Дарья Булатникова - Пороги рая, двери ада Страница 9

Я украдкой шла за ними, уже не думая, что меня могут узнать. Неприятный, могильный холод внутри с каждой минутой становился все сильнее. Я поняла, что задумал Игорек, — устранив Егорку, он охмурит Симу и завладеет всеми деньгами Севки. Вот его цель. Значит, времени у меня совсем мало. Вряд ли он сделает это, пока не пройдут девять и сорок дней, ведь неминуемо придется устраивать поминки, все будут интересоваться, где наш сын. А потом, когда про нас забудут, как это обычно бывает, можно не стесняться.

Я с трудом заставила себя свернуть в сторону и присесть на скамейку, еще немного и я бы бросилась к ним, вырвала бы у них Егорку и погубила бы все. Я просидела на кладбище долго, курила, плакала, снова курила. Потом, когда никого не осталось, пошла к могиле и положила на нее сорванную ветку цветущего шиповника. Могила, укрытая слоем венков и букетов, выглядела неприлично нарядной, словно праздничный торт.

Внезапно появилась странная пожилая женщина, одетая в выцветшее зимнее пальто. Остановившись у могилы, она заголосила, запричитала, потом стала поправлять цветы, жадно ощупывая и комкая их лепестки.

Она с таким самозабвением рылась в цветах, совершенно не обращая внимание на меня, словно искала что-то очень важное и ценное. Потом, ни с того ни с сего, она стала приплясывать и кружиться вокруг могилы. Я завороженно смотрела на этот жуткий танец до тех пор, пока женщина, поддернув под пальто сползшую юбку, не ушла, шмыгая носом и что-то бормоча себе под нос. Опомнившись, я поняла, что могу опоздать на встречу с Чухонцем, и заторопилась.

Расспросив, как лучше доехать к мясокомбинату, я поехала на автобусе. Людей было немного, и мне удалось сесть к окну. Сидевшие сзади две пожилые женщины оживленно обменивались впечатлениями от сегодняшних похорон. Вначале я не прислушивалась, раздраженно улавливая только отдельные восклицания:

«А гробы-то, гробы, Никитишна! Дорогущие, небось!», «Совсем сгоревшие были, мало чего осталось-то» и «Мальчонку-то жалко». Но фраза: «А жена-то его беременная была. На третьем месяце. Мне деверь сказал, он в милиции работает» прозвучала, словно набат.

Я обмерла. Оказывается, неизвестная женщина ждала ребенка! Но почему судебная экспертиза не определила, что погибла совсем не я? Ведь сейчас медицина позволяет устанавливать личность по многим факторам — по крови, по зубам, по ДНК, даже я это знала. Но я никогда не обращалась к стоматологам в нашем городе — дважды проверяла зубы в заграничных клиниках, но лечить не приходилось никогда! Это была одна из редкостных особенностей моего организма — зубы у меня были удивительно крепкие. Мама как-то упоминала, что у моего прадеда до самой смерти зубы были, как у бобра, и он грыз ими грецкие орехи для всей семьи. Кровь у меня первой группы, самой распространенной. А анализ ДНК, скорее всего, просто не провели. Зачем? Уехал Севка со мной, в машине — два трупа, все и так ясно.

Но ведь у погибшей женщины был муж и он знал, что она должна была приехать к нему в санаторий.

Неужели до сих пор ее не хватились? Ведь она была беременной, и любой нормальный мужчина непременно заволновался бы… Наверняка ее ищут и даже не подозревают, что она уже похоронена. Нужно обязательно постараться узнать, кем была наша невезучая попутчица, и сообщить родственникам, когда можно будет.

Я глянула на часы и поняла, что катастрофически опаздываю, ведь еще нужно пересесть на трамвай.

Пришлось выскакивать из автобуса и ловить частника. На дребезжащем старом «фольксвагене» я подкатила к мясокомбинату и чуть ли не галопом кинулась обегать его по пересеченной местности.

Чухонец опоздал к холодильнику на четыре минуты. Подкатил на черном «мерседесе» по ухабистой дороге с другой стороны. Я топталась на месте, не зная, как себя вести — подойти или ждать, пока ко мне не подойдут. Чухонец не торопясь, вывалился из автомобиля и призывно махнул мне рукой. Я приблизилась и увидела на заднем сидении плешивого коротышку.

— Фотографии принесла? — не утруждая себя приветствием, буркнул Чухонец.

Я молча протянула конверт. Чухонец небрежно сунул конверт коротышке, взял меня под руку и потащил в сторону холодильника. Мы углубились в густой высокий бурьян. Там он достал из кармана завернутый в тряпку пистолет. Развернул и протянул мне. Я осторожно взяла в руки знакомое оружие.

«Беретта», не новая, но вполне подходящая. Я подняла глаза:

— Глушитель?

Он также молча достал из другого кармана сверток поменьше. Там был глушитель и коробка с патронами. Я навернула глушитель, проверила, заряжена ли обойма и оглянулась, подыскивая цель. Выстрел в росший неподалеку куст чертополоха прозвучал на открытом воздухе практически неслышно. Пуля срезала верхушку с лиловыми пушистыми цветками. Чухонец одобрительно усмехнулся:

— Ну что, довольна?

Я кивнула и, завернув опять пистолет в тряпицу, сунула его в сумку. Наконец-то пригодился мой спортивный разряд по пулевой стрельбе. В школе и институте я занималась в секции только потому, что ненавидела уроки физкультуры, легкую атлетику и всяческие спортивные игры. Быстрые движения и необходимость, подгоняя себя, опережать других, выводили меня из равновесия. Очевидно, сказывалась моя природная лень. Стрельба и шахматы вот единственное, что мне подходило. Но для шахмат требовался еще и аналитический ум, а с этим были явные проблемы. Вот я и дырявила мишени, ведь тех, кто ходил в секции, освобождали от физкультуры. Особых способностей у меня не было, но я все же получила второй взрослый разряд. После свадьбы стреляла редко, только из Севкиного «вальтера», но «беретта» мне всегда нравилась больше, муж даже обещал мне подарить такой пистолет, но все время забывал, хотя я даже разрешение выправила. И где оно теперь? Лежит дома в сейфе с документами.

Мы вернулись к машине. Коротышка как раз ставил печать на фотографию в паспорте. В лежащем на его коленях «дипломате» была целая мини-лаборатория — пузырьки с красками и чернилами, тюбики с клеем, набор печатей, какие-то хитрые зажимы. Я взяла протянутые документы и быстро пролистала — Ирина Ивановна Косова, 26 лет, не замужем, детей нет, прописана в нашем городе по улице Суворова. Водительские права международного образца. Ну что ж, Косова, так Косова. Я достала приготовленные деньги. Чухонец пересчитал купюры. Коротышка защелкнул замки «дипломата». Взревев мотором, машина умчалась. Я вытерла пот со лба. И что же этот противный тип так на меня действует?

Сумерки еще даже не намечались, но я решила съездить к нашему дому. Я отныне их так мысленно называла — «мой дом», тот, что в Шушановке, и «наш дом», который на улице Энтузиастов. Теперь, имея оружие, я чувствовала себя гораздо увереннее и была готова ко всему. Поймав машину, я доехала до ближайшего к нашему дому угла. Не спеша, прошлась по улице туда и обратно.

Дом стоял молчаливый и неприступный, только настороженно поблескивал объектив теленаблюдения. Даже собак не было видно, а их в доме две ризеншнауцер Вилли и бульмастиф Спун. Хотя настоящим сторожем был только Вилли, лозунгом которого было: «Лучше перебдить, чем недобдить». Он вечно носился по саду, шумно обнюхивая все углы и рыча на мнимых врагов. Спун изначально был куплен для устрашения, но огромный плюшевый щенок с тупой сонной мордочкой был нами так избалован, что вырос неимоверным лентяем, обжорой и добряком. Контраст между внешним видом и внутренним содержанием получился ошеломляющим, — когда навстречу нашим гостям бросалась жуткая зверюга, и они уже прощались с жизнью или, в лучшем случае, со здоровьем, чудовище начинало радостно повизгивать и совать кошмарную морду им в сумки и карманы в поисках конфеток.

Несмотря на различие характеров, псы жили очень дружно и вместе проводили в саду большую часть дня. И вот собак не видно. Может быть, их заперли в доме? Но почему?

Размышляя об этом, я подошла к дому и позвонила у калитки. Через минуту сонный незнакомый голос из динамика спросил: «Кто там?» Я опешила, ведь голоса всех слуг и охранников мне были хорошо знакомы.

Повернувшись к объективу, я, пришепетывая, пробормотала: «Из коммунального управления, насчет канализации». Канализация была больным местом нашего дома, она почему-то вечно засорялась, и коммунальщики частенько к нам наведывались. Так что такой визит не мог вызвать подозрений. Голос помолчал, потом раздраженно произнес: «Хозяев нет дома, приходите завтра» и отключился.

Отойдя подальше, я уселась на автобусной остановке на скамейке. Отсюда хорошо было видно и улицу и дом. На остановке я провела почти два часа и выкурила все остававшиеся в пачке сигареты. Проходившие мимо люди были мне незнакомы. Не исключено, что в проезжавших мимо машинах были и наши соседи, но могли ли они узнать меня в курящей на остановке стриженой девице в турецкой юбке? Не думаю.