Энн Перри - Брат мой Каин Страница 10

– Он не говорил, куда направляется или когда собирается вернуться? – Монк пристально посмотрел на Арбатнота.

– Нет, сэр. – Тот медленно покачал головой, взгляд его казался печальным и тревожным. – Он сказал, что уходит по срочному делу, требующему его присутствия, и поручил мне переговорить с мистером Харли от его имени. Мистер Харли – это биржевой маклер, который собирался подъехать к нам во второй половине дня. Я предположил, что в тот день он уже не вернется, но я ожидал увидеть его на следующее утро. Мистер Стоунфилд не оставил никаких распоряжений насчет завтрашнего дня, хотя мы с ним собирались рассмотреть несколько важных вопросов. Он бы ни за что не забыл об этом.

Неожиданно лицо Арбатнота сделалось грустным, на нем появилось выражение отчаянного страха и смятения, и Монк внезапно понял, в какой степени исчезновение начальника затронуло жизнь этого человека. Еще совсем недавно окружающая его обстановка выглядела вполне надежной, не вызывала неуверенности и казалась вполне предсказуемой и даже немного приземленной. А теперь все сразу перевернулось с ног на голову, наполнившись загадочным смыслом. Даже источник средств его существования, а может быть, и дом оказались в опасности. Неопределенность окружала служащего со всех сторон. Именно ему предстояло сообщить Женевьеве, что они больше не могут заниматься делами, а потом ему придется уволить всех сотрудников и попытаться свернуть деятельность компании так, чтобы сберечь оставшееся имущество, расплатиться с долгами и сохранить, по крайней мере, ее доброе имя.

Детектив лихорадочно искал в памяти слова успокоения, которые сейчас оказались бы очень кстати, однако в голову ему ничего не приходило.

– В котором часу он ушел? Постарайтесь вспомнить это как можно точнее. – Вопрос Уильяма прозвучал сухо и бесстрастно, совершенно не отражая тех чувств, которые он испытывал в эти минуты.

– Примерно в половине одиннадцатого, – уныло ответил Арбатнот. Встретившись с ним взглядом, Монк без труда догадался, какую неприязнь он к нему испытывает.

– Вы знаете, как он ушел? – задал сыщик следующий вопрос.

Арбатнот с удивлением посмотрел на сыщика.

– Извините, не понял, – отозвался он.

– Вы знаете, как он ушел? – повторил Уильям. – Если мне придется его искать, будет неплохо, если я узнаю, ушел ли он пешком или уехал в кебе, как он был одет, в какую сторону свернул, после того как вышел из конторы…

– Понимаю, да, понимаю. – Арбатнот как будто почувствовал облегчение. – Конечно. Извините меня, пожалуйста. Я не сразу догадался, что вы имели в виду. Он ушел в плаще и с зонтиком. В тот день было очень холодно. И еще, он всегда ходит в шляпе, у него черная шляпа с высокой тульей. Он уехал в кебе в сторону моста Ватерлоо. – С этими словами служащий с надеждой заглянул Монку в лицо: – Вы полагаете, его еще можно найти?

Детективу захотелось солгать – это показалось ему проще. Он был бы рад заронить в душу этого человеку искру надежды, однако давняя привычка высказываться прямо и ничего не скрывать взяла свое.

– Не слишком, – не стал он обнадеживать собеседника. – Но я, возможно, сумею выяснить, что с ним случилось. Это будет весьма полезно для миссис Стоунфилд, хотя и не принесет ей успокоения. Прошу меня простить.

Судя по лицу Арбатнота, он теперь испытывал самые разнообразные чувства. Боль, смирение и жалость уступили, наконец, место невольному уважению к собеседнику.

– Благодарю вас за искренность, сэр. Если я смогу оказаться вам еще чем-нибудь полезен, поставьте меня в известность. – Партнер Энгуса поднялся на ноги. – А сейчас мне необходимо заняться делами. На случай если мистер Стоунфилд все-таки вернется, работа в конторе должна продолжаться…

Монк молча кивнул в ответ. Он поднялся с кресла и надел пальто. Арбатнот проводил его до дверей, и они прошли через контору, где теперь трудились над письмами, гроссбухами и извещениями несколько клерков. Все лампы теперь горели, наполняя комнату ярким светом, а головы с аккуратными прическами склонились над перьями, бумагой и чернильницами. В тишине раздавался лишь тихий шорох перьев и приглушенное шипение газа. Никто не поднял глаз, когда детектив проходил мимо, однако он знал, что стоит ему выйти за порог, как сотрудники начнут шепотом переговариваться и обмениваться многозначительными взглядами.

Уильям предположил, что Стоунфилд отправился в Ист-Энд, либо получив известие от самого Кейлеба, либо узнав нечто, каким-то образом связанное с ним. Поначалу сыщику не приходило в голову никакого другого объяснения. Когда, спустившись по лестнице, он вновь оказался на улице, встретившей его порывами пронизывающего ветра, и застегнул пальто на все пуговицы, его неожиданно осенило, что та женщина по имени Селина могла находиться со Стоунфилдом в отношениях, абсолютно не связанных с его братом. Уважаемый всеми мужчина, семьянин с безупречной репутацией, мог плениться грубыми чарами уличной красотки и завести что-то вроде второй семьи, о которой никто из его близких не имел понятия. Однако Монк вскоре счел подобную возможность нереальной, поскольку Стоунфилд казался ему не настолько безрассудным, чтобы сообщить такой женщине, если она вообще существовала, адрес своей конторы. Это представлялось ему до нелепого опасным и к тому же совершенно ненужным шагом. Такие связи могут оставаться длительными лишь при условии соблюдения абсолютной тайны.

Детектив быстрой походкой продолжал идти по улице, пока, наконец, не приблизился к мосту. Возможно, профессионалу не следовало так поступать, но он верил Женевьеве, считавшей, что Энгус Стоунфилд отправился к брату и в результате очередной ссоры с ним либо получил настолько серьезную травму, что не смог не только вернуться домой, но даже сообщить, где находится, – либо погиб; и теперь Монку оставалось только доказать это достаточно убедительно, чтобы имущество покойного перешло к его вдове.

Прежде всего ему следовало найти кучера, правившего тем кебом, в котором уехал Энгус в день своего исчезновения. Начать его поиски нужно было, наверное, с ближайших конюшен, а если его там не окажется, Уильям будет продолжать их в других конюшнях, постепенно удаляясь отсюда.

Ему пришлось провести на холоде не менее пяти часов, и он не раз сбивался на ложный след, пока, наконец, не убедился, что нашел нужного человека. Сыщик встретил этого кучера во второй половине дня, ближе к вечеру, на Стэмфорт-стрит неподалеку от Темзы. Тот стоял возле жаровни, вытянув над ней руки с растопыренными пальцами и переминаясь с ноги на ногу, чтобы согреться. Позади него фыркала озябшая на холодном ветру лошадь, которая, казалось, ждала, низко опустив голову, когда хозяин договорится с новым седоком и ей представится возможность пробежаться.

– Вам куда-нибудь нужно? – спросил кебмен с надеждой в голосе.

– Возможно, – ответил Монк, остановившись рядом. – Могу я спросить, не было ли у тебя в прошлый вторник, примерно в половине одиннадцатого утра, седока, которого ты взял на Ватерлоо-роуд и который мог попросить отвезти его в восточную часть города? Высокого джентльмена с темными волосами, в плаще, в шляпе с высокой тульей и с зонтиком.

С этими словами Уильям показал кучеру сделанный леди Рэйвенсбрук рисунок.

– И что из того, если я его вез? – спросил тот, сразу же насторожившись.

– Я угощу тебя чашкой чая с чем-нибудь покрепче и проедусь с тобой до того места, где ты его высадил, – ответил детектив. – Но если ты вздумаешь мне врать, у тебя будут немалые неприятности,

Кучер повернулся к жаровне спиной и, прищурившись, посмотрел на Уильяма.

– Ба, да вы же инспектор Монк! – удивленно воскликнул он – Вы больше не служите в полиции, так? Слышал, как же… – При этом ни голос возницы, ни выражение его лица не выдавали, как он относится к такому событию.

Упоминание об этом вызвало у детектива болезненное ощущение. После той стычки с Ранкорном, ставшей для него роковой, ему пришлось уйти из полиции. То, что он, как выяснилось впоследствии, был прав, а Ранкорн – нет, ничего не изменило. Не располагая другими способами заработать себе на жизнь, Уильям стал заниматься частными расследованиями, поскольку профессия сыщика являлась его единственной специальностью. Однако теперь он больше не обладал правами сотрудника полиции, не мог воспользоваться ее обширной агентурной сетью и другими особыми преимуществами, о чем ему только что весьма нахально напомнил извозчик.

– Ладно, зачем вам понадобился этот мужик, которого я подвез? Что он натворил? Деньги, что ли, хапнул? – принялся задавать вопросы кебмен. – И какое вам до этого теперь дело?

– Нет, он не вор, – честно признался Монк. – Он пропал. Его жена опасается, что с ним могло случиться несчастье.

– Вроде того, что он сбежал с какой-нибудь потаскухой, старый дуралей, – беззаботно заметил кучер. – Значит, вы стали частным сыщиком? И теперь жены просят вас ловить беглых мужей? – Он ухмыльнулся, обнажив щербатые зубы. – Выходит, вас малость понизили, да, инспектор Монк?