Снова в деле - Андрей Воронин Страница 9

Илларион быстро ликвидировал свободную площадь асфальта, на корню перерубил устремление хитрой девушки, которая располагалась на своей полосе теперь несколько кривовато и не могла сделать маневр, пока Забродов не проедет чуть вперед. «Вот так-то, – с удовлетворением подумал Илларион. – Должно послужить уроком. С детства же учили, не лезь вперед очереди, занял свое место и стой».

Но, очевидно, девушка только недавно сдала на права, или заболталась по мобильнику, или красила губы, или же, обладая редкостным телепатическим даром, прочитала мысли Забродова и рассердилась на него за неуступчивость, но в следующий миг она подтвердила его наихудшие опасения. Она умудрилась слегка помять с правой стороны переднюю и заднюю дверцы машины. Илларион услышал скрежет, который иногда слышал в кошмарных снах и который так часто избегал ценою невероятного напряжения ума и ловкости рук. Но видно, рано или поздно, неизбежное должно было случиться. Теперь его черный «бьюик», который, между прочим, он не так давно покрасил, однозначно нуждался в посещении автосервиса. На его некогда аккуратном боку виднелась вмятина со свежими царапинами.

– Когда садитесь за руль, вначале надо разобраться, где газ, а где тормоз! Да, кстати, почем права нынче? За сколько взяли? Триста, четыреста или все пятьсот? – Илларион говорил громко и уверенно с видимым спокойствием, но, всмотревшись в его глаза, нетрудно было понять, что он не на шутку разозлился. И хотя он не привык ругаться с женщинами, сейчас ему очень хотелось это сделать, в особенности когда такая хрупкая девушка садится за руль громадного «форда эксплорера» и пробует твою машину на крепость и характер, между прочим, тоже.

– Я… я… – девушка ловила ртом воздух, отставив мобильник от уха, и казалось, сама не понимала, что произошло и как это так могло получиться, что машина вдруг ни с того ни с сего поехала.

– Ну, не я же, – Илларион в расстройстве развел руками. – Где вас так ездить учили? На каком заброшенном поле?

Он вернулся в машину и включил аварийную сигнализацию, пребывая в твердой решимости, что дождется приезда доблестных сотрудников ГИБДД, которые и покарают нерадивую автолюбительницу.

– Посмотрите, что вы наделали! – Илларион был возмущен и пытался заставить себя успокоиться, но ничего не выходило, потому что каждый раз, бросая взгляд на вмятину и свежие царапины на своей машине, он чувствовал новый прилив негодования.

Забродов принял позу учителя и показал рукой, словно указкой.

– Да-да, полюбуйтесь, девушка, результатом ваших усилий. И, между прочим, пора бы выключить левый поворот, или, может быть, вы собираетесь взять меня на таран? Русская баба, как говорится. И коня на скаку остановит…

Он не договорил, потому что она зарыдала, а это было хуже всего: когда женщины начинали плакать, Забродов терялся и чувствовал себя негодяем, виноватым и вообще самым худшим человеком в этом мире. И эта девушка, сама не догадываясь, нащупала его самое слабое место.

– Ну-ну, ладно вам уже. Ну, с кем не бывает? – неловко начал утешать Забродов, уже не обращая внимания на объезжавшие их машины, чьи клаксоны заходились в истерике. «Ну что непонятного, – с раздражением подумал Илларион. – Не просто же так остановились поболтать, а самое настоящее ДТП. Я даже знак выставил, ближе, правда, чем требуется, но попробуй подальше его поставь, так скорее на капот поймают. Задавят и даже не заплачут».

Образовалась приличная пробка, машины объезжали их и выстраивались в многокилометровую очередь. «Вот как в жизни бывает, – подумал Забродов с какой-то неожиданной гордостью. – Из-за этого столкновения все движение на проспекте перекрыто, ну или почти все. По радио говорят наверняка, и в Интернете на карте место аварии отмечено, а всего-то и дел, что столкнулись две машины. Кажется, мелочь, а все вынуждены считаться».

Девушка продолжала плакать, склонившись к рулю. Ее светлые волосы разметались по плечам, и рыдала она как-то по-настоящему, так что Илларион, не раз побывавший в смертельно опасных переделках, кажется, впервые в жизни испугался не на шутку. Испугался обычных слез. «Неужели я такой слабак? – не без тревоги подумал Илларион. – Ну плачет. Подумаешь! Кто из женщин не плачет? Все плачут. Их тогда жалеть начинают и мужики часто соглашаются на то, на что никогда бы не согласились, если бы их жены, подруги, дочери, невесты не заплакали. Коварные эти существа, женщины…»

– Ну ладно, ладно, хватит уже плакать! Мне на нервы действует. Не будем никого вызывать! Это я так сказал, чтоб припугнуть!

Она словно бы не расслышала, но плач стал стихать, наконец она подняла лицо от руля.

– Отвернитесь, что вы так смотрите на меня! Я вам не музейный экспонат и не картина! Что, не видели никогда женщину с поплывшей косметикой?

– Почему? – смутился Забродов. Должно быть, его взгляд показался ей слишком нескромным, изучающим. Но что он мог поделать, если его профессия наложила отпечаток на всю его жизнь и он до конца дней не сможет избавиться от изучающего взгляда, да и зачем избавляться, если не раз этот взгляд его выручал?! – Видел я всяких женщин. И с поплывшей косметикой тоже. Хочу вас успокоить: это не самое страшное зрелище, которое мне приходилось видеть. Гораздо страшнее всякие огуречные маски, особенно когда тебя встречают без предупреждения. Вот так недолго и заикой на всю жизнь остаться! А вы говорите о какой-то поплывшей косметике! Меня таким не испугаешь!

– Между прочим, вы только что на меня кричали. Когда на меня начинают кричать, я тут же плачу. Так что косвенно в моем испорченном внешнем виде виноваты вы. И можете не отпираться, я все равно вам не поверю, – сердито отпарировала она, утирая влажной салфеткой лицо.

– Вот тебе и на! – Илларион опешил. Давненько не встречал он таких языкастых, которые из виноватых правыми делаются за одно мгновенье. – Это что же получается? Вроде как я виноват? Ехал тут, понимаешь, на своей машине, дорогу занимал, чужое место, не давал проехать, спровоцировал столкновение, а потом еще и расстроил хозяйку чужого авто? Это так следует понимать?

– Вы меня никогда не поймете, потому вы мужчина, – категорически заявила девушка, которая вовсе не походила на стерву, каковой показалась вначале Иллариону. «Еще не стерва, просто