Гунар Цирулис - Не верьте в аиста Страница 9

Комната была почти пуста. Старенький покарябанный стол, колченогий табурет и в углу, между окном и дверью — голый, полосатый матрац, на котором лежали Ингрида и Альберт, укрытые пестрым купальным халатом. Положив голову на плечо юноши, Ингрида неподвижным взглядом глядела в потолок.

— Берт, это было у тебя первый раз в жизни, да? — голос ее звучал надломленно.

— Ты уверена на все сто, что дачники нигде не оставили недопитую бутылку?

Она подперла голову рукой и пыталась перехватить взгляд Альберта.

— Берт, умоляю, сейчас не корчи из себя донжуана.

— А ты? Уже давно?

В интонации Альберта было что-то такое, отчего Ингриду передернуло, и она ушла в себя, как улитка в раковину.

— Я тебя предупреждала, Берт, — сказала она. — Я прекрасно обхожусь без покровителя.

Альберт сел и стал молча обуваться.

— Что случилось? — недоумевала Ингрида.

— Ты сама говорила: «Без лишних слов»…

— А завтра?

— После уроков буду ждать тебя на крыше.

VI

До утра Альберт не засыпал. Вертелся с боку на бок и пробовал осмыслить происшедшее.

Не спалось и матери в ее комнате. Альберт слышал, как она дважды вставала, ходила на кухню и принимала сердечные капли или снотворное. Потом стучала пальцем по стеклу барометра, скрипела створкой окна. И время от времени тяжко вздыхала. Для беспокойства у Альберта оснований не было — она всегда так себя вела первые ночи после отъезда отца, хотя судно еще стояло в порту и ничего ему не угрожало. Но Альберт давно уже примирился с этой самой очевидной бессмыслицей и не воевал. Любящую женщину логикой не переубедить…

Ингрида теперь сладко спала и, наверно, видела уже десятый сон. На этот счет у Альберта не было ни малейших сомнений. А вот он уснуть не мог. Хотелось разобраться в самом себе. Не покидало чувство, будто его обокрали, но сваливать вину на девушку было бы несправедливо. Независимо от того, сколь уничижительны были его суждения в разговорах со школьными товарищами, в глубине души Альберт мыслил себе любовь совсем иначе. Облик своей будущей избранницы он представлял весьма туманно, но зато твердо знал, как станет проводить с ней время — в машине девушка будет сидеть всегда рядом с ним и не попрекнет чрезмерной скоростью, будет шагать с ним рядом в туристских походах и разрешит ей помогать только на самых крутых подъемах. Труд и забавы, мысли и мечты — все будет у них общим, но, разумеется, роль предводителя в этой двуединой жизни будет принадлежать ему, мудрому и сильному Альберту.

И вот у него вдруг завелась своя девушка, в первый же вечер между ними была достигнута та степень близости мужчины и женщины, которой обычно заканчиваются фильмы и пьесы. А где же остались понятные лишь двоим взгляды, ласки, поцелуи, интимность, о которых мечтал Альберт, глядя на Астру и Вариса или Лайлу с Вилисом… Возможно, все еще было впереди? Он этого не знал, так же как не знал, влюблен ли в Ингриду.

Когда мать уже начала позвякивать на кухне посудой и готовить завтрак, усталость доконала Альберта. Полчаса, заполненные кошмарными сновидениями, не освежили, казалось, голова вот-вот разлетится на куски под напором бесчисленных вопросов, сверливших мозг. Чтобы найти ответ хотя бы на часть из них, надо было поскорей встретиться с девушкой, каким-то способом досуществовать до окончания уроков…

Послышался пронзительный свист. У калитки стоял Варис и нетерпеливо звал. Уже который год они ежедневно отшагивают эту дорогу через лес, пользуясь лишь школьникам известными наикратчайшими тропками. А сегодня Альберт предпочел бы проделать путь до школы в одиночестве Любопытство друга пугало. И в самом деле, Варис даже не поздоровался.

— Ну как? — с ходу задал он вопрос в лоб.

— Порядочек! — ответил Альберт, прикинувшись, будто не понял, о чем его спрашивают. — Мать даже не слыхала, как я вошел.

— Очень даже ничего твоя Ингрида. Где оторвал?

— Выиграл в последнем тираже спортлото. — Альберту было тошно от собственной пошлости, но казалось, правда прозвучала бы еще глупей.

— А где она живет? Чем занимается? — лез Варис с расспросами.

— Настоящий джентльмен никогда не оговаривает даму…

Ничего другого Альберт не мог сказать даже если бы захотел. Да в конце-то концов, какая разница, учится она в университете или работает официанткой в ресторане? Последнее было бы даже интересней. Ведь он тоже намеревался познавать жизнь во всей ее многогранности…

На уроках Альберт слушал вполуха. Он думал об Ингриде, и чем дальше, тем сильней скучал по девушке.

Рената Зандбург привыкла вставать рано. Зимой или летом — безразлично, будильник поднимал ее в пять утра. Так бы хорошо повернуться на другой бок и поспать еще часок-другой, но какой-то чертик подзуживал, заставлял ее сесть, нашарить ногой под кроватью мягкие шлепанцы. Она словно боялась прозевать что-то важное, словно в ее квартире или у соседей могла совершиться без ее ведома какая-то непоправимая ошибка. Жить осталось не так уж долго, чтобы можно было позволить себе проспать самое интересное — то, что происходит в жизни других людей.

Еще с полчасика Рената Зандбург кое-как себя сдерживала, после чего равномерное дыхание остальных членов семьи превращалось для нее в личное оскорбление; богатырский храп подполковника, слышный за тонкими регипсовыми стенами, прямо-таки бесил ее! Но постучать она не решалась — поди знай, может, у этих милиционеров принято спать с пистолетом под подушкой и чуть что — стрелять без предупреждения.

Выпустив Цезаря в сад, мадам Зандбург хотела поставить чайник, но передумала — в конце концов она тут почетный гость и вправе рассчитывать на соответствующее обхождение. Однако — голод не тетка…

От Вариса все равно проку не будет, поэтому она отправилась будить Расму. Зарумянившееся от сна лицо, разметанные по белой подушке каштановые волосы на миг остановили занесенную руку на полпути, но оскорбленная гордость взяла верх, и мадам Зандбург принялась энергично трясти внучку за плечо.

— Утренний час дарит золотом нас, — пропела она до противности слащавым голосом.

Сон у Расмы как рукой сняло.

— Сказал знаменитый немецкий поэт, и в этом одна из его идеологических ошибок. — Затем ее взгляд упал на часы, и она озабоченно спросила: — Что так рано, уж не по грибы ли собралась?

— Есть хочется, — призналась мадам Зандбург.

— Как маленькая девочка, приехавшая из деревни к чужим людям! — злилась Расма. — В кладовке должны быть пироги, если только Варис ночью до них не добрался. И кефир. Холодильник тоже не на запоре.

— Нет, нет, нет, одной мне ничего в глотку не лезет.

Разумеется, это было чистейшей выдумкой, поскольку Рената Зандбург вот уже девять лет как жила бобылкой, но Расма покорилась судьбе. Тем более что солнце уже вылезло — можно успеть до школы искупаться…

— Ну, тогда завари кофе, я сейчас…

Немного погодя они с отменным аппетитом уплетали приготовленный бабушкой завтрак.

— Всю ночь сегодня глаз не сомкнула, — посетовала мадам Зандбург, — уже в который раз! — принимаясь рассказывать про свои злоключения. — Я теперь бедна… — закончила она. — Один только Цезарь у меня остался да вы, сиротки мои бедные, даже гостинца вам не привезла.

— Я тоже очень плохо спала, — пожаловалась в свою очередь Расма, запивая глотком кефира пирожок со шпиком. — Так недолго и аппетит потерять и постареть раньше времени… Насчет французского у меня голова не болит, уроки как-нибудь проведу. Но вот надо придумать какое-нибудь общественное мероприятие.

— Своди их в зверинец, — предложила бабушка, и взор ее засветился радостью.

— Это одиннадцатый класс-то!

— А чем плохо? Я когда приезжаю в Ригу, обязательно заглядываю к Августину или как там его звать, этого старого бегемота…

— Экскурсии отпадают! — категорически заявила Расма. — Чтобы получить зачет, я должна организовать что-нибудь такое, чего еще не было, и чтоб было интересно, воспитывало и отвечало духу времени.

— Организуй какой-нибудь субботник. В Вентспилсе дети каждый год собирают лекарственные растения. И никто от этого еще не умер.

Расма безнадежно махнула рукой.

— В прошлом году, когда была практика в младших классах, я привела в школу агитбригаду из Клуба служебного собаководства. Пусть, думала, мелюзга поглядит; чему только можно выучиться, если есть охота и терпение.

— Очень педагогично! — похвалила мадам Зандбург. — Мои дочери обожали, когда я читала им вслух Брэма, в особенности твоя мать…

Но Расма не дала себя перебить.

— И как назло Варис притащил с собой нашего Чомбе, решил, пускай тоже поглядит и на ус намотает. А он сразу сцепился с одним жутко раскормленным боксером, захотел сорвать с него хоть одну золотую медаль. Вот пошла свалка! Целый час гонялись за собаками по всем классам и коридорам.