Энн Перри - Покойник с площади Бедфорд Страница 15

– Ну, этот был убит в бою лет десять назад, – сказал он, покусывая губу и показывая на одно из имен. – Этот вышел в отставку и живет в Португалии или где-то еще. Этот уехал в Ливерпуль. А вот этот в Лондоне. А зачем вам нужны все эти люди, суперинтендант? – Служащий еще раз внимательно посмотрел на Питта.

– Информация, – сказал тот с улыбкой. – Мне необходимо знать все подробности происшествия, чтобы избежать осложнений… Даже преступления, которое может произойти, – добавил он для того, чтобы стоящий пред ним мужчина проникся важностью происходящего и не сомневался в праве полиции требовать эту информацию.

– Ах, вот как!.. Ну конечно, сэр. Но мне понадобится время. Вы не могли бы вернуться где-то через час?

Томасу хотелось есть, а еще больше пить. Он с удовольствием выполнил просьбу клерка и, выйдя из здания, купил себе у уличного торговца сэндвич с ветчиной и большую чашку крепкого чая. С удовольствием закусывая, суперинтендант стоял на углу улицы и наблюдал за прохожими. Няни в накрахмаленных передниках толкали перед собой коляски, а дети повзрослее бегали за обручами или скакали на деревянных лошадках. Маленький мальчик играл с волчком и не хотел идти дальше, когда его звали. Маленькие девочки в передниках, отделанных рюшами, копировали взрослых, изящно прогуливаясь с высоко поднятыми головами. С внезапной нежностью Томас подумал о Джемайме и о том, как быстро она выросла. Девочка уже вступала в отрочество и все больше ощущала себя женщиной. А ведь кажется, что всего несколько месяцев назад она пыталась научиться ходить! Хотя с того времени прошли уже годы…

Когда Питт в первый раз встретился с Балантайном, его дочери еще не было и в помине. А когда генерал потерял свою единственную дочь, да так ужасно, что и вспоминать не хочется, Джемайма только начинала говорить, и никто, кроме Шарлотты, ее еще не понимал.

Воспоминания о том, что произошло с дочерью старого военного, были такими неприятными, что суперинтендант перестал чувствовать вкус сэндвича во рту. Как человек мог пройти через такое горе и остаться живым? Питту захотелось броситься домой и убедиться воочию, что с Джемаймой все в порядке… может быть, даже заключить ее в объятия, и потом всегда, не отрываясь, следить за нею и самому решать, куда ей ходить и с кем дружить…

Это было глупо, и заставило бы ее возненавидеть своего отца. И поделом.

Зачем надо было иметь детей, следить за тем, как они растут, делают ошибки, получают ушибы, может быть, даже разбиваются, – чтобы затем вдруг испытать боль более страшную и невыносимую, чем боль от потери своего ребенка? Дала ли жена Балантайну хоть какое-то утешение? Сблизило ли их общее горе или развело еще дальше, оставив каждого из них один на один со своими страданиями?

И что это за новая трагедия? Может быть, Томас должен был сам заняться расследованием, а не поручать его Телману? Но ведь он не мог бросить Корнуоллиса!

Питт выбросил в урну остатки бутерброда, допил чай и направился в Адмиралтейство. Времени на раскачку у него не было.

Суперинтендант начал с лейтенанта Блэка, который служил помощником шефа в Китайских морях. У лейтенанта как раз был отпуск, однако очень скоро он должен был вернуться на службу. Жил Блэк в Южном Ламбете, и Питт на двуколке перебрался через реку.

Суперинтенданту повезло, что он застал лейтенанта дома и тот согласился поговорить с ним. Однако на этом его везение и закончилось – все, что говорил бывший сослуживец Корнуоллиса, было настолько благородно и причесано, что не содержало практически никакой полезной информации. Его профессиональная преданность бывшему командиру была столь велика, что она лишила все его комментарии и воспоминания всякой индивидуальности и смысла. В них было слишком много о самом Блэке, о его понимании происходившего, о его отчаянном патриотизме и верности законам службы – на которой он провел всю свою сознательную жизнь, – что Корнуоллис оказался в них просто именем, званием и чередой хорошо выполненных заданий. В рассказах Блэка капитан никогда не был живым человеком – ни хорошим, ни плохим.

Питт поблагодарил лейтенанта и перешел к следующему имени в своем списке. Он опять поймал двуколку и на этот раз направился на север, в Челси, через мост Виктории, с которого были хорошо видны прогулочные пароходы, полные женщин в бледных платьях и ярких шляпах и шарфах, мужчин с непокрытыми под солнцем головами и детей в матросских костюмчиках, уплетающих яблочные тянучки и мятные леденцы. Над водой разносилась музыка, исполняемая на харди-гарди[16], вместе с криками, смехом и всплесками воды.

Лейтенант Дюранд был совсем не похож на Блэка – это был сухощавый мужчина, с острыми чертами лица, приблизительно одного возраста с Корнуоллисом, но все еще находящийся на военной службе.

– Конечно, я его помню, – резко сказал моряк, вводя Томаса в приятную комнату, полную морских сувениров, принадлежавших, по-видимому, нескольким поколениям этой семьи. Окна комнаты выходили в сад, полный летних цветов. Было видно, что лейтенант живет в семейном доме, а судя по портретам, которые его гость мельком увидел на стенах холла, он был отпрыском большой династии морских офицеров, бравшей свое начало задолго до Трафальгарской битвы и адмирала Нельсона.

– Присаживайтесь, – Дюранд указал Питту на вытертое кресло, а сам устроился напротив. – Так что же вы хотите о нем узнать?

Хотя полицейский уже объяснил лейтенанту причину своего прихода, он решил повторить ее еще раз, тщательнее подбирая слова, так как информация этого человека была ему крайне необходима.

– Какие качества сделали Корнуоллиса хорошим командиром? – спросил он.

Видно было, что этот вопрос удивил хозяина дома. Он ожидал всего, чего угодно, но только не такого вопроса.

– То есть вы полагаете, что я считаю Корнуоллиса хорошим командиром? – Лейтенант поднял брови и с изумлением посмотрел на суперинтенданта. У него было обветренное лицо и широкие выцветшие брови.

– Конечно, я ожидал услышать именно это, – ответил Питт. – Но мне бы хотелось каких-нибудь подробностей. Разве я не прав?

– Верность превыше чести. Вы разве этого не знаете? – В голосе лейтенанта все еще слышались веселые нотки. Он сидел спиной к окну, предоставив гостю терпеть яркий солнечный свет, бьющий в глаза.

– Ну почему же, знаю, – Питт откинулся на спинку кресла, оказавшуюся очень удобной. – К сожалению, я встречаюсь с этим довольно часто.

– Что ж, человека обмануть несложно, – произнес Дюранд с некоторой горечью. – А вот море – невозможно. Оно не допускает сентиментальности и сразу расставляет всех по своим местам. Оно ничего не прощает. Поэтому на море честь – превыше всего!

Томас внимательно следил за собеседником. Было видно, что моряк испытывает очень сильные эмоции – гнев или недоверие, – которые могли быть связаны с какой-то прошлой трагедией.

– Так был ли Корнуоллис хорошим командиром, лейтенант? – повторил он свой вопрос.

– Он был хорошим моряком, – ответил Дюранд. – Чувствовал море. Я бы даже сказал, что он его любил, если он вообще способен любить.

Это странное замечание было сделано совершенно равнодушным тоном. Лицо хозяина дома находилось в тени, и Питту было трудно рассмотреть его.

– Его люди верили ему? – настаивал Томас. – Были уверены в его способностях?

– Каких способностях? – От лейтенанта не так-то легко было добиться простого ответа. Решив быть абсолютно честным, он не собирался говорить приятные вещи.

Суперинтенданту пришлось собраться с мыслями. Что этот офицер имеет в виду?

– В способностях принимать правильные решения в шторм, знать приливы, ветра… – предположил он не очень уверенно.

– Вы ведь не моряк, не правда ли? – улыбнулся Дюранд. Это было утверждение, а не вопрос, и сделано оно было снисходительным, терпеливым тоном, в котором опять звучали нотки удивления. – Я сам попробую сформулировать за вас ваши вопросы: был ли он педантичен? Да, очень. Был ли он достаточно компетентен, чтобы читать карту, определять положение корабля и оценивать погоду? Несомненно. Пытался ли он планировать свои действия? Да, насколько это может сделать любой человек. Иногда он делал ошибки. Когда он их совершал, мог ли он быстро это понять, перестроиться и вывести корабль из-под угрозы? Всегда, просто иногда ему везло больше, а иногда меньше. У него тоже были потери. – Голос лейтенанта звучал сухо, все его эмоции тщательно контролировались.

– Кораблей? – ужаснулся Томас. – Или людей?

– Нет, мистер Питт, если б он потерял корабль с людьми, то вышел бы в отставку гораздо раньше.

– То есть его не уволили за поражение в бою?

– Нет, насколько я знаю, нет, – сказал Дюранд, откидываясь в кресле и продолжая смотреть на полицейского. – Думаю, что он просто понял, что достиг пика своей карьеры и устал. Ему хотелось вернуться на берег, и когда ему сделали интересное предложение, он за него ухватился.