Ю Несбё - Охотники за головами Страница 17

– Позвольте, я расскажу вам одну историю, – улыбнулся Греве. – Поверить в которую, как мне кажется, будет непросто. А именно – что я на самом деле вечный неудачник. Лузер, что расстраивается, даже проигрывая в «орла и решку».

В ответ послышалось хмыканье.

– Но надеюсь, она кое-что говорит и о терпении и упорстве, – продолжил он. – В ББЕ охотился я как-то за одним довольно мелким наркодилером в Суринаме…

Я заметил, как оба «патфайндера» подались вперед. Фердинанд подлил им кофе, одновременно глянув на меня с торжествующей улыбкой.

И рот Класа Греве пришел в движение. Губы шевелились, выпячиваясь вперед. Они выпячивались и втягивались назад там, где они не имели права этого делать. Интересно, она кричала? Конечно кричала. Диана обычно не могла сдержать крика – легкая добыча собственного вожделения. Когда мы впервые занимались с ней любовью, мне вспомнилась скульптура Бернини «Экстаз святой Терезы» в капелле Корнаро. Отчасти из-за полуоткрытого рта Дианы и этого выражения страдания, даже боли, вздувшейся жилки на лбу и сосредоточенной морщинки между бровей. А отчасти потому, что Диана кричала. Мне всегда казалось, что охваченная экстазом святая кармелитка у Бернини кричит, когда ангел вытаскивает золотую стрелу из ее груди, чтобы пронзить ее снова. Во всяком случае, так мне все это представлялось, туда-сюда, образ божественного проникновения, совокупление в самом возвышенном смысле – но все равно совокупление. Но никакая святая не смогла бы кричать, как Диана. В Дианином крике было нестерпимое наслаждение, он, как стрела, вонзался в барабанную перепонку, так что мурашки бежали по всему телу. Жалобный и долгий, ее крик то нарастал, то затихал, словно звук летящей авиамодели. И такой пронзительный, что после первого любовного акта я проснулся от звона в ушах, а после трех недель любви решил, что у меня появились первые симптомы шума в ушах – нарастающий звук водопада, ну, по крайней мере водопадика, под аккомпанемент флейты, то набирающей громкость, то сходящей на нет.

Я как-то, к слову, сказал, что боюсь за свой слух, пошутил, естественно, но Диана восприняла это без юмора. Наоборот, испугалась и чуть не расплакалась. И когда мы любили друг друга в следующий раз, я почувствовал на своих ушах ее нежные руки и сперва понял это как несколько необычную ласку. Но когда ее ладони охватили мои уши, превратившись в два теплых наушника, до меня дошло, что это – проявление истинной любви. Действенность его с акустической точки зрения была невелика – звук буравил теперь кору мозга напрямую, но тем большим стало эмоциональное воздействие. Я не из тех мужчин, которые плачут, но, поняв, я разревелся как ребенок. Очевидно, потому, что знал теперь: никто и никогда не полюбит меня так, как эта женщина.

И теперь, глядя на Класа Греве и не сомневаясь, что она кричала и в его объятиях тоже, я тщетно пытался отделаться от преследующего меня вопроса. И как Диана не могла сдержать крика, так я не мог не спрашивать себя: неужели его она тоже держала за уши?

– След вел в заболоченную чащу джунглей, – говорил Клас Греве. – Марш-броски, восемь часов в день. И все равно мы все время чуть опаздывали, всегда появлялись чуть позже, чем надо. В конце концов все в группе сломались, один за другим. Лихорадка, дизентерия, укусы змей или просто-напросто обычная усталость. Притом что тип этот был, как я уже сказал, довольно мелкой сошкой. Джунгли пожирают твой разум. Я был самым младшим, но под конец именно мне доверили командование. И мачете.

Диана и Греве. Когда я поставил свой «вольво» в гараже, вернувшись из квартиры Греве, то в какой-то миг хотел опустить окна, включить мотор и вдыхать углекислый газ, угарный газ и что там еще люди вдыхают – как-никак, это легкая смерть.

– Когда мы прошли по его следу шестьдесят три дня, одолев триста двадцать километров по самой отвратительной местности, какую можно себе вообразить, наш отряд сократился до меня и одного молокососа из Гронингена, слишком тупого, чтобы сойти с ума. Я вышел на связь со штабом и попросил прислать нам нидертерьера. Знаете такую породу? Нет? Лучшая в мире ищейка. И безграничной преданности – нападает на любого, на кого покажешь, вне зависимости от размеров. Друг на всю жизнь. В буквальном смысле слова. Вертолет сбросил собаку, годовалого щенка, прямо посреди джунглей огромного округа Сипаливини. Так же и кокаин, кстати, сбрасывают. Точка заброса находилась больше чем в десяти километрах от того места, где были мы. Казалось, ему не то что не отыскать нас – чудом будет, если он выживет в джунглях хотя бы сутки. Так вот, он нашел нас меньше чем за два часа.

Греве откинулся на спинку кресла. Теперь он полностью владел ситуацией.

– Я назвал его Сайдвиндер – как ракету, которая находит источник тепла, знаете, да? Я полюбил этого пса. И поэтому завел себе нидертерьера, вчера привез его из Нидерландов, это на самом деле внук Сайдвиндера.

Когда я вернулся после вторжения в квартиру Греве, Диана сидела в гостиной и смотрела новости по телевизору. Шел репортаж с пресс-конференции старшего инспектора Бреде Сперре, перед ним торчал лес микрофонов. Он рассказывал про убийство. Раскрытое убийство. Убийство, раскрытое им в одиночку, по крайней мере, ощущение было такое. Сперре брутально глотал согласные, как радиоприемник в грозу, пропуск за пропуском, как у пишущей машинки со стершимися буквами. «Виновный завт-а предста-ет перед су-ом. Еще вопросы?» Все признаки восточно-норвежского говора были вытравлены из его речи – притом что он, если верить Google, восемь лет играл в баскетбол за Аммерюд. Заканчивая Полицейскую академию, был вторым на курсе по количеству баллов. В портретном интервью для женского журнала отказался ответить, есть ли у него любовница на работе. Дескать, возможная любовница привлечет внимание как СМИ, так и тех элементов, которых он ловит. Впрочем, ничто на глянцевой фотографии в том же журнале – полурасстегнутая рубашка, полузакрытые глаза, двусмысленная улыбка – не указывало на наличие любовницы.

Я встал позади Дианиного кресла.

– Он теперь в Крипосе[13], – сказала она. – Убийства, все такое.

Я это и сам, разумеется, знал, я гуглил Бреде Сперре каждую неделю, чтобы знать, что он поделывает, не сказал ли чего в газетах про шайку похитителей предметов искусства. Кроме того, я еще и расспрашивал о нем при случае – Осло город маленький. Я был в курсе.

– Сочувствую, – сказал я непринужденно. – Теперь он нечасто сможет заглядывать к тебе в галерею.

Она улыбнулась и взглянула на меня снизу вверх, а я посмотрел на нее сверху, усмехнулся, теперь наши лица находились в обратном соотношении против обычного. И на какой-то миг мне подумалось, что ничего этого с Греве не было, что я просто вообразил это, чересчур живо и ярко, как другие воображают время от времени самое плохое, что может случиться в их жизни, чтобы прочувствовать это и понять, стоит ли жить дальше. И, словно желая получить подтверждение, что это только фантазия, я сказал, что надо бы на самом деле заказать поездку в Токио в декабре. Но она, так стремившаяся туда, изумленно посмотрела на меня и сказала, что не может закрыть галерею на Рождество, это же высокий сезон. И что никто не ездит в Токио в декабре, там ведь холодина. Тогда я спросил насчет весны – может, уже забронировать билеты? И она ответила, что не стоит так далеко загадывать, лучше подождать и посмотреть, как все сложится. Конечно, ответил я и сказал, что пойду лягу, что я очень устал.

Спустившись вниз, я зашел в детскую, подошел к мицуко-дзидзо и преклонил колени. К алтарю по-прежнему никто не прикасался. Не стоит так далеко загадывать. Лучше подождать и посмотреть. Я вынул из кармана маленький темно-красный футляр, погладил пальцем его шелковистую поверхность и поставил рядом с маленьким каменным буддой, охраняющим наше водяное дитя.

– Два дня спустя мы нашли-таки этого наркодилера в одной деревушке. Его прятала юная невинная девушка-иностранка, которая, как выяснилось, стала его любовницей. Эта публика обычно находит таких вот невинно выглядящих девиц и использует их в качестве курьеров. Пока девушек не схватят на таможне и не посадят на пожизненный срок. К этому времени прошло шестьдесят пять дней от начала погони. – Клас Греве подавил вздох. – Что до меня, я был готов гоняться за ним еще столько же.

Молчание наконец нарушил руководитель службы информации:

– И вы его задержали?

– Не только его. Он и его любовница дали нам сведения, позволившие задержать еще более двадцати его подельников.

– Но как… – начал председатель правления, – как происходит захват таких… хм, десперадо?

– В данном случае довольно спокойно, – сказал Клас Греве и заложил руки за голову. – Для Суринама. Когда мы взяли штурмом дом, он, положив на стол оружие, помогал любовнице крутить мясо через мясорубку.

Председатель захохотал и глянул на руководителя службы информации, и тот покорно поддержал шефа противным боязливым смешком. Потом дуэт превратился в трио, когда к нему добавился высокий писклявый смех Фердинанда. А я разглядывал их бессмысленные лица, думая, что вот бы мне теперь ручную гранату.