Ник Реннисон - Биография Шерлока Холмса Страница 12

Возможных соблазнов для предполагаемых эмигрантов имелось немало. Его отец мог верить, будто в Австралии для него как инженера откроются лучшие перспективы, чем в Англии. Во всяком случае, разные австралийские штаты всего за несколько лет до последней отправки туда каторжников старались привлечь «респектабельных» эмигрантов, имеющих профессии.

Генри Морей Уотсон мог поддаться на сладкие уговоры агентов, нанятых штатами в Англии для восхваления благ, сулимых жизнью в этой такой новой стране. О лучшей жизни там грезил не он один – за два десятилетия между 1851 и 1871 годами население Австралии утроилось.

Но грезы так грезами и остались. Не прошло и года, как семья купила билет домой. По возвращении в Англию осенью 1866 года их встретила новость, что Генри лишился своего места клерка из-за беспробудного пьянства. Удрученные Уотсоны попытались вернуться к жизни, которую так внезапно и таинственно прервали. Уотсон-старший вновь нашел место инженера, и четырнадцатилетний Хэмиш, чьим образованием в Австралии, видимо, в основном занимался его отец, теперь вновь поступил в Винчестер.

Он, должно быть, с замечательной легкостью вошел в жизнь английской публичной школы. Толикой сведений о том, как он провел последующие несколько лет, мы обязаны ему самому, и, видимо, он отыскал способ утвердиться в школьной иерархии. В рассказе «Морской договор» он получает письмо от Перси Фелпса, старого школьного товарища, которому нужна помощь Холмса. Уотсон без малейшего стыда вспоминает, как забавно было «вывалять его [Фелпса] в пыли на спортивной площадке или ударить ракеткой ниже спины». Подросток Джон Хэмиш совершенно очевидно предпочел скорее примкнуть к школьным заправилам, чем стать их жертвой.

Уотсон покинул Винчестер в 1870 году и после краткого пребывания в родительском доме приступил к занятиям в Лондонском университете, где изучал медицину. Наконец, в 1878 году, он получил диплом врача. Что нам известно об этих годах? Мы знаем, что в изучении медицины он был прилежен и прилагал все усердие, чтобы заслужить докторскую степень, которой и удостоился.

Перед его глазами все время маячил пример старшего брата, стремительно катящегося в пропасть. Генри Уотсон, которому еще не было тридцати, не задерживался на какой-либо работе дольше нескольких месяцев. Злоупотребление алкоголем уже сказывалось на его здоровье. Весной 1871 года отец оплатил его поездку на воды в Малверн, надеясь возвратить старшего отпрыска на путь трезвости, но даже в гидропатическом учреждении доктора Джеймса Галли блудный сын находил много случаев ублаготворять себя напитками совсем иного рода, нежели лечебная вода. По завершении «курса лечения» здоровье его стало много хуже, чем до начала.

Джон не питал желания следовать по стопам брата. Мы знаем, что он играл в регби, которым увлекся еще в школьные годы. «Если не ошибаюсь, ваш друг Уотсон и я однажды встретились в матче регби: он играл в команде клуба „Блэкхит“, я – в команде „Ричмонда“», – упоминает Роберт Фергюсон в письме к Холмсу, представляясь ему, в рассказе «Вампир в Суссексе».

Встречи «Ричмонда» с «Блэкхитом», первая из которых состоялась в 1863 году, являются старейшими регулярными клубными играми, и за фразой Фергюсона скрывается история одного из самых скандальных матчей в раннюю эпоху этого спорта. Уотсон и Фергюсон играли в соперничающих командах в январе 1877 года, когда «Блэкхит» встретился с «Ричмондом» перед огромной толпой зрителей, которые, наблюдая игру, приходили во все больший ажиотаж, а затем ринулись на поле. В возникшей свалке несколько человек, включая игроков обеих команд, получили серьезные травмы[25].

Начало карьеры Уотсона заключает в себе еще одну тайну, которая упорно всплывает вопреки стараниям многих комментаторов игнорировать ее. В 1878 году после окончания Лондонского университета он поступил в армейскую медицинскую службу.

Почему столь многообещающий молодой врач пошел в армию? В 1870-х наиболее одаренные представители медицинской профессии, как правило, не были склонны служить в вооруженных силах. Как раз наоборот. Военная медицинская служба становилась уделом тех, кто был слишком ленив и бездарен, чтобы практиковать где-либо еще.

Уотсон же доказал, что врач он отнюдь не заурядный. Получив диплом Лондонского университета, он стажировался в больнице Святого Варфоломея – честь, которой удостаивались только самые одаренные из выпускников.

Объяснением может служить только какой-нибудь скандал, помешавший Уотсону остаться в Барте (как именовали больницу медики) и толкнувший его на путь, который со временем привел доктора через всякие ложные повороты на Бейкер-стрит к Шерлоку Холмсу.

Сложившийся у нас образ Уотсона как солидного носителя викторианских ценностей, эдакого Джона Булля в сюртуке, обманчив. В ранней молодости Уотсон, несомненно, был и волокитой, и игроком.

Лаконичная фраза Холмса: «Прекрасный пол – это по вашей части», более чем оправдывается тем, что нам известно о путаной любовной жизни Уотсона на протяжении десятилетий. Подобно своему брату, он был не прочь поухаживать за привлекательной женщиной и сам благодушно похваляется: «На своем веку я встречал женщин трех континентов».

Финансовая безответственность Уотсона и пристрастие к игре не по средствам отличали его до конца молодости. Он с сожалением упоминает о том, что за свои познания в скачках отдал половину военной пенсии («Происшествие в усадьбе Олд-Шоскомб»). Любопытно и упоминание о чековой книжке доктора, запертой в письменном столе Холмса, в «Пляшущих человечках». Из него следует, что даже в 1898 году друг хранил чековую книжку Уотсона под замком и что доктор должен был просить о доступе к ней. Конечно же, это делалось по взаимному согласию, чтобы Уотсон под влиянием пагубного порыва не обогащал букмекеров, нанеся непоправимый ущерб собственным финансам.

Невозможно точно установить, что именно расстроило многообещающую карьеру Уотсона, но, предположив, что дело касалось либо женщины, либо игорного долга, либо того и другого сразу, мы будем недалеки от истины. Чем бы ни объяснялось решение Уотсона стать армейским врачом, трудно избежать вывода, что к этому его принудили обстоятельства.

Осенью 1878 года он приехал в Нетли, в Гемпшире. Здесь до 1902 года располагалось Армейское медицинское училище, первоначально открытое в 1860 году в Чэтеме. После обучения в Нетли Уотсон был прикомандирован, как он сообщает, к Пятому Нортумберленскому стрелковому полку в качестве младшего полкового врача. Он продолжает:

Полк стоял в то время в Индии, но я не добрался еще к месту службы, как разразилась Вторая афганская война. Высадившись в Бомбее, я узнал, что мой корпус ушел за перевалы и находится в глубине вражеской территории. Я пустился вдогонку вместе со многими другими офицерами, оказавшимися в таком же положении; мы благополучно добрались до Кандагара [sic], где я наконец настиг свой полк и без промедления приступил к новым обязанностям.

Многим эта кампания принесла славу и почести, мне же достались лишь горести и несчастья. Из моей бригады меня перевели к беркширцам, и мне выпало участвовать с ними в злополучном сражении при Майванде. Крупнокалиберная пуля, попавшая мне в плечо, раздробила кость и пробила подключичную артерию[26]. Я непременно попал бы в руки кровожадных гази[27], если бы не преданность и мужество моего ординарца Мюррея – он перебросил меня через спину вьючной лошади и умудрился доставить живым на наши позиции[28].

Сражение при Майванде, теперь почти забытое, являло собой одну из бесчисленных стычек между английскими войсками и непокорными туземцами, которыми полна история расширения пределов империи. В то время оно занимало первые страницы газет и рассматривалось как постыдное поражение английской армии. Последовав так скоро за катастрофическим разгромом, который английские войска под командой лорда Челмсфорда потерпели от зулусов в сражении при Изандлване, Майванд явился новым доказательством того, что имперские армии отнюдь не непобедимы.

В июле 1880-го две армии – небольшая английская, под командованием генерала Берроуза, и гораздо более многочисленные силы афганцев, предводительствуемые Аюб-ханом, – вступили в бой у афганской деревушки Майванд, примерно в пятидесяти милях к северо-западу от Кандагара. Для англичан все обернулось скверно.

Доблесть Берроуза явно превосходила его тактический талант, и афганцы легко обошли англичан с флангов, а туземные союзники генерала здраво решили, что осмотрительность – старшая сестра доблести, и начали толпами покидать поле битвы, едва поняли, насколько англичане уступают в численности противнику. Генерал и его полки, включая младшего полкового врача Джона X. Уотсона, были вынуждены отступить к Кандагару. Беркширцы находились в арьергарде и потеряли почти половину состава.