Лорет Энн Уайт - Приманка для моего убийцы Страница 16

– Наши с Бертоном карьерные пути пересеклись снова, когда он работал сержантом в Уотт-Лейк, а я был в составе группы, охотившейся на убийцу из Уотт-Лейк, как его тогда называли в средствах массовой информации.

Раздался смех. Люди действительно смеялись.

Кровь стучала у Гейджа в висках. Его пальцы крепче обхватили кружку с пивом. Мэк Якима положил руку ему на предплечье. Гейдж посмотрел на него.

– Твое здоровье, – прошептал Мэк, поднимая свой бокал. – Выпей. И утопи его.

– Будь он проклят, – пробормотал Гейдж сквозь зубы.

– Не обращай внимания.

Гейдж кивнул, но все внутри его сопротивлялось.

Мэк был одним из немногих сотрудников, которые знали, сколько Гейдж бодался с Гонсалесом по поводу того расследования в Уотт-Лейк, и это стоило ему карьеры.

– И вот теперь… – продолжал Гонсалес, поднимая бокал, – круг замкнулся. Мы с Бертоном снова в одном отделе. – Гонсалес улыбнулся. – Это была хорошая гонка. Пью за большого стальноголового лосося на твоей новой удочке, Бертон.

Кто-то стукнул пустой кружкой о стол.

– Речь! Речь!

К стуку кружек присоединились кулаки.

Но стоило Гейджу встать, как одновременно зазвонили несколько телефонов в зале. Он обвел взглядом толпу, когда гости начали отвечать на звонки. Все ребята из ИГРУ [4].

Вызвать интегрированную группу по расследованию убийств могли только по одной причине. Если произошла подозрительная смерть.

Кто-то похлопал комиссара Гонсалеса по плечу. Он нагнул голову, послушал. Потом посмотрел на Гейджа.

– Эй! – Тот поднял обе руки. – Не беспокойтесь. Я никогда не умел произносить речи.

Он заставил себя улыбнуться.

Кое-кто из гостей сразу направился к выходу. Другие перед уходом подходили к Гейджу и желали ему всего хорошего. «Удачи. Рады были тебя видеть. Будь счастлив». Они жали ему руку, хлопали по плечу. Но, хотя они улыбались, в их глазах он читал другое. Им было жаль его. Они радовались тому, что это не они выходят на пенсию. Они предвкушали новое дело.

Якима подошел к Бертону.

– Гейдж, приятель, прости. Должен ехать. Мы же еще увидимся?

– По какому поводу тревога, Мэк?

Тот замялся.

– Ой, да ради всего святого, я же еще даже из дверей не вышел.

На лице Мэка появилось странное выражение, и Гейджа охватило леденящее предчувствие. Он крепко вцепился в руку своего друга.

– Скажи мне.

Сержант глотнул, обвел взглядом толпу, как будто он хотел понять, кто мог видеть, что он раскрывает Гейджу тайну.

– Труп, женский. Средних лет. Нашли в Маунт-Карри недалеко от реки Биркенхед.

Маунт-Карри – это земля индейцев. Дорога вела внутрь страны. Туда, где находилось ранчо Броукен-Бар. Убийца из Уотт-Лейк был как-то связан с аборигенами: охота, убийства – все это происходило на землях индейцев.

У Бертона зазвенело в ушах.

На его лице, должно быть, отразилось отчаяние, потому что черные глаза Мэка смягчились от сочувствия.

– Идем, я провожу тебя на улицу и скажу, чтобы Мартинелло отвезла тебя домой.

Они вышли из зала. Капли дождя падали на землю, напоминая занавес из бусин.

– Как лежало тело? – спросил Гейдж.

Лицо Якимы напряглось. Он снова замялся.

– Иисусе, Мэк, – не выдержал Гейдж. – Кусочек информации в честь моей пенсии, пожалуйста!

Тот потер лоб.

– Жертву нашли подвешенной за шею на дереве. Тело выпотрошено, частично освежевано.

Сердце Гейджа гулко стучало: бум, бум, бум.

– Идем, нечего стоять под дождем. Вон и Мартинелло подъезжает. – Мэк помахал рукой, чтобы женщина-полицейский подъехала поближе.

– Подвешено за шею? Как? На крюк?

Мэк нагнулся к окну автомобиля, когда констебль Джен Мартинелло опустила стекло патрульной полицейской машины.

– Подвезешь Бертона домой?

– Кто ее нашел? – требовательно спросил Гейдж.

Мэк открыл перед ним пассажирскую дверцу.

– Двое детей.

На лице Гейджа выступил пот, смешиваясь с дождем.

– Удостоверение личности при ней было?

– Это все, что я знаю на данный момент.

Мэк ждал, чтобы Гейдж сел в машину.

– Это он, – продолжал тот. – Это его почерк. Крюк. Освежеванное, выпотрошенное тело.

– Себастьян Джордж мертв, Гейдж.

Повисло тяжелое, напряженное молчание. Дождь усилился.

– Что, если мы взяли не того парня, или у него был подельник?

– Возможно все, что угодно. Это может быть имитатор. Или еще один охотник. – Мэк покровительственно и с жалостью посмотрел на него. Так люди смотрят на тех, у кого болезнь Альцгеймера, или на ребенка, который еще слишком мал, чтобы понять. – Поезжай домой, Гейдж. Выспись хорошенько. Съезди с Тори на рыбалку. Ты ей сейчас нужен. У тебя дочь, о которой нужно думать.

«Ага. Точно. Я должен думать о Тори. Я думаю о ней прямо сейчас. Я хочу поймать этого ублюдка, чтобы сделать этот мир безопаснее…»

– Сержант Бертон! – окликнула его Мартинелло с водительского места. – Вы садитесь?

Гейдж скрипнул зубами, сел на пассажирское сиденье и захлопнул дверцу.

– У меня приятное поручение отвезти вас домой, – сказала Джен, выруливая с парковки.

Молодая. Типичная женщина-полицейский. Волосы собраны на затылке в тугой «конский хвост». Чистая кожа. Очень мало косметики. Гейдж позавидовал ее возрасту, потенциалу, самоуверенности, свойственной юности.

– Вы в порядке, сэр?

– Да. Можешь ехать быстрее? Сверни налево, так дорога короче.

Он похлопывал рукой по колену.

– Вы уверены, что с вами все в порядке, сэр?

– Мне нужно домой.

Мартинелло бросила на него сердитый взгляд.

Это был он. Он вернулся. Гейдж знал это. Это убийство… Это точно он. Он залег на дно на долгие годы, возможно, даже отсидел срок за другое преступление, но он вернулся. Игра началась. Гейдж чувствовал это. Он должен был закончить это дело. Часы тикали.

Вечер пятницы. Закат.

Ранчо Броукен-Бар.

Коул на своем маленьком двухместном самолете «Пайпер Каб» заложил вираж над бесконечным лесом, то опускающимся, то поднимающимся на холмах, бо́льшая часть которого была красно-коричневой и мертвой от жука-короеда. На вырубках скелеты спиленных елей сложили в погребальные костры и готовились сжечь, как только погода станет сырой. По долинам текли серебристые ручьи и реки. Медведь испугался и побежал в укрытие, когда самолет пророкотал над ним.

Коул пролетел над высоким горным хребтом, сформированным древними ледниками, и неожиданно показалось ранчо. У Коула перехватило дыхание при виде аквамариновой прозрачной воды и мергельных отмелей озера Броукен-Бар. Дымка поднималась над бурлящей речкой, вытекающей из него, вода падала в узкий скалистый каньон. Коул напрягся – сработала мышечная память. Эта речка была связана с мрачными воспоминаниями. Она изменила все.

Он снова сделал вираж, следуя за гладкими изгибами хребтов, поросших золотистой травой. Среди деревьев в западном конце озера поднимались дымы над кострами. Несколько лодок и буйки качались на воде. Свежие полосы снега покрывали Мраморный хребет. Коула охватило чувство безвременья. Он забыл, какой чистой, красивой и неиспорченной была дикая природа вокруг ранчо.

Он увидел старый хозяйский дом с высокой каминной, маленькие домики среди ольхи и осин, амбар, где он когда-то возился с моторами и заново собрал свой винтажный грузовик. Старые жилища конюхов заросли виноградом, крыши провалились, вокруг них росла высокая трава. У Коула сдавило грудь.

Дом.

Много времени прошло. Во всех отношениях. Коул гадал, можно ли уехать так далеко от дома, чтобы уже не найти дороги назад. Если бы его спросили, он бы сказал, что это место перестало быть настоящим домом с момента несчастного случая. С того момента, когда отец оттолкнул его.

У Коула стеснило грудь.

За прошедшее десятилетие он достаточно часто возвращался в Британскую Колумбию. Они с Холли купили дом в Пембертоне. Потом сдали его, чтобы путешествовать по миру в поисках историй для его книг. Когда возвращались, останавливались в гостинице. Но в Броукен-Бар они не приезжали. Он ни разу не привез сюда Холли и Тая. Коул не испытывал потребности видеть отца после их столкновения тринадцать лет назад.

Коул начал снижаться. Он не обязан надолго задерживаться. Он проверит, как отец, поможет организовать сиделку или хоспис, если это будет необходимо, примет решения, чтобы ранчо продолжало функционировать до того времени, когда Джейн организует продажу. А потом Коул уберется отсюда. Долг будет выполнен.

Ему вдруг бросилось в глаза отсутствие скота. На ранчо не было видно ни одной коровы. Коул увидел ржаво-красный грузовичок, припаркованный на восточном поле. Рядом стояла женщина, ее волосы развевались на ветру. Оливия. Она высоко подняла руку, давая понять, что все чисто.

Самолет пошел вниз.

Глава 6

Оливия напряглась, удерживая волосы так, чтобы они не попадали на лицо: крылья маленького желтого одномоторного самолетика качались от сильного поперечного ветра, и он шел к земле под странным углом.