Юхан Теорин - Приют Святой Патриции Страница 11

Он просто-напросто украл Робомана. Довольно нахально: в проходе никого не было, он быстро достал робота и пульт из коробки и переложил в пакет из другого магазина. Кассирша даже не глянула на него, и никто его не остановил. Магнитная метка, скорее всего, была на коробке.

Робот стоил почти шестьсот крон, но дело было даже не в деньгах. Если бы он его купил, кассирша на допросе обязательно вспомнила бы его.

– Робоман? Да… его купил очень приятный молодой человек, немножко похож на учителя. Да, я его наверняка узнаю…

10

Иногда их «подготовительная школа» напоминала зоопарк.

Начиналось всегда во второй половине дня, когда все уставали. У кого-то из детей, почти всегда у мальчиков, ни с того ни с сего возникал припадок гиперактивности. Ребенок начинал носиться по комнате, крушить построенные другими дома из кубиков «лего».

Так и в эту пятницу – в Лео точно бес вселился. Он швырнул подушку в лицо Феликса. Феликс заревел и швырнул подушку обратно. Потекли слезы, всю группу будто наэлектризовали. Все кидаются подушками, бросаются друг на друга. Девочки плачут и визжат.

– Успокойтесь!

Призыв, само собой, никакого результата не возымел. Дети носились по комнате, и просторная игровая вдруг стала напоминать тесную клетку с обезьянами.

Никого из воспитателей, кроме Яна, на месте нет, и он почувствовал, как в нем поднимается волна паники. Он выдыхает, встает посреди комнаты и, как проповедник, громко и четко произносит:

– Успокойтесь! Успокойтесь сейчас же!

На этот раз помогло – визг и плач прекратились, дети словно очнулись – все, кроме Лео. Он, вытаращив глаза, лупит подушкой направо и налево. Ян ловит его и прижимает к груди. Он чувствует себя как укротитель зверей.

– Успокойся, Лео! Пожалуйста, успокойся!

Маленькое теплое тельце бьется в его руках. Лео постепенно успокаивается. Зверь укрощен, из малыша точно выпустили воздух.

– Меня беспокоит Лео, – сказал Ян Марии-Луизе в кухне, пока они собирали посуду после обеда.

– Почему?

– В нем очень много злости.

– Избыток энергии, – улыбается заведующая. – В нем энергии на троих и даже больше.

– А вы знаете хоть что-то о его родителях? Они живы? Мне кажется, его отец…

Мария-Луиза вытирает руки и предостерегающе поднимает ладонь:

– Мы здесь об этом не говорим… Ты же знаешь, Ян.

Вечером после работы Ян сидит перед телевизором и пытается расслабиться, но из этого мало что получается. Сосед за стеной, наверное, уже начал праздновать уик-энд – слышны музыка и звяканье посуды.

Первая неделя в «Полянке» закончилась. Надо бы тоже отпраздновать, но настроение у него вовсе не праздничное. Непонятно почему – все вроде бы идет гладко, начали складываться вполне теплые отношения с сотрудниками, никаких проколов не допущено.

Он поставил диск Алис Рами и подкрутил громкость, чтобы заглушить шум за стеной. Его любимый лот – баллада «Тайная любовь», она даже не поет ее, а почти шепчет.

Вспоминай, вспоминай – и увидишь память,Поднимись на чердак – и услышишь память.Молись, играй – все равно тебе будет ее не хватать,Тайной любви, заблудившейся в мрачной пустыне.

Она поет о любви, которой не бывает. О невозможной любви. Если ему суждено когда-нибудь встретиться с Рами, обязательно спросит – возможна ли такая любовь?

Если ему суждено с ней встретиться! Как? Только проникнув в Санкта-Психо. Через подвал. Может быть, через подвал. Или еще как-то. Всегда найдется возможность. Важно решиться.

Ян подошел к окну. На парковке за домом ни души. Полно машин, но ни единого человека. Двенадцать «вольво», включая его собственную, семь «саабов», две «тойоты» и один «мерседес». Люди приехали с работы и разошлись по своим домам. Сидят на кухне, ужинают. Или смотрят телевизор. А кто-то, может, вяжет или разбирает коллекцию почтовых марок.

Но Ян в одиночестве.

Вот так. Он несколько раз мысленно произнес это опасное слово. Что ж, надо сдаваться. Он одинок, и, самое главное, он чувствует себя одиноким.

Друзей в Валле у него нет. Это факт. И делать ему совершенно нечего.

Собственно, и не хочется ничего делать. Сидеть на диване и слушать Рами. Но на полу громоздятся все еще не распакованные картонные ящики… Вот этим он и займется.

В одном из ящиков он находит старую толстую тетрадь и пачку газетных вырезок. Это его собственный дневник, он вел дневник, когда был подростком. Не особенно регулярно – с перерывами, иногда по несколько месяцев.

Он открывает дневник и пишет обо всем, что произошло за последнее время: переезд в Валлу, одиночество, новая работа и мечта, что эта новая работа приведет его к Рами.

На обложке тетради скотчем приклеена фотография – старый поляроидный снимок. Краски поблекли. Светло-русый мальчуган смотрит в объектив с больничной койки. Это он сам. На снимке ему четырнадцать лет.

11

В субботу после ланча Ян в первый раз спустился в общую для жильцов многоквартирного дома прачечную и встретил соседа – пожилой седой дядька с седой же бородой.

Как всегда, задним умом – надо было бы заговорить с ним, а не просто молча кивнуть, как-никак новый сосед, живут в одном доме.

Через плечо у старика висел большой холщовый мешок с какими-то красными буквами. Ян присмотрелся. ЧЕЧНА НКТА ИЦИ. Остальные буквы скрывались за складками ткани. Он уже подошел к машине, и вдруг в мозгу его сформировались слова.

ПРАЧЕЧНАЯ САНКТА-ПАТРИЦИЯ.

Неужели? Проверять поздно. Не догонять же соседа – вы, дескать, позволите мне прочитать надпись на вашем мешке? Тот уже и дверь за собой захлопнул, и Ян остался наедине с машинами, сушилками и собственным грязным бельем.

Белье постирано и высушено. Он поднимается в квартиру и пробует освободить место: убирает картонные коробки, подметает, передвигает хозяйкину мебель. Ужинает в кухне, безразлично наблюдает, как на городок опускается ночь.

Что дальше? Возвращается в гостиную, включает старый телевизор. Плывут дельфины… наверное, какой-то документальный фильм. Оказывается, дельфины далеко не такие добрые и приветливые, как мы привыкли думать.

Голос диктора: дельфины охотятся в стае, часто их добычей становятся тюлени и другие животные.

Через полчаса он выключает телевизор. Тишина… нет, не полная тишина. Где-то в доме опять празднуют. Ухающая музыка… ум-па, ум-па… кто-то со всего размаха хлопнул дверью. Смех, голоса.

Может быть, взяться за Затаившегося? Когда же наконец он доберется до Банды четырех и покончит с ними?

Праздник за стеной в самом разгаре. Ян включает стереосистему, чтобы заглушить пьяные выкрики. Подходит к окну.

Надо иметь хобби. Или пойти на вечерние курсы.

Какие курсы? Учить французский? Осваивать укулеле?

Нет. Он выключает стерео, надевает черный пиджак для солидности и выходит из дому.

Один за другим зажигаются фонари. Довольно холодно. Четверть девятого. Чуть не из каждого дома слышна музыка – суббота. Все пируют. Все, у кого есть друзья.

Приходи в бар «У Билла», сказала Лилиан. Я там каждый вечер.

Он идет пешком. Хочет посмотреть свой новый город… на что здесь смотреть? Небольшой шведский городок, никаких сюрпризов. Пиццерия, евангельская церковь – нашлась, наконец… мебельный магазин. В пиццерии сидят несколько подростков, остальные магазины уже закрылись, освещены только витрины.

Через магистральное шоссе перекинут пешеходный мост, а по другую сторону моста – гавань. Он бы с удовольствием посидел на пирсе, наслаждаясь вечерним бризом. Но территория гавани окружена заграждением, почти таким же высоким, как стена вокруг Санкта-Психо…

Забудь Санкта-Психо. Санкта-Патриция. Санкта-Патриция, и только Санкта-Патриция. Никаких Санкта-Психо.

Если он будет употреблять кличку в мыслях, рано или поздно выскажется вслух.

Узкие улицы, можно было бы назвать их морским кварталом, но ничего интересного или романтичного в них нет. Низкие здания явно промышленного назначения, потрескавшийся асфальт.

Около деревянного дома припаркованы несколько машин. Над входом красная неоновая вывеска. Бар «У Билла».

Он задержался перед входом. Ходить по вечерам в бар – это не хобби. Не курсы. В бар могут ходить даже самые одинокие в мире существа – и оставаться такими же одинокими.

Он открывает тяжелую дубовую дверь.

В баре темно и жарко, грохочет рок, глухие голоса. Тени рыскают по стенам, цепляются друг за друга и снова расходятся. У него появляется чувство, что в любой момент может начаться скандал. Та же игровая комната, только для взрослых.

Хорошие дети уже спят.

Ян расстегнул пиджак, огляделся и тут же вспомнил лот из «Рокси Мюзик».

Одиночество в толпе.

Попробовал вспомнить, когда в последний раз был в баре, – и не вспомнил. Одиночество в толпе. Нигде он не чувствовал себя так одиноко. Бар… Помещение, где полно незнакомых тебе людей, они болтают о чем-то, смеются… и здесь так же. Не то чтобы он подумал, что все эти люди близко знакомы между собой, что они – лучшие друзья, но выглядело именно так. В баре «У Билла» все выглядело так же, как и в любом другом баре.