Фред Варгас - Холодное время Страница 12

– Мне казалось, у вас исключительная память, – заметил Данглар.

– Ну, я запоминаю только то, что меня просят. А потом все стираю, чтобы место освободить. Вы не стираете?

– Ни в коем случае. И что Жан?

– Он лег на камень и захохотал, куда только делась его сдержанность. Мы все по очереди прикладывались к этой стеле – и правда теплой, – а время шло. Мужик с бритым черепом растянулся на ней с серьезным видом, не говоря ни слова, и закрыл глаза. Внезапно Сильвен встряхнул его и крикнул: “Мы уходим, прямо сейчас, пора”. И махнул рукой в сторону надвигавшейся прямо на нас горы тумана. Но стоило нам пройти каких-нибудь двадцать метров по льдине, как Сильвен отказался от своей затеи, и мы пошли назад. Видимость была метров шесть, потом четыре метра, потом два. Приказав нам держаться за руки, он привел нас обратно на остров. Он успокаивал нас, уверяя, что туман может рассеяться минут через десять или через час. Но ничего не рассеялось. Мы застряли там на две недели. Две недели впроголодь, на страшном морозе. Островок был пустынный, просто находка для покойников и охранявшего его афтурганги. Черная заснеженная скала, ни деревца, ни букашки, ни…

Виктор вдруг умолк, замерев с ножом в руке, и ужас его был столь осязаем, что все застыли одновременно с ним. Адамберг и Данглар обернулись, проследив за его взглядом. Но ничего не увидели, кроме стены и двух застекленных дверей. Между ними висела аляповатая картина, изображавшая долину Шеврёз. Наверняка шедевр Селесты, точная копия той, что красовалась в кабинете Мафоре. Виктор сидел не двигаясь, почти не дыша. Адамберг знаком попросил своих спутников вернуться в нормальное положение. Забрав нож у молодого человека, он опустил его руку на стол, словно имел дело с манекеном. Схватив Виктора за подбородок, он повернул его лицо к себе.

– Это он, – выдохнул Виктор.

– Человек, сидящий за вами, которого вы видите в зеркало?

– Да.

Виктор всхрапнул, словно конь, осушил свой бокал и потер глаза.

– Простите, – сказал он. – Не ожидал, что этот рассказ настолько выбьет меня из колеи. Я никому никогда не говорил об этом. Это не он, я ошибся, меня напугало отражение в зеркале. К тому же он выглядит моложе, чем десять лет назад.

Адамберг внимательно посмотрел на мужчину, вошедшего в ресторан вскоре после них. Он ужинал в одиночестве, рассеянно листая разложенную на столе местную газету, и изредка окидывал зал усталым взглядом. У него был вид человека, мечтающего только о том, чтобы лечь наконец спать после долгого утомительного дня.

– Виктор, – прошептал Адамберг, – у него нет ни бороды, ни седых волос, разве что на висках. Подумайте сами. Почему вы вдруг решили, что это он?

Виктор наморщил низкий лоб и судорожно закрутил пальцами прядь волос.

– Простите, – повторил он.

– Подумайте, – не отступал Адамберг.

– Возможно, из-за его тусклых глаз, – сказал Виктор неуверенно, будто выдвигая некую гипотезу. – Он вроде смотрит на все вокруг и вдруг впивается в тебя взглядом, когда меньше всего этого ждешь.

– Он уставился на нас?

– Да, на вас.

Адамберг направился своей слегка развинченной походкой к хозяйке, хлопотавшей за барной стойкой. Через несколько мгновений она села к ним за столик.

– Вы не первый, – насмешливо сказала она, – и не последний, какой бы вы там ни были разэтакий комиссар. Даже из известных ресторанов к нам приходят разнюхивать. Не выйдет! – Она потрясла тряпкой. – Мы своего не отдадим. Ну надо же!

Адамберг налил ей вина.

– Даже не пытайтесь! – продолжала она, сделав глоток. – Я выдам секрет, только когда буду стоять одной ногой в могиле, и то разве что своей дочке!

– Откровения на смертном одре, – пробурчал Данглар. – Ладно вам, мадам, мы никому не скажем, честное благородное слово.

– Грош цена честному благородному слову, по какому бы поводу его ни давали. Знала я одну блинщицу из Финистера, так вот у нее пытались вырвать тайну под пыткой. В конце концов она созналась, что добавляет в тесто пиво, и ее оставили в покое. Только это было не пиво.

– Мы сейчас о чем? – спросил Бурлен тягучим голосом. Данглар же, напротив, чем больше пил, тем становился живее. Казалось, спиртное шло ему на пользу.

– О рецепте картофельных оладий, – пояснил Данглар.

– А еще об одном вашем посетителе, вон там у двери, – сказал Адамберг. – Два слова, и я вас отпущу.

– Первый раз его вижу. Кстати, я не уверена, что имею право обсуждать своих клиентов. И вообще нам с полицией не по пути. Правда же, Виктор?

– Правда, Мелани.

– Не буду спорить. – Адамберг улыбнулся, склонив голову набок.

Данглар наблюдал за комиссаром в действии: его сухощавое лицо, в котором все, казалось, было слеплено на скорую руку, внезапно и незаметно для него самого начинало излучать коварное обаяние.

– Вы его не знаете и при этом не хотите его обсуждать. То есть кое-что вам все-таки известно? – спросил Адамберг.

– Ладно, но тогда правда в двух словах, – сказала Мелани, насупившись для вида.

– В пяти, – не уступал Адамберг.

– Он какой-то странный, вот и все.

– В смысле?

– Он спросил, не знаю ли я сапожника.

– То есть?

– Сапожника из Сомбревера. Я не поняла и говорю: да тут все друг друга знают, а что? Терпеть не могу такие заходы. Тогда он достал визитную карточку и дал мне прочесть: “налоговый инспектор”. А я ему говорю: “И что? Вы думаете, сапожник что-то от вас прячет? Кончики шнурков?”

– Прикольно, – одобрил Виктор.

– Злят меня эти типы, любители покопаться в чужом дерьме, ой, простите, комиссар.

– Что вы, что вы.

– Ну, короче, они вечно цепляются к тем, кто победнее, хотя настоящие деньги лежат совсем в другом месте. Я решила, что ему хочется показать мне свою визитку. Ну, вроде как произвести впечатление. И им это удается, вот ужас-то в чем, даже когда человеку не в чем себя упрекнуть. На кухне мы внимательно проследили за прожаркой заказанного им мяса. Надо же. Чем скорее он отсюда уберется, тем лучше.

– Мелани, – подал голос Виктор, – не откроешь нам свой частный зал? Мы хотим спокойно посидеть, чтобы никто не мешал, понимаешь?

– Понимаю, но там не топлено, сейчас разожгу камин. Это все по поводу гибели бедного месье Анри?

– Именно так.

Хозяйка ресторана медленно покачала головой.

– Благодетель, – сказала она. – Виктор, а где завтра отпевание? В Мальвуазине или Сомбревере?

– Ни там, ни там. Мы заказали службу в Бреши. В часовне. Хотя, как ты знаешь, он был неверующим. Просто чтобы всем угодить.

– Не знаю, надо ли в Бреши. – Мелани снова покачала головой. – Нет, нам-то тут хорошо. Если только в башню не соваться.

Данглар сдержался, сейчас не время было вступать в дискуссию о суевериях. Мелани разожгла камин в соседнем зале, и они уселись рядком на крашенной в голубой цвет школьной скамье, поближе к огню. Только Адамберг ходил взад-вперед за их спинами.

– Знаете, мне часто это снится, – сказал Виктор. – Как ни странно, ни удары ножом, ни она сама. Мне снится, что благодаря легионеру – так мы прозвали мужика с бритым черепом – нам все же удалось разжечь огонь. В первый день мы сидели на берегу и тупо ждали, когда рассеется туман. А легионер отдавал приказы: собрать дрова для костра, построить снежные стены от ветра, поискать какую-нибудь живность для пропитания. Он командовал как офицер, а мы подчинялись как простые солдаты. “Откуда тут дрова? – спросил топ-менеджер. – На этом острове ничего не растет”. – “Посмотри наверх, козел! – заорал на него легионер. – Никто из вас ничего не заметил? Там стоят строения метров тридцать длиной – старые рыбные сушильни. Растащите мне их по досочкам! Остальные пусть соберут в кучу снег и утрамбуют его изо всех сил, чтобы получились стенки. Ходите по трое, держась за руки! И поторапливайтесь, пока не стемнело!” Энергии ему было не занимать, легионеру этому. Как будто он и впрямь подзарядился на теплом камне.

Виктор протянул руки к камину.

– Черт возьми, не разожги мы огонь… А все благодаря этому психу. Скотина, но небесполезная. Когда стемнело, огонь уже пылал вовсю, мы возвели снежные стены в стороне от костра и завалили рюкзаками узкий вход.

Бурлен глубоко затянулся – покоренный исландскими льдами, он вместе со всеми оттаивал у костра. Мелани расставила кофейные чашки, не забыв рюмку для Данглара, и, поскольку зал был частным пространством, принесла пепельницы.

– Короче, мы соорудили себе домик, – продолжал Виктор. – Температура там, конечно, была нулевая, зато снаружи, на ветру – вообще минус шесть-семь. Правда, мы все равно закоченели, и легионер поднимал нас каждый час, днем и ночью, иногда при помощи оплеух, приказывая нам двигаться и разговаривать – например, декламировать вслух алфавит, – чтобы размять руки-ноги и лицо. Поскольку есть было нечего, мы спали на ходу. Бритый череп не давал нам улечься на снег. Жуткая сволочь, но он спас нам жизнь. Пока этот ублюдок с круглой бородкой не прикончил его. Он не желал подчиняться его приказам. В итоге они подрались – к тому моменту у нас уже три дня крошки во рту не было. Он рассвирепел, вытащил свой зверский нож и с размаху заколол легионера. На снег брызнула кровь, ко всеобщему ужасу. А он сказал только: “Житья от него не было”. Вот и помянул.