Кэрол Дуглас - Новый скандал в Богемии Страница 16

Признаюсь, что поддалась соблазну. Я погрузилась в теплую ароматную ванну и растворилась в удовольствии, наблюдая, как отблески огня в камине играют на позолоченных трубах. Я провела в ванной столько времени, что, выйдя оттуда, едва успела одеться – сама, разумеется, – и съесть яблоко, как в дверь постучали и пригласили меня спускаться вниз.

Годфри выбрал белый галстук и фрак. В таком облачении он всегда казался выше и еще красивее. Ирен не стала надевать свой новый наряд от Ворта; на ней было темно-синее бархатное платье с отделкой из жемчуга, расшитое серебряными нитями. Я решила всех удивить и вместо привычного черного платья с розовыми отворотами на юбке надела творение Либерти. Под переливающимся шелком цвета слоновой кости просвечивала бледно-розовая тафта, и платье напоминало морскую раковину.

– Нелл, ты вся светишься, – галантно сказал Годфри, предлагая мне взять его под руку.

– Она одна из немногих счастливиц, кто может носить розовый и не выглядеть при этом глупо, – заметила Ирен. – Когда я надеваю розовый, то превращаюсь в малышку Бо Пип из детского стишка – ту, что растеряла всех своих овечек.

– Зато в темно-синем ты похожа на пастыря, за которым любой пойдет на край света, – пошутил Годфри, нескромно заглядывая в глубокое декольте жены.

– Надеюсь, я правильно оделась для встречи с Ротшильдом. Меня не проведешь парой льстивых фраз, – ответила она серьезно.

– Ирен, держи свое любопытство в узде, – предостерегла я подругу.

– Пойдемте, пора начаться этому загадочному ужину! – Ирен не обратила на мои слова никакого внимания.

Мы спустились вниз по длинной широкой лестнице, как три мушкетера, готовые к поединку с д’Артаньяном, и очутились в парадном зале. Там нас встретил дворецкий и проводил в белую гостиную. Ирен быстро и уверенно вошла внутрь. На бледном фоне комнаты она напоминала вдовствующую королеву. Я не осмеливалась даже присесть, боясь что-нибудь испачкать или помять подушки дивана.

Дворецкий, налив нам шерри в бокалы из тончайшего стекла, удалился.

Ирен села в белое парчовое кресло-бержер и стала похожа на черно-синюю птицу на снегу. Она бережно держала в руках бокал с ароматной жидкостью.

– Ну что ж, пока нам и втроем неплохо, – заметила моя подруга.

– Подождем, – кивнул Годфри, откинув фалды фрака и усаживаясь на стул.

Я стояла возле дверей, надеясь услышать звук шагов.

– Все это зашло уже слишком далеко, – сказала наконец Ирен, решительно поднимаясь. Она беззвучно прошла по светлому обюссонскому ковру к закрытой двери и распахнула ее.

За ней стояли двое бледных мужчин во фраках.

Годфри вскочил:

– Дюрфо, Марбо!

– Это те джентльмены, что приезжали к тебе? – поинтересовалась Ирен с наигранной наивностью в голосе.

Годфри медленно кивнул.

– А теперь они подслушивают нас, – громко продолжила Ирен. – Кажется, ты познакомился с настоящими прохвостами, Годфри.

Один из мужчин поспешно вошел в гостиную:

– Вы ошибаетесь, мадам. Мы как раз собирались объявить о том, что барон Альфонс только что прибыл из Парижа.

Ирен наклонила голову и недоверчиво подняла брови:

– Мы никого не видели у парадного входа. Неужели барон подъехал к задней двери?

– Барон прибыл сюда тайно, – ответил ей второй мужчина.

– В собственный дом?

– Иногда, мадам, приходится соблюдать крайнюю осторожность.

Послышался стук каблуков по мраморному полу и вскоре затих. Ирен отошла от двери и встала рядом со мной и с Годфри. Мы и вправду походили на трех мушкетеров, только на этот раз нас ждала встреча с самим кардиналом Ришелье финансового мира.

В гостиную вошел мужчина невысокого роста, но очень элегантный и привлекательный. У него были заостренный нос и подбородок, проницательный насмешливый взгляд и выразительные брови. Позже я рассмотрела портреты, которые висели во дворце, и поняла, что фамильные черты он унаследовал от покойного отца – барона Джеймса. Все Ротшильды были похожи внешне, по крайней мере те, что принадлежали к французской ветви семьи. Лоб мужчины разрезали глубокие складки. Видимо, он часто поднимал брови от любопытства или удивления. Морщинки в углах глаз говорили о веселом нраве. Плотное телосложение выдавало в нем любителя вкусно поесть и выпить. Барон Альфонс выглядел невероятно уверенным в себе человеком, и он явно хотел быть уверенным в других.

– Надеюсь, вы простите мне всю эту таинственность, – начал он. – Боюсь, дело, которое мне нужно обсудить с вами троими, слишком личного характера.

Со всеми троими! Мое сердце учащенно забилось, хоть я и давала себе обещание оставаться спокойной перед столь высокопоставленным господином.

– Наверное, лучше начать с дела, а к обеду перейти позже? – произнес Ротшильд, выходя из белой гостиной и предлагая нам следовать за ним. Двое его помощников шли позади нас. Может быть, они следили за тем, чтобы мы не сбежали?

Миновав парадный зал, барон свернул в часть здания, интерьеры которой не отличались ни пышностью, ни величием. Только представьте себе мое удивление, когда, пройдя по коридору, а потом по узкой лестнице, мы в конце концов очутились в подвале.

Барон подошел к лестнице и остановился:

– Заранее прошу прощения у дам. Хоть в подвале и есть несколько приличных комнат, большинство помещений выглядит довольно непрезентабельно. Но для меня очень важно, чтобы наш разговор прошел в полной безопасности.

Закончив объяснения, он начал спускаться вниз. Годфри пошел вслед за ним, потом осторожно стали нащупывать ступени мы с Ирен. Позади нас шли двое… кто были эти люди? Доверенные лица? Шпионы? Охранники?

Подвальные помещения особняка Ротшильдов оказались полной противоположностью той роскоши, что мы видели наверху, словно дворец представлял собой не что иное, как шкатулку с секретом. Мы прошли через целую паутину коридоров. Повсюду на стенах виднелись трубы водопровода и неприметные двери. Я старалась представить, что находится за ними: кладовые, каморки слуг, кухни, винные погреба, а может быть, склепы, тюремные камеры или комнаты пыток?

В темноте мы с трудом понимали, куда идти, хотя кое-где на стенах висели газовые фонари, смутно освещая нам дорогу. Барон шел, не сбавляя темп, и наконец остановился перед темной дубовой дверью.

– Обычно женщины сюда не допускаются: здесь отдыхают мужчины, возвращаясь с охоты. Но сегодня комната нужна мне для дела. Я прошу прощения за запах табака.

– Не стоит извиняться, барон, – махнула рукой Ирен. – Мы даже можем внести свежую ноту в ваш старый табачный букет.

– Вы курите, мадам?

– Случается, я даже хожу на охоту, барон.

Казалось, Ротшильд был в тупике и не знал, что ответить. Он кивнул своим людям, и они распахнули перед нами двойные двери.

Мы вошли в огромную комнату. Газовые лампы мерцали, словно свечи в католической церкви во время службы; по периметру стояли обитые кожей диваны. Повсюду на стенах висели головы зверей – медведей, оленей, кабанов. Свет отражался в их коричневых стеклянных глазах.

Здесь присутствовало несколько поколений безвинно погибших несчастных животных. Они тяжело падали на землю, сраженные пулей охотника, а потом возрождались в виде страшных украшений для стен этого кабинета.

Это место мне совершенно не понравилось. Ирен и Годфри не проронили ни слова – верный знак того, что они тоже не в восторге.

– Ферьер – настоящий рай для охотников, – сказал барон, приняв наше молчание за немое восхищение. – Мы выезжаем только по воскресеньям, но зато как! Сотни куропаток, фазанов и зайцев, и все это за один-единственный день.

– В воскресенье Господь отдыхал! – выпалила я. – Может быть, созданные им существа тоже заслуживают отдыха в этот день?

Барон посмотрел на меня:

– Как я понимаю, вы верующая, мисс Хаксли, истинная христианка. Мы, евреи, не соблюдаем воскресенье.

– Сотворение мира описано в Ветхом Завете, – парировала я.

Барон широко улыбнулся:

– Вы совершенно правы. А еще там сказано, что человеку дано владычество над всякими тварями земными.

– Владычество, но не право убивать в таком количестве!

– Люди тоже умирают. Множество народу погибает в забытых Богом уголках земли, иногда совсем недалеко от нас.

– И среди них женщины и дети, – вставила Ирен.

Барон кивнул:

– Вы затронули тему, которая связана с вашим визитом ко мне.

– Смерть? – быстро спросил Годфри.

– Возможная смерть. Вероятная смерть. Пожалуйста, присядьте.

Мы огляделись: в этом бестиарии было трудно выбрать себе место. Годфри пожал плечами и опустился на стул из оленьих рогов, обтянутый красным бархатом. Он очень странно смотрелся здесь в своем строгом черно-белом костюме. Ирен устроилась в кресле, покрытом шкурой монгольского козла с длинным светлым ворсом. Бледный фон прекрасно оттенял ее темное платье. Я села на кожаный пуфик, решив не рассматривать его детально.