Тринадцать - Стив Кавана Страница 92

Это было неизбежно, подумалось ему. После всех этих лет, всех этих трупов, всех этих судебных процессов… Кто-то со временем обязательно должен был все это сопоставить. Он не упрощал им задачу. Естественно, нет. Но Кейн лелеял мечту, что однажды, когда его давно уже не будет в живых, наверняка найдется кто-то достаточно сметливый, чтобы сложить все воедино.

И когда это произойдет, этот человек каким-то образом проведет связь с Кейном. Поймет и оценит его работу, как никто когда-либо раньше. Его миссию. Его призвание. Продемонстрированные всему миру.

Кейн не ожидал, что это произойдет так скоро. По крайней мере, еще до того, как он окончательно завершит свой шедевр.

Еще одно «впервые» подкинул судья.

Прежде чем вызвать обоих адвокатов в свой кабинет, тот отдал распоряжение женщине-приставу, ответственной за жюри. Теперь каждого из присяжных, удаленных из зала, следовало держать по отдельности. К счастью, в соседних помещениях не проводилось слушаний, и их офисы, судейские палаты, кабинеты секретарей и сами залы были свободны. Более чем достаточно пространства, чтобы держать присяжных отдельно друг от друга. Ответственная за них пристав вызвала коллег, чтобы те помогли ей сопроводить присяжных по разным помещениям.

Кейн никогда еще ничего подобного не видывал. Судья не хотел, чтобы присяжные взорвались, начали сомневаться друг в друге и подозревать, что кто-то из их числа может быть убийцей.

Потребовалось какое-то время, чтобы собрать приставов, после чего они стали по одному выводить присяжных из зала. Тот, что сопровождал Кейна, был молодым человеком со светлыми волосами и бледной кожей, вряд ли старше двадцати пяти. Он вывел Кейна из зала в холл и далее по коридору в маленький кабинетик. Кейн уселся в офисное креслице перед темным компьютерным экраном. Пристав закрыл дверь.

Еще одно «впервые». Теперь, задним числом, было понятно, что это когда-то должно было произойти. Его маска слетела с лица. Кейн оглядел кабинетик. Два письменных стола, оба лицом к стене, к которой пришпилен календарь. Про оба не скажешь, что за ними сидят аккуратисты – вокруг компьютерных клавиатур разбросаны степлеры, липкие бумажки для заметок, шариковые ручки, по краям столов или прямо на полу громоздятся стопки канцелярских папок… Кейн обхватил голову руками.

Можно все это переждать. Дело уже близко к тому, чтобы перейти в руки жюри.

А можно постучать в дверь и попросить пристава зайти в кабинет. Уйдет всего минута, чтобы закрыть дверь и свернуть ему шею. Его мундир будет маловат, но Кейн решил, что все выгорит, если быстро переодеться и проскочить коридор. Голову надо будет держать пониже и отворачивать лицо к стене, приметив камеру наблюдения.

Кейн терпеть не мог, когда не знал, как поступить. Неважно, какой выбор он сделает, – понимал, что со временем может о нем пожалеть. Либо сидя в тюремной камере до конца своих дней, пиная себя за то, что вовремя не ударился в бега, или же далеко от Нью-Йорка, сидя в каком-нибудь кафе и представляя себе, что могло произойти, если б он задержался немного подольше.

Наконец Кейн принял решение – встал и постучал в дверь. Пристав приоткрыл ее и заглянул внутрь. Лицо у него было совершенно мальчишеское.

– Простите, нельзя ли стаканчик водички? – попросил Кейн.

– Конечно, – отозвался пристав.

И начал было уже закрывать дверь, когда Кейн перехватил ее и сказал:

– Погодите, оставьте ее слегка приоткрытой. В таких местах у меня клаустрофобия.

Пристав кивнул и ушел. Кейн опять уселся за письменный стол, теперь уже тяжело дыша. Кровь под кожей казалась горячей – накатил прилив предвкушения того, что вот-вот произойдет. Он ясно видел это у себя в голове. Пристав поставит стакан с водой на стол перед ним, Кейн одной рукой ухватит его за запястье, резко повернется и ткнет сомкнутыми пальцами парню в горло. Дальше – по обстоятельствам. Если пристав упадет на пол, Кейн прыгнет на него сверху, перевернет его на живот, ухватит за подбородок, упрется коленом в спину и резко дернет. Если парнишка сумеет устоять на ногах, надо будет заскочить ему за спину и вырвать у него пистолет, прежде чем обхватить за шею и толкнуть вперед, рванув ему голову назад и влево.

Он уже почти слышал хруст его позвонков.

Пристав вернулся в кабинет с пластиковым стаканчиком с водой. Кейн смотрел строго перед собой, наблюдая в отражении компьютерного экрана, как тот ставит воду на стол.

Рука Кейна метнулась вбок, хватая его за запястье.

Глава 62

– Да что, черт возьми, тут происходит? – возмутился Гарри.

Он даже не успел сесть за свой стол. Все мы стояли у него в кабинете. Гарри был зол, но еще и озабочен. Прежде чем я успел хоть что-то сказать, Прайор решительно ринулся в бой, так и кипя от праведного негодования. Или что там сходило за праведное негодование в устах прожженного адвоката, навеки избравшего сторону обвинения.

– Защита хватается за соломинку, ваша честь, – вот что происходит! Они понимают, что доказательная база по этому делу железная и что крыть им нечем. Вот и пыжатся направить дело на пересмотр. Вы это знаете. И я это знаю. Но они не добьются этого, бросаясь дикими обвинениями в адрес присяжных без единого доказательства – нет уж, сэр!

– Если б у нас были доказательства, мы давно бы пришли к вам, Гарри, – сказал я. – Послушайте, ФБР не станет давать показания на суде по делу об убийстве на основании голой интуиции. Вы это понимаете. Если агент Дилейни права и убийца и вправду среди присяжных, то дальнейшее продолжение этого слушания – это вопиющее неправосудие по отношению к моему клиенту. Я не хочу тыкать пальцем в кого-то из присяжных и утверждать, что это он или она держит в своих руках судьбу Соломона, но на данном процессе и так слишком уж много чего произошло. Двое присяжных мертвы, а одному указали на дверь из-за его якобы попыток повлиять на жюри. Попробуйте увидеть более широкую картину.

– И в чем она? Подставной присяжный, который на самом деле настоящий убийца по этому делу? Да такого просто не может быть! – воскликнул Гарри.

– Еще как может, – возразил я.

– Это просто смешно, – буркнул Прайор.

– Хватит! – взревел Гарри. Отвернулся от нас, подошел к своему письменному столу, вынул бутылку десятилетнего виски и три стакана.

– Мне не наливайте, господин судья, – сказал Прайор.

Бутылка зависла над стаканом, и