Жил-был раз, жил-был два - Тилье Франк Страница 11

– Прошло двенадцать лет, папа, какого ответа ты от меня ждешь? Я не знаю. Но ты же, как и я, видел, что Андриё достал у нее из желудка. Ведь та шахматная фигурка не может быть случайностью. Жюли обожала шахматы.

– Я знаю.

Луиза помолчала несколько секунд, вглядываясь в летящие под колеса разделительные полосы.

– Труп приблизительно ее возраста. Возможно, все это время после исчезновения ее накачивали наркотиками, насильно сделали татуировку, втянули в проституцию. А теперь похитивший ее мерзавец позволил себе роскошь вернуться к истокам, чтобы убить Жюли и скинуть нам на руки. Откуда нам знать?

Она продолжала разглядывать асфальт, бегущий под сильным уклоном вдоль кладбища. Фары высвечивали кресты под тисами. То тут, то там мерцающие свечи на солнечных батарейках бдели над могилами. Луиза бросила взгляд в темную глубину, где покоилась ее мать.

– Самое странное – это появление Габриэля Москато, – добавила она. – Вот уже восемь лет, как о нем ни слуху ни духу. И вдруг, как по волшебству, возникает сегодня утром. Он казался совершенно растерянным, потерявшим голову. Когда он приехал на берег, то был уверен, что убитая – именно Жюли, хотя даже не видел тела.

Поль миновал теннисный клуб, включил мигалку и въехал на парковку бригады. Луиза жила в одной из служебных квартир, двухкомнатном пристанище в трехэтажном серо-красном здании, унылом, зато удобном. Большинство жандармов вместе с семьями тоже жили там, в непосредственной близости от работы. Уже много раз Поль видел, как Давид Эскиме приходил туда к Луизе. В скором времени два голубка обустроятся вместе.

Он забрал пакеты с уликами, бросил взгляд в сторону цементного, похожего на сборный домик куба, расположенного слева от главного здания. Куб прозвали «Блок-хаус», на самом же деле это была их лаборатория, которая занималась экспертизами ДНК и отпечатков пальцев.

– Лаборатория закрыта, передам им образцы завтра утром и предупрежу, что результаты нужны в кратчайшие сроки. Пули и тампонаж пороха отправлю в Экюлли. А пока запру все в сейфе. Скоро мы выясним, Жюли Москато это или нет, а заодно имеется ли убивший ее подонок в нашей картотеке.

– Как минимум один подонок в Сагасе есть, – напомнила Луиза, забирая два пакета.

– Предполагаю, что ты имеешь в виду Эдди Лекуантра.

– Почему мы еще его не навестили? Задать бы ему два-три вопроса о том, где он был прошлой ночью, а?

– Потому что расследование только началось. Подождем анализа ДНК, ладно? Нет смысла торопиться и стучать во все двери. Конечно, у Лекуантра паршивое прошлое, но он свое отсидел, а мы в момент исчезновения Жюли не нашли даже тени улик. Всему свое время, и мне не хочется ссориться с судьей Кассоре. Пока что у нас более-менее приличные отношения, так что не будем портить идиллию.

– Тебя послушать, так только и остается, что вечно чего-то дожидаться. Все так медленно. Это действует на нервы.

– Медленный не я, а правосудие.

Поль вздохнул. Его дочь еще не устала от рутины. В ней еще горел пыл молодости и толкал перескакивать через ступени.

– Меня заинтересовало то, что сказал медэксперт, – бросила она.

– Что именно?

– Что жертва не выделяла слюну в носки. Это означает, что убийца засунул их ей в рот после смерти. Зачем вставлять кляп женщине, которая не может кричать?

– И какие мысли?

– Ты не раз говорил мне, что в преступлениях часто отсутствует логика. Но в данном случае мне кажется, что она тут есть, помимо самого́ жестокого убийства. Нас хотели заставить поверить, что этой женщине вставили кляп, чтобы не дать ей кричать, пока ее насиловали и вставляли… в нее ветку.

Она приподняла один из образцов:

– Я видела носки, они не были ни порванными, ни грязными, то есть жертва не бегала в них. Это убийца принес их с собой. Он заранее решил запихнуть их в рот своей добыче после того, как убьет ее. Другими словами, он тщательно продумал свои действия.

– И в чем же здесь логика?

– Я не знаю, но мне кажется, что, когда ты кого-то насилуешь и разбиваешь ему голову, ты особо не размышляешь. Ты действуешь инстинктивно, а когда дело сделано, ты прежде всего думаешь, как бы тебе убежать, а не как собрать гильзы. Представляешь себе эту сцену? Мы сами должны расшифровать логику, которая скрывается за этой парой носков. Но одно очевидно: убийца не паниковал.

– Ну конечно «расшифровать». Как в твоих чертовых «Экспертах»[14]. Ты очень скоро поймешь, что в жизни все по-другому, моя дорогая. Одни люди убивают, другие умирают. А мы между ними, как дерьмо в проруби, или как пешки, или даже как предохранители, выбирай сама. Мы пытаемся расставить верные вещи по верным местам, но при всем старании это не всегда получается.

После девяти вечера помещение бригады походило на морг, который они недавно покинули. Дежурный жандарм отдал им честь. Неоновые лампы освещали выкрашенные в грязно-бежевый цвет коридоры с кремовым линолеумом на полу, который поскрипывал под подошвами и отклеивался у входа в каждый кабинет. Все пропахло чистящими средствами и затхлой древесиной. Взявшись за дверную ручку, Поль повернулся к дочери:

– Черт, Луиза, ты же могла стать адвокатом в Лионе или же найти приличную работу в каком-нибудь другом месте, а не в этой крысиной дыре. У тебя были все возможности. И зачем тебе понадобилось смотреть, как у женщины извлекают из брюха ее органы?

– Папа, пожалуйста.

– И почему ты втюрилась в какого-то… продавца гробов? Почему ты не уехала из Сагаса, когда представился случай? Ты же знаешь, я бы тебе помог, я бы все сделал, чтобы ты могла добиться чего угодно. Здесь ведь нет перспектив. Не будешь же ты заниматься этим всю жизнь, как твой старикан-отец?

Луиза сунула ему в руки пакеты с уликами:

– Я устала. До завтра.

– Почему ты не отвечаешь на мои вопросы, черт тебя побери? Почему мы с тобой ни разу не смогли поговорить?

Она исчезла в коридоре.

Застыв на месте, Поль дождался, пока в холодном коридоре хлопнула входная дверь. Отношения с Луизой не улучшались, скорей они катились под откос. Взять ее в свою команду, надеясь, что это их сблизит, вполне вероятно, в конечном счете оказалось грандиозной ошибкой.

Ничего. Ни документов, ни денег, ни памяти. И четыре километра пешком, чтобы добраться до своей машины, оставшейся на обочине. Габриэль подумал о гнездящемся в нем коварном изъяне, не дающем ему обернуться назад и увидеть последние двенадцать лет. Какая травма могла унести в забвение часть его жизни, чтобы странным образом вернуть его как раз в момент исчезновения дочери? Почему 2008 год, а не 2012-й или 2015-й? Было ли это случайностью или невероятным вывертом его сознания, имеющим целью что-то ему сообщить? Как бы то ни было, даже если собственный мозг желал защитить Габриэля, как утверждал тот врач из больницы, он все же заставил хозяина переживать адовы муки…

Усевшись за руль старенького «мерседеса», Габриэль выехал на дорогу и направился в северную часть города. Дождь из мертвых птиц не затронул этот район Сагаса. Управление машиной давалось легко, искать переключатели фар не пришлось. Его совершенно не смущали большие размеры автомобиля, хотя раньше он всегда выбирал модели поменьше. Врач упомянул память автоматических навыков. Наверняка в их число входило и вождение этой машины.

Габриэль все более проникался убеждением, что он сам и был человеком, зарегистрировавшимся под именем Уолтера Гаффина, призрака из гостиницы. Он сам явился туда накануне с бритым черепом, фальшивыми очками и снял номер 7. Но по какой треклятой причине?

На окраине города он свернул на дорогу, поднимающуюся к Альбиону. Три километра зигзагов по лесу, с перепадом высот до десяти процентов, из-за чего зимой движение здесь становилось довольно опасным. На полпути его фары высветили ответвление, уходящее между стволами деревьев и ведущее к расположенной чуть дальше стоянке, где исчезла Жюли.