Артур Рив - Золото богов

Артур Рив

Золото богов

Arthur B. Reeve

THE GOLD OF THE GODS

1. Перуанский кинжал

– В этом ограблении есть нечто странное и загадочное, Кеннеди! Забрали именно ту вещь, которой я больше всего дорожу, – древний перуанский кинжал.

Профессор Аллан Нортон, заглянувший рано утром в лабораторию детектива Крэга Кеннеди, был крайне взволнован.

Надо сказать, что Нортон, как и Кеннеди, был одним из самых молодых сотрудников факультета, однако успел заслужить репутацию выдающегося археолога и исследователя Южной Америки.

– Совершенно не понимаю, как воры проникли в южноамериканскую секцию музея, – торопливо продолжал он. – Но раз уж все-таки проникли, почему не взяли самые ценные реликвии, которые я привез из последней экспедиции? По-моему, все указывает на то, что у преступников имелась четкая цель и они заранее хорошенько продумали свою вылазку.

– Больше ничего не пропало? – спросил Крэг.

– Ничего, – ответил профессор. – В этом-то и заключается самое странное… На мой взгляд. Кстати, кинжал весьма необычный. Очень ценная вещь, потому что на клинке его выгравированы кое-какие любопытные письмена инков. В экспедиции у меня не хватило времени, чтобы их расшифровать, к тому же надписи едва различимы – все-таки металл очень старый. Но теперь я распаковал весь багаж и как раз собирался заняться расшифровкой… И тут в музей проникают воры – и экспоната как не бывало! Знаете, Кеннеди, это недопустимо – чтобы в университетский музей вламывались вот так.

– Разумеется, – охотно согласился Крэг. – Вы не возражаете, если я осмотрю место преступления?

– Именно этого я и хочу! – радостно воскликнул Аллан.

Втроем мы покинули лабораторию и двинулись через кампус к музею, продолжая обсуждать странное исчезновение кинжала.

Нортон был высоким, худощавым, жилистым – именно такими многие и представляют себе исследователей, работающих в тропиках. Резкие черты его лица говорили об остром, проницательном уме и крепкой жизненной хватке. И такая хватка у него действительно была. Аллан поступил в колледж на пару лет раньше Кеннеди – без посторонней помощи, почти без пенни за душой. Учился и делал научную карьеру он тоже сам, зарабатывая всеми доступными средствами – ему приходилось и работать официантом, и репетиторствовать. А теперь этот человек являл собой блистательный пример интеллектуала, обязанного всем, чего он добился, только своим личным качествам. Он обладал не меньшими познаниями, чем его коллеги из семей потомственных ученых, и при этом был так практичен, будто занимался производством и торговлей, а не археологией и музейным делом.

Мы вошли в красивое здание из белого мрамора, обращенное фасадом к университетской библиотеке (которую, кстати сказать, воздвигли на пожертвования, собранные благодаря дару профессора Нортона убеждать богатых попечителей). Кеннеди тут же приступил к осмотру секции, посвященной Латинской Америке, – и ничто не могло укрыться от его взгляда.

Я тоже внимательно оглядывался по сторонам. Тут были сокровища Мексики и Перу, привезенные из всевозможных романтических уголков удивительных южных стран: блоки порфира с греческим прямоугольным орнаментом, иероглифы из Милты, медные топоры и гончарные изделия из Куско, обтесанные камни и мозаика, кувшины, чаши, вазы, маленькие божки и огромные жертвенные камни, древние реликвии, напоминающие о наследии ацтеков и инков – даже на беглый осмотр всей экспозиции ушли бы часы.

Но, следуя за Крэгом, я не забывал, что из всего этого изобилия вор выбрал только один предмет, не самый значительный с виду, – кинжал. Предмет, которым Аллан дорожил потому, что на клинке имелись еще не изученные им письмена.

Хотя Кеннеди осматривал все терпеливо и тщательно, он, похоже, не нашел ничего, что помогло бы раскрыть тайну ограбления. Тогда он переключился на другие части музея. Глядя, как мой друг медленно переходит с места на место, я заметил, что особенно его интересуют углы и пространства за шкафами. Понятия не имею, что он хотел там найти.

Двигаясь по музею все дальше, мы добрались до египетской секции. Тут Кеннеди вдруг остановился перед саркофагом, стоймя прислоненном к стене. Даже при свете дня эта штука выглядела жутковато. Без всякого почтения к древней святыне Крэг отодвинул каменную крышку и пристально вгляделся в открывшиеся ему темные глубины. Мгновение спустя он опустился на колени и стал внимательно изучать недра саркофага с помощью карманной лупы.

– Думаю, с этого можно начать, – удовлетворенно заметил он, поднимаясь.

Мы вопросительно взглянули на друга, и он указал на едва различимые отпечатки ног в пыли, покрывавшей основание саркофага.

– Если не ошибаюсь, вор попал в музей в дневное время и, улучив подходящую минуту, спрятался в саркофаге. Он, наверное, оставался в нем до тех пор, пока музей не заперли на ночь. А после закрытия он мог не спеша взять все, что угодно, прячась лишь во время редких обходов ночного сторожа.

Крэг снова присел на корточки.

– Посмотрите, – показал он, – тут в пыли видны отпечатки подошв с гвоздями на каблуках. Мне нужно сравнить эти отпечатки с отпечатками из коллекции, которую я собрал, следуя методу бессмертного Бертильона[1]. Каждая пара обуви имеет свои особенности – и свой размер, и свое расположение гвоздей. С ходу можно сказать, что эта обувь – американского производства. Разумеется, это вовсе не обязательно означает, что данные ботинки носит американец. По отпечаткам можно определить размер обуви, но точные данные я получу только тогда, когда как следует все изучу. Уолтер, не мог бы ты сходить в мою библиотеку? Во втором справа выдвижном ящике стола лежит пачка бумаги. Будь добр, принеси ее.

Уже уходя, я услышал, как Нортон, который широко раскрытыми изумленными глазами наблюдал за действиями Кеннеди, спросил:

– А вам не кажется, что следует сохранить эти следы?

– Именно с этой целью я и послал Уолтера за бумагой, – ответил Крэг. – У меня есть особая бумага, с помощью которой я получу идеальную копию отпечатков.

Я постарался вернуться как можно быстрей и стал с любопытством смотреть, как наш сыщик копирует почти незаметные следы.

– Но все-таки кто мог позариться на кинжал? – покончив с этим делом, обратился он к профессору. – У вас есть хоть какие-нибудь соображения на сей счет?

Нортон пожал плечами:

– Я знаю только, что с кинжалом связаны некие странные суеверия. У него клинок с трехгранным лезвием, и, как я уже сказал, на клинке выгравированы непонятные знаки.

Исследовать музей дальше не имело смысла. Было совершенно ясно, что вор выскользнул через боковую дверь: в ней был английский замок, который защелкивался сам. На оконных и дверных замках не удалось обнаружить ни царапин, ни отпечатков пальцев, и, казалось, в экспозиции не тронули больше ни один экспонат.

Итак, вор явился сюда лишь за одним предметом и, едва заполучив свою добычу, поспешил улизнуть. Все остальные сокровища остались нетронутыми, хотя часть из них стоила куда дороже кинжала: некоторые экспонаты были сделаны из драгоценных металлов, некоторые – инкрустированы самоцветами.

Да, очень странное преступление! И я почему-то не мог отделаться от мысли, что Нортон рассказал нам не все, что знал о кинжале и его истории.

Продолжая беседовать с археологом, мы вернулись в лабораторию и еще сквозь дверь услышали, как внутри настойчиво трезвонит телефон. Я вошел первым, поднял трубку и с удивлением выяснил, что звонят не Кеннеди, а мне. Редактор нашей газеты «Стар» решил перехватить меня здесь до того, как я отправлюсь в редакцию, чтобы дать мне новое задание.

– Странно! – воскликнул я, повесив трубку и повернувшись к Крэгу. – Мне поручают случай с убийством…

– Интересный случай? – спросил мой друг, оторвавшись от разглядывания копий отпечатков подошв, – в нем заговорил профессиональный интерес.

– Один человек был убит в своей квартире – в Весте, близ Центрального парка. Его зовут Луис де Мендоза, и, похоже…

– Дон Луис де Мендоза? – испуганно воскликнул Аллан. – О господи! Он влиятельный перуанец, деловой и образованный человек! Если… Если вы не возражаете, мне бы хотелось отправиться с вами. Я знаком с его семьей.

Кеннеди пристально посмотрел на него и решил:

– Думаю, я тоже поеду, Уолтер. Похоже, в этом деле у тебя не будет недостатка в помощниках.

– Да, Крэг, если вы поедете с нами, вы сможете как-то поддержать дочь убитого, – заметил Нортон.

Я тем более не возражал против общества своего друга.

До центра было недалеко, и вскоре наше такси остановилось у богато изукрашенного входа в большой многоквартирный дом в одном из самых фешенебельных районов города.

Мы поднялись на лифте на шестой этаж, где находилась квартира Мендозы. Коридорный, совсем ошалевший от суматохи, которая царила тут после того, как один из арендаторов был найден мертвым, не чинил нам никаких препятствий.