Артур Дойл - Этюд в багровых тонах (сборник) Страница 17

Чем больше я думал, тем маловероятнее мне казалось предположение моего друга об отравлении. Я припомнил, как Холмс обнюхивал губы жертвы, наверняка что-то навело его на эту мысль. Но, с другой стороны, если это не отравление, что же тогда послужило причиной смерти? Ведь на теле не было ни ран, ни следов удушения. И кроме того, чьей это кровью был забрызган весь пол? Следов борьбы не наблюдалось, и у жертвы не было оружия, которым он мог бы ранить противника. Я почувствовал, что, пока не будут найдены ответы на все эти вопросы, забыться сном не удастся ни мне, ни Холмсу. Его невозмутимый и самоуверенный вид убедил меня в том, что у него уже имеется версия, объясняющая все эти факты. Но о том, что это за версия, я не имел ни малейшего представления.

Холмс вернулся очень поздно, настолько поздно, что я догадался, что он успел побывать не только на концерте. Ужин был на столе как раз к его приходу.

– Это было восхитительно, – сказал Холмс, садясь за стол. – Помните, что по поводу музыки говорил Дарвин? Человечество научилось музицировать и воспринимать музыку намного раньше, чем говорить. Может быть, именно поэтому она имеет на нас такое воздействие. Очевидно, у нас в душах живут воспоминания о тех далеких временах, когда мир только начинал развиваться.

– Довольно смелое обобщение, – заметил я.

– Если человек хочет толковать процессы, охватывающие природу, его идеи и должны быть такими же всеобъемлющими, как сама природа, – ответил он. – Но что случилось? На вас лица нет. Это происшествие на Брикстон-роуд так расстроило вас?

– Честно говоря, да, – сказал я. – Хотя после Афганистана мои нервы могли бы быть и покрепче. В Майванде у меня на глазах рубили на куски моих товарищей, и то я не терял самообладания.

– Понимаю. Просто дело в том, что покров тайны стимулирует ваше воображение. Когда у вас не работало воображение, вы и не испытывали страха. Вечернюю газету читали?

– Нет.

– В ней довольно подробное описание этого происшествия. Не упомянуто только о том, что когда тело перекладывали на носилки, на пол упало женское обручальное кольцо. И очень хорошо, что они об этом не упомянули.

– Почему?

– Взгляните на это объявление, – сказал он. – Утром, когда мы вышли из дома на Брикстон-роуд, я разослал его во все газеты.

Холмс бросил на стол передо мной газету и указал, куда смотреть. Это было самое первое объявление в рубрике «Находки». «Сегодняутром на Брикстон-роуд, – говорилось в нем, – между таверной «Белый олень» и Холландгрув было найдено золотое обручальное кольцо. Обращаться на Бейкер-стрит 221-Б сегодня между 8 и 9 часами вечера. Спросить доктора Ватсона».

– Прошу прощения, что воспользовался вашим именем, – сказал Холмс. – Если бы я указал свое, кто-нибудь из этих болванов мог бы меня узнать и стал совать нос куда не следует.

– Ничего, – ответил я. – Только, если кто-нибудь обратится, кольца-то у меня нет.

– Ошибаетесь, есть, – усмехнулся он и протянул мне кольцо. – Это вполне подойдет. Почти не отличить.

– И кто, по-вашему, должен откликнуться на объявление?

– Человек в коричневом пальто, кто же еще… Наш краснолицый друг в ботинках с квадратными носками. Не придет сам, значит, пришлет помощника.

– Но он может посчитать, что это слишком опасно.

– Вовсе нет, если я правильно себе представляю суть этого дела. А у меня есть основания полагать, что этот человек пойдет на все, чтобы вернуть колечко. Я думаю, что он уронил его, когда наклонился над телом Дреббера, и сразу этого не заметил. Выйдя из дома, преступник обнаружил, что кольцо исчезло, и поспешил обратно, но там уже находилась полиция. Опять же по его вине: он забыл потушить свечку на каминной полке. Ему пришлось притвориться пьяницей, чтобы не вызвать подозрения своим появлением у калитки. А теперь поставьте себя на его место. Задним числом он мог решить, что кольцо выпало у него из кармана, когда он выходил на дорогу. Как он поступит в такой ситуации? Естественно, кинется просматривать в вечерних газетах объявления о находках. И естественно, не сможет не заметить мое. Он обрадуется. С чего бы ему заподозрить здесь ловушку? В его глазах не может быть никакой связи между найденным кольцом и убийством. Он придет. Обязательно. Не пройдет и часа, как мы его увидим.

– И что тогда?

– О, тут вы можете положиться на меня. У вас есть оружие?

– Мой армейский револьвер и несколько патронов к нему.

– Лучше будет почистить его и держать наготове. Это отчаянный человек. Хоть я и рассчитываю застать его врасплох, нужно быть готовым ко всему.

Я отправился в свою комнату и последовал совету моего друга. Когда я вернулся с заряженным револьвером в гостиную, со стола уже было убрано, а Холмс предавался своему любимому занятию – терзал скрипичные струны.

– Интрига закручивается, – сказал он, увидев меня. – Я только что получил ответ на свою американскую телеграмму. Мои суждения подтверждаются.

– То есть? – вырвалось у меня.

– Нужно будет купить новые струны для скрипки, – уклонился от ответа мой друг. – Спрячьте пистолет в карман. Когда придет преступник, разговаривайте спокойно. Остальное предоставьте мне. Не смотрите на него слишком напряженно, а то вспугнете.

– Уже восемь. – Я посмотрел на часы.

– Да, он явится с минуты на минуту. Приоткройте дверь. Так достаточно. Теперь вставьте ключ в замочную скважину с нашей стороны. Благодарю вас. Вчера на блошином рынке я купил интереснейшую старинную книгу… «De Jure inter Gentes»[39]… изданную на латинском языке в Льеже[40] в 1642 году. Когда был напечатан этот томик в коричневом переплете, голова Карла[41] еще крепко сидела на плечах.

– Кто издатель?

– Какой-то Филипп де Крой. На титульном листе сохранилась почти выцветшая чернильная надпись «Ex Libris Guliolmi Whyte»[42]. Интересно, что за человек был этот Уильям Вайт? Судя по почерку, какой-нибудь дотошный адвокат семнадцатого века. А вот, кажется, и наш гость.

В дверной звонок коротко позвонили. Холмс вскочил и бесшумно передвинул свое кресло ближе к двери. Мы услышали, как по коридору прошла служанка, потом щелкнула задвижка на входной двери.

– Доктор Ватсон здесь живет? – раздался четкий, но довольно сиплый голос. Ответа служанки мы не расслышали, но входная дверь захлопнулась и кто-то стал подниматься по лестнице. Причем шаги были какие-то неуверенные, шаркающие. Я заметил, что лицо моего друга удивленно вытянулось, когда он вслушивался в них. Тот, кого мы ждали, медленно прошел по коридору. В дверь негромко постучали.

– Войдите! – крикнул я.

Вслед за моим приглашением дверь отворилась, но вместо злобного громилы в гостиную прихрамывающей походкой вошла очень старая, вся в морщинах женщина.

На какое-то время ее, похоже, ослепил яркий свет. Сделав реверанс, она замерла на месте и стала щуриться на нас подслеповатыми глазами, нервно шаря в кармане дрожащими пальцами. Я взглянул на своего друга, но его лицо сделалось таким несчастным, что мне пришлось собрать всю силу воли, чтобы сохранить спокойствие.

Старуха извлекла из кармана вечернюю газету и ткнула пальцем в наше объявление.

– Я по этому объявлению, джентльмены, – сказала она и снова сделала реверанс. – Это вы нашли золотое колечко на Брикстон-роуд? Это моей девочки, Салли, она все-то годик как замуж вышла. Муж ее стюардом на корабле плавает. Вернется вот, а она без кольца. Что он подумает? Страх один! Характер-то у него и так не сахар, а уж когда выпьет!.. Если вам все обрассказать надо, я могу. Она ведь вчера в цирк пошла с…

– Это ее кольцо? – спросил я и показал кольцо.

– Слава тебе господи! – всплеснула руками старуха. – Вот Салли-то обрадуется! Ее это колечко, ее.

– Позвольте узнать ваш адрес, – сказал я и взял в руки карандаш.

– Хаундсдитч[43], Дункан-стрит, тринадцать. Далеко от вас-то.

– Чтобы добраться от Хаундсдитч к любому из цирков, не нужно выходить на Брикстон-роуд, – напряженным голосом вставил Холмс.

Старуха повернулась и внимательно посмотрела на него маленькими воспаленными глазками.

– Джентльмен спросил мой адрес, – прошамкала она. – Салли-то моя живет в Пекхэме, на Мэйфилд-стрит, в доме номер три.

– А ваша фамилия?

– Сойер моя фамилия… ее – Деннис. Супруга ее Томом Деннисом зовут. Так вообще он мужчина ничего, порядочный, умный… пока в плавании. И на корабле его уважают. Но когда он на берег сходит, сразу кдевкам-то и бежит, или по кабакам шляется…

– Вот ваше кольцо, миссис Сойер, – прервал я ее излияния, повинуясь сигналу Холмса. – Я не сомневаюсь, что оно принадлежит вашей дочери, и очень рад, что могу вернуть его законной владелице.

Мне еле удалось спровадить рассыпавшуюся в благодарностях старуху. Как только за ней закрылась дверь и послышались шаркающие шаги вниз по лестнице, Шерлок Холмс вскочил и бросился в свою комнату. Через пару секунд он появился вновь, но был уже в длинном просторном пальто и шарфе.