Агата Кристи - Знаменитые расследования Мисс Марпл в одном томе Страница 13

– Прямо в глаза. Я ничего не видела.

– Налетчик водил фонарем по сторонам или держал его неподвижно?

– Ей-богу, не помню. Что он делал, Эдмунд?

– Он довольно медленно шарил фонарем по комнате, высвечивая нас поодиночке, как будто хотел разглядеть каждого повнимательней. Наверное, не боялся, что мы на него набросимся.

– Вы можете точно указать свое местонахождение, мистер Светтенхэм?

– Я разговаривал с Джулией Симмонс. Мы стояли посреди большой гостиной.

– А остальные тоже были там или кто-то прошел в дальнюю комнату?

– По-моему, туда пошла Филиппа Хаймес. Она стояла у дальнего камина. Если не ошибаюсь, она что-то искала.

– На ваш взгляд, третий выстрел был случайностью?

– Не знаю. Незнакомец резко повернулся, потом согнулся и упал, но вообще-то царила такая сумятица… Вы должны понять, практически ничего не было видно. А потом эта беженка истошно завопила.

– Это вы отперли столовую и выпустили ее?

– Да, я.

– А дверь точно была заперта снаружи?

Эдмунд поглядел на Краддока с любопытством.

– Ну, разумеется. Уж не думаете ли вы, что…

– Я просто хочу внести ясность. Спасибо, мистер Светтенхэм.

В обществе полковника и миссис Истербрук инспектору пришлось провести немало времени.

– Психологический подход – единственно верный путь в наше время! – вещал полковник. – Преступника надо понять. В данном конкретном случае, правда, все ясно как день… по крайней мере, для человека с моим опытом. Почему наш приятель затевает комедию? Опять-таки обратимся к психологии. Он хочет заявить о себе… привлечь к себе внимание. В отеле «Спа» его не замечают, а может, даже презирают за иностранное происхождение. Не исключено, что его отвергла любимая девушка и он решил привлечь ее внимание. Кто сейчас кумир кино? Гангстер, супермен. Превосходно – он станет суперменом, пойдет на разбой! Маска? Есть. Пистолет? Есть. Но ему нужна публика. Что ж, раз нужна, значит, он ее получит. И он собирает зрителей. А в кульминационный момент и сам подпадает под власть роли… Он уже не простой грабитель. Он убийца. Он палит… наугад…

Инспектор ухватился за последнее слово:

– Вы сказали: «Наугад…» Вам кажется, он стрелял не в какого-то конкретного человека? Например, в мисс Блэклок…

– Помилуйте, инспектор! Да он просто разрядил пистолет. Именно наугад! И это его отрезвило. Пуля в кого-то попала… на самом деле обошлось пустяковой царапиной, но он-то этого не знал! Он пришел в себя и понял, что дурацкий розыгрыш оборачивается страшной правдой. Он кого-то ранил или даже убил! И в панике он наставляет пистолет на себя! – Полковник Истербрук выдержал паузу, с чувством прокашлялся и довольно добавил: – Ясно как божий день. Как божий день!

– Удивительно! – ахнула миссис Истербрук. – Откуда ты все знаешь, Арчи?!

В ее голосе звучало страстное восхищение.

Инспектор Краддок тоже подумал, что это удивительно, но особого восторга не испытал.

– А где вы стояли, полковник, когда началась стрельба?

– Рядом с женой, возле круглого стола, на нем еще были цветы.

– Я схватила тебя за руку, да, Арчи? Я до смерти перепугалась. И как пить дать умерла бы, если бы не схватилась за тебя.

– Ах ты мой бедный котеночек! – игриво отозвался полковник.

Мисс Хинчклифф сидела на земле за свинарником.

– Прелестные создания – свиньи! – сказала она, почесывая розовую спину поросенка. – Шикарно откормлен, да? К Рождеству будет отличный бекон. Зачем пожаловали, инспектор? Я же вчера заявила вашим людям, что ничего не знаю про этого парня. Не знаю и не видела, чтобы он рыскал в округе. Наша мисс Мопп говорит, он из большой гостиницы, что в Меденхэм-Уэллсе. Почему ж тогда не грабанул кого-нибудь там, если уж ему приспичило? Мог найти добычу и покрупнее.

Спорить с этим было трудно.

Краддок начал допрос:

– Где вы находились во время инцидента?

– Инцидента? Тоже мне! Вот на войне были инциденты!.. Значит, где я стояла, когда началась пальба? Вы это хотели спросить?

– Да.

– Облокотилась о камин и молила бога, чтобы мне поскорей дали выпить, – выпалила мисс Хинчклифф.

– Грабитель стрелял наугад или в кого-то целился?

– Вы хотите сказать, в Летти Блэклок? Почем я знаю? Разве теперь припомнишь, как оно все было? Я только запомнила, что свет потух и фонарь замельтешил, ослепляя нас, а когда грохнули выстрелы, я подумала, что если это чертов болван Патрик балуется, то он добалуется – кого-то можно и задеть!

– Вы подумали на Патрика Симмонса?

– А на кого еще? Эдмунд Светтенхэм у нас ученый, книжки пишет и плоскими шутками не увлекается, а старый полковник Истербрук таких вещей вообще не понимает. Ну, а Патрик – сорвиголова. Хотя сейчас мне неловко, что я на него грешила.

– Ваша подруга тоже подозревала Патрика Симмонса?

– Мергатройд? Да вы лучше у нее самой спросите. Хотя навряд ли вам удастся добиться чего-нибудь путного. Она в саду. Позвать? – Мисс Хинчклифф повысила свой и без того зычный голос и оглушительно рявкнула: – Мергатройд! Ау!

– Иду! – донесся слабый крик.

– Поторопись… полиция! – проревела мисс Хинчклифф.

Мисс Мергатройд прибежала бодрой трусцой, слегка запыхавшись. Подпушка юбки у нее оторвалась, волосы выбились из-под нелепой сеточки, а круглое добродушное лицо сияло.

– Вы из Скотленд-Ярда? – спросила она, переведя дух. – Вот уж не думала, что вы приедете, а то сидела бы дома.

– Мы пока не сообщали о случившемся в Скотленд-Ярд, мисс Мергатройд. Я инспектор Краддок из Милчестера.

– Очень мило с вашей стороны, – не к месту ляпнула мисс Мергатройд. – Что, нашли какие-нибудь улики?

– Инспектор пришел по твою душу. Где ты была в момент преступления? – сказала мисс Хинчклифф, подмигивая Краддоку.

– О господи! – разинула рот Мергатройд. – Ну, конечно. Я должна была подготовиться. Алиби, мое алиби! Так-так, сейчас… значит… я была там же, где и все!

– Но не со мной, – заявила мисс Хинчклифф.

– Разве, дорогая? Ну да, точно. Я любовалась хризантемами. По правде сказать, они были довольно чахлые. А потом все произошло, только на самом деле я не поняла, что произошло… то есть я хочу сказать, что я не подозревала, что это что-то такое… У меня и в мыслях не было, что пистолет настоящий. И потом, в темноте было так страшно, и все кричали. Я все поняла не так. Я думала, убили ее… в общем, беженку. Я решила, ей перерезали горло. И не знала, что это он… то есть я даже не подозревала, что это мужчина. Ведь я только голос слышала. Представляете, он попросил: «Поднимите, пожалуйста, руки вверх».

– Да просто: «Руки ввepx!» – поправила ее мисс Хинчклифф. – Без всяких «пожалуйста».

– Мне сейчас так стыдно вспоминать, что, пока Мици не закричала, я прямо-таки наслаждалась. Только стоять в темноте было очень неудобно, и я ушибла мозоль. Чуть не умерла. А что еще вы хотели спросить, инспектор?

– Ничего, – сказал инспектор Краддок, задумчиво глядя на Мергатройд.

Ее подруга расхохоталась:

– Он записал тебя на пленку.

– Но, Хинч, – возразила мисс Мергатройд, – я ведь только хотела рассказать все, что знаю!

– А ему не это от тебя нужно, – заявила мисс Хинчклифф. Она посмотрела на инспектора: – Ежели вы делаете это по географическому принципу, то следующим номером будет пастор. Кто знает? Может, вам и удастся там что-нибудь выудить. Миссис Хармон кажется совершенно безмозглой, но подчас мне кажется, что она совсем не глупа. Вдруг ей есть что сообщить вам?

Провожая взглядом удалявшихся инспектора с сержантом, Эми Мергатройд глубоко вздохнула.

– Ну как, Хинч, я ужасно себя вела? Я так волновалась!

– Отнюдь, – улыбнулась мисс Хинчклифф. – Ты держалась молодцом.

Инспектор Краддок с умилением оглядел просторную, бедно обставленную комнату. Она напомнила ему родной дом в Кумберленде. Линялый ситец, большие ветхие стулья, много цветов… книги, разбросанные где попало, спаниель в корзинке. Да и сама миссис Хармон, ее открытое лицо и забавная рассеянность показались ему симпатичными.

Миссис Хармон простодушно заявила:

– От меня вам никакого проку не будет, потому что я зажмурилась. Ненавижу, когда мне светят в глаза. А когда раздались выстрелы, я зажмурилась еще крепче. И молилась, да-да, молилась, чтоб убили как можно тише. Мне не нравится, когда стреляют.

– Стало быть, вы ничего не видели, – улыбнулся инспектор. – Но слышать-то что-нибудь слышали?

– Шума, конечно, было много. Двери открывались и закрывались, все кричали, несли какую-то чушь и ахали. Мици ревела почище паровозного гудка, а бедняжка Банни дико верещала. И все толкались и падали друг на друга. Но я открыла глаза, только когда поняла, что выстрелов больше не будет. Все уже вышли в холл, принесли свечи. А потом зажегся свет, и все сразу стало как обычно… то есть не совсем как обычно, но мы опять были мы, а не какие-то странные люди в темноте. Ведь в темноте люди совсем другие, да?