Роберт Мразек - Мост мертвеца Страница 2

– Скорее всего, это розыгрыш, – сказал я.

– Я так не думаю! – ответила Карлин, и голос у нее стал визгливым. – Звонил мужчина. Он положил трубку, прежде чем я успела что-либо у него спросить.

– Почему бы вам не позвонить капитану Морго? – предложил я. У меня не было никакого желания ехать в город после полбутылки виски.

И тут Карлин взорвалась.

– Я ненавижу эту работу! – крикнула она в трубку. – Ну почему я всегда остаюсь здесь ночью одна?

– Карлин, успокойтесь, – сказал я.

– Неужели вы полагаете, что я звонила бы вам, если б этим мог заняться кто-либо еще? – орала Карлин. – Капитан Морго в дороге, возвращается с совещания в Олбани, и я не смогла дозвониться ей на сотовый. У лейтенанта Риттерспоф родовые схватки, а офицер Хэрд в отпуске в Нью-Мексико! В департаменте вы четвертый по старшинству!

Ее тон подразумевал то, что святыню придется доверить «бостонскому душегубу».

– Ну хорошо, милочка. И где якобы находится тело?

Прежде чем Карлин ответила, в трубке послышался судорожный вздох:

– Звонивший сообщил, что неизвестный мужчина висит на подвесном мосту через ущелье Фолл-Крик. Через считаные часы он будет болтаться у всех на виду и его увидят бывшие выпускники, приезжающие на встречу.

– Позвоните в полицию, – посоветовал я.

– Не могу! – возразила Карлин. – После последнего происшествия на том самом мосту капитан Морго категорически требует, чтобы первой на место прибывала служба безопасности колледжа.

В мае студентка из Азии покончила с собой, спрыгнув с того же самого моста. Этот случай был красочно освещен в «Нью-Йорк таймс». Для репутации колледжа это очень плохо.

– Карлин, позвоните в полицию, – повторил я, как мне хотелось думать, уверенным голосом. – Я уже выезжаю.

Глава 2

Я ехал в Гротон по гравийной дороге вокруг озера. Я разогнал по рытвинам и ухабам свой старенький пикап «Шевроле» до пятидесяти миль в час, и теперь он громыхал в предсмертной агонии. Миновав городскую площадь, я направился на Кампус-Хилл по крутому подъему вдоль ручья Фолл-Крик.

Справа от меня черная вода низвергалась с высоты двести футов на дно голого ущелья из песчаника. Тридцать тысяч лет назад по этой окраине штата Нью-Йорк гигантским плугом отступал ледник, вспоровший скальное основание и оставивший на своем пути глубокие расселины.

Эта пропасть отделяла студенческий городок колледжа Сент-Эндрюс от соседнего жилого района. В 1930-е годы при президенте Рузвельте УОР[1] построило через ущелье подвесной пешеходный мост.

На жилой стороне разместились общежития и дома с комнатами внаем. Многие студенты, живущие там, пользовались мостом, чтобы сократить дорогу до учебных корпусов. К сожалению, за долгие годы мост также превратился в магнит, притягивающий столкнувшихся со стрессом студентов, желающих положить конец не только своему академическому образованию…

Я взбирался по крутой дороге на первой передаче, и вскоре из полумрака показалась таверна «Фолл-Крик». Прозванная местными жителями «Крикером», она угнездилась на сланцевом плато у дороги, своей задней стеной нависнув над двухсотфутовой пропастью. Обыкновенно «Крикер» закрывался в четыре часа утра. В открытую дверь я увидел официантку, протирающую растрескавшийся линолеум на полу.

Бен Массенгейл стоял на крыльце под навесом, пыхтя сигаретой и дожидаясь, когда заведение снова откроется в шесть утра. Помахав мне рукой, он улыбнулся, демонстрируя настоятельную необходимость зубного протезирования. Я помахал ему в ответ.

На заросшей травой площадке у моста имелось шесть мест для машин. Все они были заняты. Администрация колледжа ввела часовое ограничение на пользование стоянкой, и я отметил, что всем машинам, кроме одной, уже выписан штраф за то, что они простояли тут всю ночь. Единственной машиной без квитанции на оплату штрафа был старый, но отлично сохранившийся универсал «Сааб» с облупившейся наклейкой на бампере, призывающей «Спасти Арктику!».

На востоке уже бледнело небо, когда я поставил свой пикап под острым углом в десяти футах от обрыва, рядом с вымощенной кирпичом дорожкой, ведущей к мосту. Достав из бардачка полицейский значок, я закрепил его на груди синего пуловера. Захватив фонарик и пару чистых хлопчатобумажных рабочих перчаток, передвинулся на соседнее сиденье и изо всех сил навалился на плохо открывающуюся дверь.

Мне почти удалось распахнуть ее, но тут налетел порыв ветра, и дверь захлопнулась, ударив меня по коленной чашечке. По правой ноге разлилась острая боль. Дожидаясь, когда она утихнет, я осмотрел мост.

От одного конца до другого стальной пролет имеет ярдов пятьдесят. Настил шириной шесть футов залит бетоном. По обеим сторонам на высоте пяти футов проходят поручни. Пространство под поручнями закрыто стальной сеткой, чтобы предотвратить случайное падение.

В темноте я разглядел, как что-то медленно покачивается примерно на середине моста, прямо под ним. Это могло быть тело, висящее на веревке футах в десяти под настилом. Первой моей мыслью было то, что это розыгрыш, «прикол», призванный радушно встретить бывших выпускников, приехавших на ежегодную встречу.

Пробравшись мимо припаркованных машин, я потрогал капот «Сааба», не имеющего на лобовом стекле квитанции на уплату штрафа. Капот оказался холодным, но я мысленно взял себе на заметку проверить машину по номеру. В ярком свете фонарика я разглядел на заднем бампере царапину. Казалось, краску соскоблили жалом отвертки. Царапина тянулась до самого крыла. Направив луч на соседнюю машину, я увидел, что у нее точно таким же образом помечена дверь.

Спускаясь по вымощенной плиткой дорожке к мосту, я недоумевал, почему из управления шерифа округа сюда до сих пор не прислали патрульную машину. Если б Карлин, закончив разговор со мной, позвонила туда, полицейские уже должны были бы быть здесь. Я решил позвонить сам с телефона экстренной связи, установленного перед входом на мост.

Туман образовал нимб вокруг синей лампочки над телефоном. Распахнув дверь металлической кабинки, я обнаружил внутри только один провод. Его медные концы были обкушены. Я вспомнил слова Карлин о том, что мужчина звонил с телефона экстренной связи. В здешних местах эта кабинка была единственной.

В ветвях вяза у меня над головой пропела птица. Помимо этого, единственным звуком был шум воды на дне ущелья. Все дома вдоль улицы оставались погружены в темноту. Я перевел взгляд на противоположную сторону моста. Там тоже не было никакого движения.

Натянув рабочие перчатки, я задержался у гравированной таблички, привинченной к столбу у входа на мост: «Это сооружение было покрашено благодаря щедрости Арнольда Ратигана в 1973 году», – гласила надпись. Похожие таблички украшали студенческий городок, подобно хромированным одуванчикам.

Проходя по мосту, я водил перед собой лучом фонарика. Настил был мокрым после дождя. На середине я увидел веревку, закрепленную на левом ограждении. Она была завязана простым узлом. Веревка имела в толщину дюйм, и конец ее был сплетен из четырех прядей разных цветов. На него было надето что-то вроде позолоченного желудя. Все это показалось мне смутно знакомым.

Мой взгляд привлекли предметы, лежащие на бетонном настиле. У основания ограждения под веревкой лежала тоненькая брошюра. На зеленой с золотом обложке черными буквами было написано: «Ваш путеводитель по встрече выпускников колледжа Сент-Эндрюс».

Под словами красовалась цветная фотография того самого моста, на котором я сейчас стоял, сделанная в солнечный осенний день, с пылающими листвой кленами на заднем фоне. К брошюре была подколота запаянная в пластик бирка с фамилией. «Деннис Уитли», буквы выведены каллиграфическим почерком. Рядом с брошюрой стояла зеленая пластиковая кружка с эмблемой встречи выпускников. В ней еще оставалась пара дюймов жидкости. Я узнал аромат дорогого виски.

Я свесился за перила высотой пять футов. В двухстах футах внизу по усеянному камнями дну ущелья шумел пенистый поток воды. Футах в десяти подо мной на другом конце плетеной веревки раскачивался из стороны в сторону большой предмет. Яркий луч света позволил хорошенько его рассмотреть.

Это был не розыгрыш. Действительно, человек.

Мертвец был в костюме в бело-синюю полоску и в белых дешевых штиблетах. Один штиблет, похоже, свалился с ноги. Носков не было. На голове по-прежнему была нахлобучена зеленая бейсболка с эмблемой встречи выпускников, развернутая козырьком вбок. Из-под нее выбивались завитки пепельно-соломенных волос. Со своего места лицо мертвеца я видеть не мог.

Пройдя шагов пять вдоль перил, я снова направил на него луч света. Неестественно выпученные глаза невидящим взором уставились на колокольню студенческого городка на противоположном берегу ущелья. Как и у всех мертвецов, каких я видел, они не отражали свет. Спереди рубашка была алой от крови.