Джон Ле Карре - Ночной администратор Страница 17

– Но как же, был ведь еще один разговор… Вспомните… Перед самым его отлетом.

– Роупер спросил, не катался ли я на лыжах. Я сказал: «Да». Он спросил: «Где?» Я ответил: «В Мюррене». Он спросил: «Какой в этом году снежок?» Я ответил: «Чудесный». Он сказал: «Жаль, что у нас нет времени сорваться туда на пару деньков, моя девочка умирает от желания попробовать свои силы». Конец разговора.

– Она тоже была при этом – его девочка, как ее, Джемайма? Джед?

Джонатан сделал вид, что роется в памяти, втайне снова и снова радуясь тому, как открыто она на него посмотрела. «Вы, наверное, здорово катаетесь, мистер Пайн?»

– Он называет ее Джедс. Во множественном числе.

– Он всем придумывает имена. Способ подкупить человека.

«Это, должно быть, совершенно восхитительно», – прибавила она с улыбкой, которая могла бы растопить вершину Эйгера.

– Говорят, довольно мила, – продолжал Берр.

– Если вам нравится такой тип.

– Мне все типы нравятся. Опишите ее.

Джонатан постарался изобразить на лице разочарование.

– Да не знаю… не знаю… довольно стандартная… черные шляпы с мягкими полями – замашки миллионерши… Кто она, кстати?

Берр тоже сделал вид, что его это мало заботит.

– Тип гейши высшего класса. Школа при монастыре. Верховая охота с гончими. Итак, вы с ним имели дело. Знайте, он вас теперь не забудет.

– Он не забывает ни о ком. Помнит всех официантов по именам.

– Но ведь Роупер не у каждого спрашивает мнение об итальянской скульптуре, не так ли? Это обнадеживает. – Кого обнадеживает и в чем, Берр не уточнил, а Джонатан не был расположен спрашивать. – Он все же купил ее. Не родился на земле человек, который мог бы отговорить Роупера от покупки вещи, на которую лег глаз. – Берр утешился огромным куском телятины, отправив его целиком в рот. – Спасибо за проделанную работу. А одно наблюдение, в ваших докладах Куэйлу, выше всяких похвал. Это телохранитель-левша, с часами на правой руке, меняющий вилку и нож местами, когда голоден, это классика!

– Фрэнсис Инглис, – как выученный урок произнес Джонатан. – Спортинструктор из Перта, Австралия.

– Его зовут не Инглис, и приехал он не из Австралии. Это Фриски – бывший британский наемник, и за его мерзкую рожу дают большие деньги. Это он научил мальчиков Иди Амина, как получать добровольные признания с помощью электропробойника. Наш приятель любит англичан, особенно с темным прошлым. И не любит доверять тем, кто от него не зависит, – прибавил Берр, намазывая масло на разрезанную пополам булочку. – Так вот, – продолжал он, ткнув ножом в сторону Джонатана. – Как вам удалось узнать имена всех посетителей Роупера, если вы работаете только по ночам?

– Сейчас всякий, кто идет в Башню, должен расписываться в специальной книге.

– А околачивание вечером в вестибюле?

– Герр Майстер считает это моей прямой обязанностью. Я болтаюсь туда-сюда и спрашиваю о чем хочу. Я всегда должен быть на глазах, в этом моя работа.

– Что ж, расскажите о посетителях, – предложил Берр. – Там был какой-то австрияк, как вы его назвали. Три отдельных визита в Башню.

– Доктор Киппель, из Вены. Он был в толстом шерстяном пальто.

– Он не из Вены, не Киппель и совсем не австриец. А скромный поляк, если поляка можно назвать скромным. Говорят, он какой-то новый царек польского дна.

– Господи, что общего у Роупера с польским дном?

Берр выдавил из себя полную сожаления улыбку и промолчал. Его целью было раздразнить Джонатана, а не просвещать его.

– А что насчет коренастого парня в блестящем сером костюме и с густыми бровями? Называет себя Ларсен. Швед.

– Знаю только, что он Ларсен и швед.

– Он русский. Три года назад был большой шишкой в советском Министерстве обороны. Сейчас руководит неким процветающим агентством, продающим физиков и инженеров Восточного блока западным фирмам. Двадцать тысяч долларов в месяц, многие на это клюют. Ваш господин Ларсен своего не упускает. Попутно торгует оружием. Если вам нужно купить пару сотен танков Т-72 или несколько ракет типа «Скад» у русских из-под прилавка, мистер Ларсен к вашим услугам. Биологическое оружие идет на «ура». А что это за британцы, похожие на военных?

Джонатан припомнил двух типов в английских блейзерах с нарочито развинченной походкой.

– А что они? – вопросом на вопрос ответил Джонатан.

– Они действительно приехали из Лондона, но зовут их не Форбс и не Лаббок. Штаб-квартира у них в Бельгии, а специализация – поставка военных инструкторов великим безумцам мира сего.

«Брюссельские парни», Джонатан почувствовал, что начинает следить за нитями, из которых Берр плел замысловатый, но узнаваемый узор. «Солдат Борис». Кто следующий?

– А этого припоминаете? Вы его не описывали, но, мне кажется, он был среди джентльменов, которых наш приятель принимал на первом этаже в конференц-зале.

Говоря это, Берр вытащил из бумажника небольшую фотографию и передал через стол Джонатану. На ней был человек за сорок с узкими, поджатыми губами и унылыми, невыразительными глазками. Кроме того, у него были круто вьющиеся черные волосы и нелепый золотой крест огромных размеров на груди. Снимок был сделан в яркий солнечный день и, судя по тени, чуть ли не в полдень.

– Да, – сказал Джонатан.

– Что «да»?

– Он раза в два ниже всех остальных, но они считались с ним. В руке черный портфель, слишком большой для его роста. Носит ботинки на платформе.

– Швейцарец? Или англичанин? Как полагаете?

– Скорее какой-нибудь латиноамериканец. – Джонатан вернул фотографию. – Впрочем, кто его знает. Может быть, араб.

– Его зовут Апостол, хотите верьте, хотите нет. Апо – для краткости. – «Или мистер Аппетит, для солидности», – подумал Джонатан, вспомнив, что кричал Коркоран своему боссу из-за двери. – Он грек. Эмигрировал в Америку. Доктор права в Мичигане. Великий и досточтимый. Прохвост из прохвостов. Адвокатские конторы в Нью-Орлеане, Майами и Панама-сити, все безупречно респектабельные местечки, как вы, без сомнения, знаете. Помните лорда Лэнгборна? Сэнди?

– Конечно. – Ну как Джонатан мог забыть до противности конфетного молодого человека с конским хвостом на затылке и вечно угрюмой женой под боком.

– Тоже чертов законник. Адвокат Роупера. Апо и Сэнди вместе обделывают дела. Весьма прибыльные, надо сказать.

– Понятно.

– Ничего вам еще не понятно, вы только начинаете понимать. Кстати, как ваш испанский?

– Хорошо.

– Должно быть, больше чем хорошо. Я не прав? Восемнадцать месяцев в Мадриде, с вашими способностями… он должен быть абсолютно безупречен.

– Немного разговорился, и только.

Наступила короткая пауза: Берр откинулся на спинку кресла, пока официант убирал со стола тарелки. Джонатан, к своему удивлению, чувствовал внутренний трепет: в нем проснулось долго дремавшее желание действовать. Казалось, он все ближе подбирается к незримой цели.

– Надеюсь, не спасуете перед десертом? – воинственно спросил Берр, когда официант вручил каждому карту вин.

– Боже упаси.

Они принялись за пюре из каштанов со взбитыми сливками.

– А Корки, майор Коркоран, ваш брат солдат, его подручный, – сказал Берр тоном человека, который приберег лакомство на закуску. – Что вы о нем выяснили? Почему вы смеетесь?

– Он очень забавный.

– А что еще?

– Подручный, как вы и сказали. Мажордом. Он все подписывает.

Берр схватился за последнее слово, словно только его и ждал целый вечер.

– И что же он подписывает?

– Регистрационные бланки, счета…

– Счета, письма, контракты, отказы, требования, гарантии, отчеты, фрахтовые ведомости, чеки, – возбужденный Берр не в состоянии был остановиться, – докладные о транспортных расходах, разрешения на грузовые перевозки и длиннющий список документов, подтверждающих, что если где-то что-то не так, мистер Роупер здесь ни при чем, спрашивайте с его смиренного слуги майора Коркорана. Очень богатый человек – майор Коркоран. Сотни миллионов на его личном счете, только завещаны они Роуперу. Нет ни одного грязного дела, обделанного Роупером, которое не было бы скреплено подписью Корки. «Коркс, быстрее сюда! Читать не надо, только подпись, дружок. Хороший мальчик. Заработай еще десять лет тюрьмы Синг-Синг!»

Страстность, с которой Берр произнес этот монолог, резкие перепады голоса, когда он передавал речь Роупера, дали новый толчок их ровно текущей беседе.

– По документам он чист, – признался Берр, приблизив бледное лицо к Джонатану. – Можно смотреть за двадцать последних лет, и ничего не найдешь, кроме пожертвований в пользу церкви. Да, я ненавижу его. Допускаю. Но у вас не менее веские причины. После того, что он сделал с Софи.

– О, с этим нет проблем.

– Точно нет?

– Не имеет ко мне отношения.

– Что ж, продолжайте в том же духе. Я скоро вернусь. Подождите.

Застегнув пояс на брюках, Берр удалился в туалет, а Джонатан почувствовал какой-то странный подъем. Ненавидеть? До сих пор он не позволял себе этого удовольствия. Он мог прийти в ярость. Им могла овладеть скорбь. Но ненависть, как и страсть, если у нее нет благородного объекта, казалась ему чем-то низменным, а Роупер, листающий каталог «Сотбис», и его очаровательная любовница пока ему таковыми не представлялись. Однако, как бы там ни было, мысль о ненависти, поджигаемой убийством Софи, ненависти, которая, возможно, увенчается местью, – мысль эта начала занимать Джонатана. Это было как обещание великой любви в туманном будущем. И Берр сам себя назначил главным сводником.