скользким после ночного дождя питерским дорогам до клиники и встретив в коридоре Фролова, Лавренцов не заметил на его лице следов раздражения или строгости. Напротив, тот радостно развел руками и еще издали прокричал: