Рой Викерс - Департамент нераскрытых дел (сборник) Страница 20

– О господи! Зачем втягивать меня в историю, если камни принадлежат кому-то другому?

До графини лишь доходили слухи о печальном происшествии с Нелли Хайд, и графу очень не хотелось привлекать внимание жены к неблаговидным деталям.

– Тот факт, что камни не ваши, – пояснил Рейсон, – говорит следствию, что Одинокий Джим не врал, утверждая, что в украденном им колье не хватало двух бриллиантов. Если помните, уже было доказано, что, когда в одиннадцать вечера мисс Хайд вернулась домой, колье было целым. А это означает, что отсутствующие камни вынуты уже в квартире. То есть сделать это могли лишь двое: или сама мисс Хайд, или вы.

– Но для каждого из нас такое поведение нелепо!

– Настолько нелепо, что специалисты постараются выяснить действительный ход событий. Конечно, найти истину не просто: потребуется немало усилий. Десять шансов против одного за то, что эксперты захотят исследовать все вещи, которые находились в квартире.

– У меня не осталось ничего – разумеется, кроме пары саквояжей, чемодана, футляра для географических карт и армейской походной кровати.

– Чтобы все это осмотреть, опытным сотрудникам много времени не потребуется, – заверил Рейсон перед уходом. – Если не ошибаюсь, местный поезд отправляется в час пятнадцать.

– А вы не могли бы осмотреть вещи прямо сейчас и оставить меня в покое? – попросил Генри. – Мой «даймлер» отвезет вас в Тонтон, откуда идет удобный поезд. К тому же приближается время ленча.

От ленча Рейсон не отказался. Тем временем дворецкий мобилизовал лакея и двух горничных, и уже через пять минут в библиотеку принесли затребованные графом вещи: походную кровать, футляр для географических карт, чемодан и два саквояжа. Как только слуги ушли, Рейсон обратил внимание на саквояжи. Один из них радовал глаз глубоким коричневым цветом, а другой раздражал резкой желтизной. Рейсон взял в руки коричневый саквояж.

– Кажется, я узнаю эту вещь, лорд Брендон. Не она ли фигурировала в качестве вещественного доказательства на процессе по делу Одинокого Джима?

– Нет. Там присутствовал желтый саквояж.

Рейсон взглянул на собеседника с таким выражением, словно сомневался в справедливости утверждения. Дело в том, что сбоку саквояжа стояла буква Б между двумя точками, но вторая точка со временем стерлась. Инспектор вспомнил, что прочитал по этому поводу в досье в показаниях швейцара:

«Потом я отнес вниз вещи его светлости – чемодан и саквояж. Саквояж могу узнать без труда, потому что заметил точку, стоявшую не после буквы, а перед ней».

– Находился ли коричневый саквояж в квартире во время совершения убийства? – уточнил Рейсон.

– Нет, – ответил Генри. – Уходя, я забрал его с собой. Там лежали вещи, необходимые для отъезда в Мейсборо.

– Ага! Значит, можно смело отставить его в сторону. Нам нужен желтый – тот, который оставался в квартире. Одинокий Джим разрезал на нем ремни и обнаружил бриллианты.

Инспектор положил саквояж на письменный стол.

– Прежде чем приступить к осмотру вещи, лорд Брендон, поделюсь некоторыми соображениями. Первое: нам известно, что, когда Одинокий Джим украл колье, два бриллианта еще оставались на месте. Второе: логично признать, что вор не лгал, утверждая, что, когда принес добычу к себе домой, бриллиантов уже не было. Отлично! Остается единственная возможность: два бриллианта выпали из своих гнезд в момент похищения, и Джим не заметил пропажи! Скажете, что это невозможно? Позволю себе возразить: возможно, потому что камни, по словам Агнес Коуп, держались непрочно.

Сержант уголовной полиции Эдвардс слушал рассказ с неподдельным интересом, а Брендон заметно скучал. Рейсон невозмутимо продолжил:

– Если моя версия справедлива, значит, колье случайно задело внутреннюю часть замка, и от резкого движения камни выпали.

Брендон недоверчиво вскинул брови:

– В таком случае, полагаете, бриллианты до сих пор в саквояже? После почти трех лет путешествий, сборов и разборов?

– Посмотрите, Эдвардс, – распорядился Рейсон. – Проверьте под замком. Поищите дырку в подкладке.

Эдвардс открыл желтый саквояж.

– Ничего не нахожу, инспектор. Дыры в подкладке нет. Боюсь, что и через подкладку ничего не чувствую. Нет, сэр. Готов утверждать, что в этом саквояже бриллиантов нет.

Рейсон театрально упал в кресло и сокрушенно вздохнул:

– Подобные казусы постоянно случаются в моей работе, лорд Брендон. Выстраиваешь прекрасную стройную версию и тут же оказываешься в дураках! Я был абсолютно уверен, что единственное место на земле, где могут находиться утерянные бриллианты, – это саквояж, куда они случайно упали. Что ж, Эдвардс, заодно проверьте-ка и другой, коричневый.

– Довольно бессмысленно, не так ли? – заметил Брендон. – Я ведь уже сказал, что в полночь забрал его с собой.

– Все равно проверьте, Эдвардс, – приказал инспектор.

Сержант уголовной полиции убрал со стола желтый саквояж, поставил на его место коричневый и через мгновение удивленно воскликнул:

– Ого! А здесь действительно дырка в подкладке – как раз там, где вы предположили, мистер Рейсон!

– Отлично. Ощупайте подкладку, а когда почувствуете бриллианты, разрежьте. – В голосе инспектора слышалось нескрываемое торжество. – Лорд Брендон, вы даже не догадываетесь, сколько хлопот доставляют преступники, когда вдруг неведомо почему говорят правду. Мы-то всегда готовы услышать ложь…

– Здесь что-то есть, мистер Рейсон! – взволнованно перебил сержант Эдвардс и достал складной нож. – Бриллианты. Два!

Легко представить их лица: возбужденное – Эдвардса, и все еще с выражением скуки – Брендона. Внезапно наступившую тишину нарушил спокойный голос инспектора:

– Насколько я помню, граф, вы сказали, что в полночь взяли этот саквояж с собой. Если выяснится, что бриллианты соответствуют пустующим гнездам, значит, Одинокий Джим совершил налет еще до вашего отъезда в Мейсборо. Остается одно: услышать заключение Эдвардса, «сидели» ли, как он выражается, камни в колье.

– Вот это да! Умно, мистер Рейсон, очень умно. Ничего не скажешь! – изумленно пробормотал хозяин и подошел к сейфу, но, вместо того чтобы достать колье, резко захлопнул дверцу, быстро набрал одному ему ведомую комбинацию цифр и молча повернулся к инспектору.

В глазах обоих светилось абсолютное понимание. Для графа Брендона аристократическое спокойствие вовсе не было позой.

– Этот человек – Одинокий Джим – убил в Хайгейте женщину. Так?

– Можете считать, что так. И все равно был бы повешен. Боюсь, однако, что данное обстоятельство не снимет с вас обвинения, связанного с введением суда в заблуждение, следствием которого стала несправедливая казнь Одинокого Джима.

– В переводе на человеческий язык ваши слова означают, что меня обвинят в двойном убийстве: Одинокого Джима и Нелли Хайд, – но лишь после того, как мистер Эдвардс докажет, что два камушка могли – хм – «сидеть» в колье. Для получения судебного ордера на вскрытие сейфа требуется двадцать четыре часа, не так ли?

Рейсон кивнул, и граф Брендон звонком вызвал дворецкого:

– Немедленно предоставьте этим джентльменам ленч в утренней комнате и подготовьте «даймлер», чтобы к двум тридцати он отвез их в Тонтон, на станцию.

– Хорошо, милорд.

Ордер на обыск угрожал общественным презрением, а потому унизительного акта следовало избежать. Трудно решиться покинуть Эйлин, не простившись, но иного выхода не было.

– Дорогая, сможешь занять себя сегодня днем, до чая? – спросил супругу достопочтенный Генри Ашуин, граф Брендон, рыцарь ордена Подвязки, распорядитель королевских развлечений, законный наследник герцогства Мейсборо. – Хочу заняться пистолетами, чтобы успеть ко вторнику. Всегда чищу оружие сам.

В присутствии Эйлин муж попросил дворецкого передать шоферу, чтобы тот прислал бензин в рюмке для яйца – отмыть руки после работы.

Никто, кроме сотрудников департамента нераскрытых дел, не усомнился, что граф Брендон действительно собрался чистить пистолеты, но совершенно случайно вышиб себе мозги.

Ковбой с Оксфорд-стрит

Глава 1

Одна из странностей убийства заключается в том, что убийца крайне редко понимает истинный мотив собственных действий.

«Я от нее избавился, потому что не хотел неприятностей в отношениях с женой» – такие ответы, с некоторыми вариациями, звучат часто, однако никогда не соответствуют правде.

Настоящий мотив преступления следует искать в настойчивом, хотя и бессознательном, эмоциональном побуждении. Возьмем, например, случай с Эндрю Амершамом, который казался абсолютно здравомыслящим человеком, насколько убийца вообще может считаться здравомыслящим. Сначала он совершил убийство и только потом осознал, с какой целью.

Амершам слыл тихим маленьким человечком, не слишком приятным, потому что был скучен и старомоден, как пожилая леди, к тому же отличался чрезмерной доверчивостью и с готовностью верил во все, что ему говорили. Эту черту характера англичане почему-то очень не любят.