Евгений Кукаркин - Смерть всегда движется рядом Страница 9

- Пойдем на верх в мою комнату. Я не хочу здесь.

Это была нежнейшая, ласковая женщина. Я раздевал ее неспеша и целовал каждую появившуюся часть тела. Когда она раздетая лежала на кровати, я еще раз прошелся губами по ее шелковой коже... Когда Гамиля вскрикнула, я закрыл ее рот губами...

Мы лежали поверх одеял и приходили в себя.

- Я не хочу, что бы ты погиб. Война кончилась. Уже мир. Неужели нельзя взорвать эти дурные поля и все кончить разом.

- Тогда меня уберут из Египта.

- Может тебе остаться. Папа нам оставит этот дом, деньги.

- Не будем загадывать. На моей родине свои сложности и длинные руки моих соплеменников могут достать меня везде. Давай лучше собираться, нам пора явиться на саму церимонию помолвки.

Мы уже молча оделись и отправились к Шери.

Нам удалось не пропустить торжественную часть и отсидеть праздничный ужин. Потом были танцы. Я не отходил от Гамили, мы танцевали и старались быть веселыми.

Вдруг в зале в разгар музыки раздался шлепок.

- Ты, негодяй, - гневно вскрикнула Дорри, влепив пощечину Мансуру.

Она, красная от гнева ринулась в дверь, а Мансур стоял разинув рот прижимая руку к покрасневшей щеке. В зале начались смешки. Мансур покачиваясь пошел к окну.

- Скажи, какого ты мнения о Мансуре? - спросила Гамиля.

- Храбрый, не трус, но изуродованный вашим обществом до основания.

- То есть?

- Позер, хитер, любит власть и немного подл.

- Помоему подл и еще как. Знаешь как он плакался здесь, что Дорри напечатала не про него, а про тебя статью. Какие пакости он рассказывал об этой ее командировке. Якобы она голышом сидела рядом с вами в танке и вам было не до разминирования.

- За это я врежу ему еще одну пощечину.

- Только не здесь. Общество будет против тебя. Хватит того, что они болтают о нас.

- Хорошо, я отдам ему должное потом.

- Меня мучает все время тот наш разговор о Сабире. Скажи его действительно нужно было убить во время боя?

- Мне трудно ответить на этот вопрос. По нашим законам военного времени - да. По вашим - я затрудняюсь что-либо ответить, но, однако, ни один египетский военный не осудил меня за это.

- Ты может в чем-то прав. Военные бы не осудили, а вот наш общество могло и осудить.

- Разве уже об этом ходят разговоры? - встревожился я.

- Нет, нет... Я ни кому ни чего не говорила.

Я прижал ее к себе чуть-чуть и она замолчала, уйдя в свой мир грез.

Утром карта северного района лежала у меня на столе. Я очень удивился, как сумел Мансур выкроить время, чтобы ее изготовить. Я приказал снять с нее две копии и вызвал майора Махмуда и Мансура.

- Господа офицеры, этот район я разделил на три части. Каждый из вас возьмет на себя одну из частей и пойдет на место представителем штаба. Я предоставляю вам право выбора места своей работы.

- Я пойду здесь, - поспешил Мансур, указав на равнинный участок.

- А я, здесь, - Махмуд выбрал место рядом.

Мне достался холмистый и неровный участок.

- Тогда получайте карты и ... Вперед.

Они вышли и тут передо мной возникла Дорри.

- Привет, Александр.

- Здравствуй, Дорри. Чего тебе не спиться? После вчерашнего, надо неделю приходить в себя.

- Но вы-то уже на работе, а я, незабывай, корреспондент. И потом, на что ты намекаешь?

- Успокойся, Дорри. Что ты хочешь?

- О... Много чего. Тебя, например. Еще, редакция просила сделать еще один репортаж и зная твой дрянной характер, я принесла тебе бумажку от командующего. На.

Она передала мне распоряжение генерала об оказании содействия корреспонденту "Дели Ньюс".

- Ладно, выбирай, к кому пойдешь в группу. К Мансуру, майору Махмуду или ко мне.

- Конечно к тебе. Мог бы других и не предлагать.

- Хорошо, поехали. Газик стоит у входа в штаб.

Дорри сразу влезла в танк и по-хозяйски стала снимать с себя одежду. Опять ее голая грудь и шикарное тело замелькало передо мной.

- Вперед, - скомандовал я и танк начал плавную раскачку, гремя тяжелыми "блинами".

Мне казалось, что в машине выше 50 градусов. Как только двигатели выдерживали. Мы истекали потом и вентиляторы совсем не помогали нам. Броня была раскалена и притронуться к ней невозможно. Здесь были другие противопехотные мины. Танк только подрагивал и гудел "блинами". Осколки стучали по броне. Через три километра, мы забрались на высокий холм и... Дорри закричала.

- Смотрите, там внизу. По моему там самолет.

- Стоп, - скомандовал я. - Всей колонне, стоп.

Внизу, в лощине, на брюхе лежал окрашенный защитной краской шестиместный самолет с оторванным крылом. Его нос уперся в крутой откос, сзади в грунте шла канава по ширине фузеляжа, проделанная при посадке с вершины соседнего холма.

- Всем, глушить двигатели, открыть люки, из машин не вылезать. Ждать моей команды, - прижав к шее лорингофоны приказал я.

Растянувшиеся танки застыли на подъеме холма.

- Механник, не торопясь, вперед, - скомандовал я своему водителю.

Танк качнулся и мы поползли вниз к самолету. Бамс... Выскочила мина-попрыгунчик и шрапнель с грохотом врезалась в броню. Опять смена минных полей. Еще одна, бамс... тра-та-та-та. Ого сколько их напичкано. Блестящая от пота Дорри сидит вцепившис в триплекс. Она уже не замечает грохочущих осколков. Все внимание ее к самолету.

- Так поближе, чуть вправо, а теперь протраль вокруг самолета.

Но танк вдруг резко остановился.

- Господин капитан, там перед нами трупы, - зашумел микрофон.

- Тогда обойди их.

Машина развернулась и, отойдя от самолета, вернулась к нему уже с хвоста.

- Стой. Глуши двигатель.

Наступила непривычная тишина. Я откидываю люк, хватаю свою одежду и набрасываю ее на бронь. Даже через одежду чуствую жаром пышащий металл.

- Ай, черт.

Все-таки задел боком о кромку люка. Теперь точно ожог. Иду в тапках по броне и чуствую ногами ее высокую температуру. Спрыгиваю на песок сзади танка на очищенную от мин дорожку.

Передо мной самолет с английскими опозновательными знаками. Метрах в семи от самолета лежат три скелета, в гражданской драной одежде. Мина-попрыгунчик удачно уложила их в ряд.

- Почему он не взорался?

Сзади меня голая, с шлемофоном на голове и фотоаппаратом в руках, стоит Дорри.

- Самолет был обстрелян, баки пробиты. Все горючее вытекло. Поэтому и цел.

- А летчик где?

- Сейчас посмотрим.

Осторожно оглядывая землю иду к открытой дверце самолета. В самолете ящики, в беспорядке наваленные на сиденья. Скелет-летчик замер за штурвалом. Спрыгиваю на землю и замираю. Дорри в азарте съемок отошла от протраленной полосы. Ее фотоаппарат щелкает в руках, а она мелькала голым телом вокруг трех трупов.

- Стой!

В несколько прыжков настигаю ее и обхватив падаю на землю.

Вовремя. Шир... раскидав песок выскочил попрыгунчик. Бам... грохнул над нами разрыв. Завизжала шрапнель.

- Дура, мать твою.

Я лежу на ее роскошном теле. Она ошеломлена настолько, что только разевает рот, не издавая звука.

- Мне больно спину, - наконец прорвался звук.

Я поднимаюсь и за руку вытягиваю ее с земли. Вся спина исцарапана и изодрана на мелких камнях. Появилась кровь.

- Марш в машину.

- Погоди, посмотри, - она указывает на трупы.

У центрального, у самой головы лежит грязный от песка чемоданчик, его ручка прикована цепочкой к белой кости бывшей руки. Я осторожно подхожу к скелетам и приподняв чемоданчик тяну его на себя. Кисть отламывается от руки и повисает на цепочке. Я вытас киваю, ее из браслета и откидываю к самолету. Чемоданчик в руках.

- Пошли. Мы завтра протралим здесь и пришлем кого-нибудь.

Дорри кончает снимать самолет и идет к танку.

- Куда, идиотка? Сбоку нельзя.

Она в недоумении. Сзади танка зацепиться не зачто. Я забрасываю чемоданчик к башне, вскорабкиваюсь на гусеницу и от туда на бронь, проклиная горячий металл.

- Давай руку.

- Ай, ай, - визжит она, обжигаясь, когда я тащил ее на верх.

Мы стоим на выхлопных решетках и Дорри чуть не плачет. Красные пятна ожогов неровно расползлись по бокам.

- Ну и поездочка. Спина изодрана, вся обожжена, да еще похудела на килограмм десять. Кто теперь меня будет любить такую.

- Не причитай. Найдешь кого-нтбудь. Прыгай в люк.

В танке, я перегибаю ее на горячих мешках с песком и начинаю йодом обрабатывать спину.

- Да поосторожней, ты медведь. Мне же очень больно.

- Вот не подумал бы. Это все пустяки. Сейчас опять пот пойдет, еще хуже щипать будет.

- Спасибо, успокоил.

Наконец она садиться на мешки и я вижу слезы на ее лице.

- Механник, заводи, поехали назад.

Загрохотал дизель, я закрыл люк и мы под дробь вылетающей из-под "блинов" шрапнели ползем к своим.

У палаток, я одеваюсь и вылезаю из люка первым, прихватив с собой чемоданчик. Дорри долго копается и наконец появляется небрежно одетая. Она спрыгивает с танка мне в руки и прижавшись долго не хочет отпускать.

- Дорри, не дури. Люди смотрят.