Дуглас Адамс - Долгое безумное чаепитие души Страница 2

Препирающийся с регистраторшей мужчина был мгновенно забыт.

И только объявление о том, что посадка на самолет, вылетающий в Осло, заканчивается, заставило ее вновь обратить внимание на происходящее у стойки.

Великан негодовал: ему не предоставили место в салоне первого класса. Оказалось, что на это есть причина – отсутствие у него на руках билета первого класса.

Настроение у Кейт окончательно упало, на душе заскребли кошки.

Затем вдруг выяснилось, что у мужчины и вовсе нет никакого билета. Спор быстро перешел в стадию ожесточенной ругани и коснулся таких животрепещущих вопросов, как внешность сотрудницы авиакомпании и ее личные качества, гипотезы о ее происхождении и предположения о сюрпризах, уготованных в будущем ей и авиакомпании, в которой она работает. Под конец совершенно случайно, но весьма своевременно была задета тема кредитной карточки.

Оказалось, у мужчины кредитной карточки нет.

Далее предметом обсуждения выступили дорожные чеки и факт отказа авиакомпании их принимать.

Кейт долго сверлила убийственным взглядом свои наручные часы и наконец решилась прервать переговоры:

– Простите, вы скоро закончите? Мне нужно успеть на рейс в Осло.

– Я занимаюсь этим джентльменом, – раздраженно отозвалась девушка. – Подождите буквально секундочку.

Кейт вежливо кивнула, отсчитала ровно одну секунду и сказала:

– Дело в том, что самолет вот-вот улетит. У меня одна сумка, билет куплен, место забронировано. Оформление займет тридцать секунд. Ни за что не стала бы вмешиваться в ваш разговор, но я не могу себе позволить опоздать на рейс из-за каких-то тридцати секунд. Заметьте, это действительно всего лишь тридцать секунд, а не «буквально секундочка», из-за которой мы можем застрять тут на всю ночь.

Регистраторша подняла голову, ослепив Кейт сверкающим на губах блеском, но сказать ничего не успела: рослый блондин обернулся, и выражение на его лице привело Кейт в замешательство.

– Мне тоже нужно в Осло! – гневно бросил он, по-скандинавски растягивая слова.

Кейт смотрела на него в изумлении. Мужчина совершенно не вписывался в обстановку аэропорта. Точнее, обстановка аэропорта выглядела совершенно неуместно на его фоне.

– Понимаете ли, сейчас ситуация такова, что мы с вами оба туда не попадаем, – объяснила Кейт. – Давайте попробуем разобраться. В чем загвоздка?

Регистраторша расплылась в очаровательной равнодушной улыбке:

– Мы не принимаем чеки, это политика нашей компании.

Кейт швырнула на стойку собственную кредитную карточку.

– Хорошо. Тогда их принимаю я. Снимите сумму за билет джентльмена с этой карты, а я приму от него чек. Вы согласны? – обратилась она к великану.

На его лице медленно проступило удивление. В больших синих глазах будто бы отразились все ледники мира. Взгляд был необычайно высокомерным и в то же время недоуменным.

– Согласны? – повторила она. – Мое имя Кейт Шехтер. Одна «ша», две «е», по одной «ха», «тэ» и «эр». Если указать все буквы, банку безразлично, в каком они идут порядке. Служащие у них порой сами себя не узнают.

В знак благодарности мужчина очень медленно наклонил голову. Затем выразил признательность за доброту, деликатность и еще за что-то по-норвежски, сказал, что давно не встречал ничего подобного, что она – человек несгибаемой воли, и опять что-то по-норвежски, и что он перед ней в долгу. А затем как бы между прочим добавил: чековой книжки при нем нет.

– Отлично! – воскликнула Кейт, которую уже ничем невозможно было сбить с заданного курса.

Она отыскала в сумочке клочок бумаги, схватила со стойки ручку, что-то нацарапала и протянула ему.

– Отправите деньги по этому адресу, – сказала она. – Если не хватит, заложите шубу. Ясно? Я рискую, полагаясь на вас.

Великан взял листок, невообразимо долго читал, затем аккуратно сложил и опустил в карман шубы. И вновь слегка кивнул головой.

До Кейт вдруг дошло, что регистраторша ждет ручку, чтобы заполнить бланк. Кейт недовольно подвинула к ней ручку, протянула свой билет и надела маску ледяного спокойствия.

Тем временем было объявлено отправление рейса.

– Ваши паспорта, пожалуйста, – спокойно произнесла регистраторша.

Кейт дала ей свой паспорт, а у великана паспорта не оказалось.

– Как это?! – воскликнула Кейт.

Сотрудница же авиакомпании просто замерла и уставилась в пустоту, уступая кому-нибудь другому право следующего хода.

Мужчина сердито повторил, что паспорта у него нет. Фактически он выкрикнул это и хватил кулаком по стойке так, что в ней осталась небольшая вмятина.

Кейт забрала свой билет, паспорт, вновь закинула сумку на плечо.

– Все, я умываю руки, – сказала она и ушла.

Она изо всех сил старалась успеть на самолет, но этому не суждено было случиться. Она попросит оставить для Жан-Филиппа записку, что не смогла приехать, и ее поместят рядом с его запиской, сообщающей о том же. На этот раз отсутствовать будут оба.

А сейчас ей надо успокоиться. Сперва купить газету, затем выпить кофе.

По указателям она так и не нашла ни того ни другого. Работающего телефона, чтобы оставить сообщение, тоже не оказалось, и Кейт решила плюнуть на аэропорт. Выбраться отсюда, поймать такси и скорее уехать домой.

Почти у выхода она обернулась, чтобы еще раз взглянуть на стойку регистрации, из-за которой потерпела поражение, и вдруг увидела, что стойка взмыла вверх сквозь крышу, объятая огненным шаром.

…Кейт лежала в темноте под обломками, страдая от боли и дыша пылью, пыталась понять, не отнялись ли у нее руки и ноги. Радовала лишь одна мысль: ей вовсе не показалось, что сегодня плохой день. Думая об этом, она потеряла сознание.

Глава 2

Общественность требовала наказать виновных.

Сначала Ирландскую республиканскую армию, затем Организацию освобождения Палестины и, наконец, министерство газовой промышленности. Компания «Бритиш ньюклеар фьюэлз» поспешила выступить с заявлением, что полностью контролирует ситуацию и шанс, что подобное случится, был один на миллион, что вряд ли произошла утечка радиоактивных веществ, а на месте взрыва можно устроить замечательную площадку для отдыха с детьми и пикников. В итоге выяснилось: компания эта тут вообще ни при чем.

Причину взрыва установить не удалось.

Все будто бы произошло стихийно, само по себе. Были выдвинуты объяснения, большинство из которых лишь повторяли друг друга, перефразируя проблему на тот или иной манер, – ровно по тому же принципу в нашей речи появилось выражение «усталость металла». Собственно, очень похожий термин и изобрели для обозначения внезапного перехода дерева, металла, пластмассы и бетона во взрывоопасное состояние – «нелинейное катастрофическое возмущение конструкций». Иными словами, как на следующий день выразился в телеинтервью один молодой член правительства, стойка регистрации взорвалась потому, что ей «осточертело стоять на месте» (эти слова здорово подпортят ему дальнейшую карьеру).

Как и при любых чрезвычайных происшествиях, в оценках числа пострадавших наблюдались серьезные расхождения. Сначала насчитали сорок семь погибших и восемьдесят девять тяжелораненых. Затем эти цифры выросли до шестидесяти трех и ста тридцати соответственно, а перед тем как после окончательного уточнения выяснилось, что жертв намного меньше, количество погибших подскакивало еще раз – аж до ста семнадцати. В итоге решили: поскольку все, кого можно пересчитать, пересчитаны, значит, никто не погиб. Некоторых госпитализировали с порезами, ушибами и прочими травмами различной степени тяжести, но раз сведений о пропавших без вести ни от кого не поступало, то ранеными все и ограничилось.

В этом заключалась еще одна необъяснимая загадка происшедшего. Мощности взрыва было достаточно, чтобы превратить значительную часть второго терминала в груды обломков, однако все находившиеся в здании каким-то непостижимым образом очень удачно упали или укрылись от одного фрагмента бетонной стены под другим, или ударную волну принял на себя багаж. Следует отметить, что багажа вообще уцелело мало. По этому поводу парламенту были заданы вопросы, впрочем, не особо интересные.

Прошло несколько дней, прежде чем Кейт Шехтер узнала об этих событиях и вообще вспомнила о существовании внешнего мира.

Она коротала время в собственном мире, где ее окружали – насколько хватало взгляда – старые сундуки с воспоминаниями, вызывавшими сильное любопытство, а подчас и оторопь. По крайней мере одна десятая часть сундуков была набита яркими, порой болезненными или неприятными воспоминаниями о прошлом; в остальных она с изумлением обнаружила пингвинов. До нее дошло, что это сон, и она решила, что скорее всего она копается в своем подсознании. Кейт где-то слышала: люди используют лишь десятую часть мозга, и неизвестно, для чего предназначены остальные девять частей. Но уж точно никто не высказывал предположений, что в них можно хранить пингвинов.