Энн Перри - Медиум с Саутгемптон-роу Страница 18

Томас подошел к креслу, спокойно поднял кружева и ощупал тело под вырезом лифа. Его пальцы наткнулись на тонкую золотую цепочку, и он медленно вытаскивал ее, пока в его руках не оказался нужный ключ. Приподняв цепочку, с осторожностью снял ее через голову убитой, стараясь не нарушить прическу, хотя потом вдруг мысленно усмехнулся, осознав всю нелепость собственной осторожности. Какое значение сейчас могла иметь прическа? Но всего несколько часов тому назад эта женщина была еще жива, и ее лицо озарялось умом и чувствами. Тогда было бы немыслимо грубо коснуться ее шеи и груди.

Питт передвинул мешавшую ему руку, не обращая внимания на ее безжизненность и действуя чисто машинально. Именно тогда он заметил длинный волос, зацепившийся за пуговку на рукаве платья, резко отличавшийся по цвету от волос жертвы преступления. Убитая была брюнеткой, а зацепившийся за пуговицу светлый волос блеснул на мгновение, словно стеклянная нить. Когда полицейский положил руку на место, волосок вновь исчез из виду.

– Какое это может иметь отношение к Специальной службе? – вдруг спросил Телман, выдав голосом сильное раздражение.

– Понятия не имею, – ответил Питт, выпрямляясь и укладывая голову покойной в исходное положение.

Сэмюэль пристально взглянул на него.

– А вы собираетесь позволить мне ознакомиться с ее записями? – спросил он с вызовом.

Об этом Томас еще не подумал и поэтому теперь ответил не раздумывая, уязвленный абсурдностью ситуации:

– Разумеется, позволю! Мне необходимо выяснить гораздо больше, чем просто фамилии людей, приходивших сюда вчера вечером. Может понадобиться почти чудо, чтобы узнать все, что возможно, об этой женщине. Поговорить с остальными ее клиентами. Выяснить любые известные им мелочи. Какого рода люди приходили к ней и почему? Много ли они платили за услуги? Достаточно ли, чтобы она могла обзавестись таким домом? – Полицейский машинально окинул взглядом комнату, отметив затейливые обои и изысканную резьбу дорогой восточной мебели. У него хватило знаний, чтобы оценить стоимость, по крайней мере, некоторых предметов.

Телман нахмурился.

– Как же она узнавала, что надо говорить тем людям? – озадаченно произнес он, закусив губу. – В чем тут хитрость? Может, сначала она наводила нужные справки, а потом полагалась на свою догадливость?

– Вероятно. Она могла также очень тщательно относиться к выбору клиентов, предпочитая только тех, о ком уже что-то знала или не сомневалась, что вполне сможет выяснить нужные подробности.

– Я успел обыскать всю эту комнату. – Инспектор скользнул пристальным взглядом по обоям, газовым рожкам и высокому лакированному шкафу. – Не могу понять, как она обделывала свои трюки. Чем она их развлекала? Появлением призраков? Загробными голосами? Или устраивала трюки с летающими в саванах привидениями? Чем? Что заставляло их поверить, что они общаются с духами, а не просто слышат чей-то голос, говорящий то, что им хочется услышать?

– Не знаю, – честно ответил Питт. – Поспрашивайте других ее клиентов, Телман, но действуйте мягко. Не высмеивайте их доверчивость, какой бы смехотворной она вам ни казалась. Большинству из нас нужно больше того, что могут дать сиюминутные потребности или волнения жизни; у всех нас есть мечты, не осуществимые в земном мире, и мы стремимся приобщиться к вечности.

Ничего больше не добавив и не дожидаясь никакого ответа, Томас вышел, предоставив Сэмюэлю возможность продолжать обыск комнаты в надежде найти что-то неведомое ему самому.

Подойдя к малому кабинету, Питт открыл дверь. Высокий стол сразу бросился ему в глаза – это была, как и говорила Лина Форрест, красивая вещица из золотисто-коричневого дерева с изысканной инкрустацией, включавшей узор из фигурных пластинок более темных и светлых оттенков.

Он вставил ключ в замочную скважину и повернул его. Крышка конторки легко открылась, и Томас увидел рабочую поверхность стола, обтянутую кожей. Внутри оказалось два ящичка и с полдюжины разнообразных отделений. В одном из ящиков обнаружился ежедневник, и полицейский быстро нашел в нем страничку с записями на вчерашний день. Он увидел два имени и похолодел, мгновенно осознав, что оба они ему знакомы: Роланд Кингсли и Роуз Серраколд. Теперь Питт наконец понял, почему Наррэуэй привлек его к расследованию.

Продолжая спокойно стоять у стола, он попытался переварить эту информацию и все, что из нее следовало. Не мог ли длинный светлый волос, зацепившийся за манжет убитой женщины, принадлежать Роуз Серраколд? Неизвестно, ведь он никогда не видел ее, но это легко выяснить. Стоит ли ему показать тот волос Телману – или подождать, посмотрев, не найдет ли он его сам или не обнаружит ли его судмедэксперт, снимая одежду с покойной перед вскрытием?

Лишь через несколько мгновений Томас осознал, что на третьей строчке нет имени, зато изображен странный рисунок, похожий на письменность древних египтян: в таких овальных рамочках они писали разные слова и в том числе имена. Кто-то рассказывал ему, что рамочки, окружавшие имена фараонов, назывались картушами. В данном случае на строчке нарисовали овал с дугой внутри, над символом, похожим на строчную букву «f», но написанную как бы в зеркальном отражении. Рисунок выглядел очень простым и лично для Питта не имел никакого смысла.

Почему кто-то стремился к такой секретности, что даже сама Мод Ламонт предпочла изобразить в ежедневнике его (или ее) имя в виде загадочного рисунка? Общение с духовным медиумом вовсе не запрещалось. В этом не было ничего скандального, и такое общение не могло даже послужить темой для насмешек, за исключением тех случаев, когда к медиуму могли тайно обратиться люди, известные как ярые противники подобных увлечений – тогда, если б эта тайна раскрылась, их могли бы заклеймить как лицемеров. Спиритизмом увлекались многие: одни пытались проводить серьезные научные исследования, другие просто делали это ради удовольствия. В мире хватало одиночества, сомнений и печалей, и поэтому любой мог нуждаться в подтверждении того, что их покойные возлюбленные по-прежнему существуют где-то и заботятся о них даже после смерти. Возможно, христианские ценности, по крайней мере в виде нынешних церковных проповедей, любителям спиритизма больше не помогали.

Томас пролистал ежедневник, выискивая другие картуши, но не нашел их. Зато на полудюжине страниц, за прошедшие май и июнь, попадался тот же самый рисунок. Похоже, этот картуш появлялся здесь примерно каждые десять дней, но не строго регулярно.

Вновь просмотрев предыдущие страницы, Питт обнаружил, что Роланд Кингсли успел побывать в спиритическом салоне семь раз, а Роуз Серраколд – на три раза больше. И только три раза все они приходили на сеансы одновременно. Изучив ситуацию с другими именами, полицейский заметил, что многие клиенты ходили на сеансы месяцами, некоторые одну, две или даже три-четыре недели подряд, но потом больше не упоминались. Удовлетворились ли они результатом или, напротив, разочаровались? Телман мог бы разыскать их и выяснить, чем порадовала их Мод Ламонт и не могла ли эта «радость» стать причиной появления странного вещества, обнаруженного у нее во рту и в горле.

Почему такая утонченная женщина, как Роуз Серраколд, приходила сюда в поисках голосов, призраков… Какие ответы ее интересовали? И существовала ли какая-то определенная причина тому, что она посещала те же сеансы, что и Роланд Кингсли?

Питт не увидел, а скорее почувствовал, что Сэмюэль стоит на пороге. Он повернулся к нему. На лице его коллеги читался немой вопрос.

Томас передал ему ежедневник и подождал, пока он пару раз пройдется взглядом по странице.

– Что это означает? – спросил Телман, показывая на картуш.

– Понятия не имею, – признался Питт. – Кому-то так отчаянно хотелось сохранить инкогнито, что Мод Ламонт даже в личном дневнике не написала его имени.

– А может, она и не знала его? – предположил инспектор и вдруг, втянув в себя воздух, выпалил: – Может, потому ее и убили? Когда она выяснила имя клиента…

– …и попыталась шантажировать его? Чем же?

– Тем, что заставило его тайно ходить сюда, – ответил Телман. – Может, он вовсе не был клиентом? Может, он был тайным любовником? Это может стать поводом для убийства. – Он скривил губы: – Может, именно этим заинтересовалась ваша Специальная служба? Ведь он мог быть каким-то политиком и считал совершенно недопустимым, чтобы во время выборов его уличили в предосудительной любовной истории.

Глаза Сэмюэля возмущенно горели, показывая раздражение тем, что его помимо собственной воли привлекли к этому делу и при этом не сообщили никакой полезной информации.

Питт ждал проявления подобной обиды. Он почувствовал ее удар, однако испытал почти облегчение, что она наконец прорвалась наружу.

– Возможно, но я сомневаюсь в этом, – заявил он прямо. – По крайней мере, мне об этом ничего не известно. Я не имею ни малейшего представления, почему вдруг этим заинтересовалась Специальная служба, но раз уж меня привлекли к делу, то могу сообщить, что пока меня лично интересует только миссис Серраколд. И если окажется, что она убила Мод Ламонт, то я буду разбираться с ней как с любым другим преступником.