Питер Джеймс - Клеймо смерти Страница 21

— Скажите, доктор Хантер, хорошо ли вы знаете человека, который, по его утверждениям, знает мою племянницу?

— Да, трудный вопрос. Насколько хорошо вы знаете своих пациентов? Вам ведь известно о них только то, что они сами пожелают вам сказать. Насколько хорошо мы знаем самих себя? Вы знаете себя? Я, например, сомневаюсь, что знаю себя. Убрать лицо и имя — и я вряд ли пойму, что люди говорят обо мне. А вы?

— Не думаю, доктор Хантер, что сейчас подходящее время для философских дискуссий. Пропала моя племянница, и есть люди, полагающие, что ей угрожает опасность. Если у вас имеется информация противоположного толка, поделитесь ею со мной, и я буду весьма вам признателен.

— Вы, похоже, настроены очень скептически.

— Мне не нравятся люди, играющие со мной в игры. Сегодня пятница, и на часах шесть вечера. Я устал и хочу пойти домой.

— Думаю, Логан тоже хотела бы вернуться домой.

— Вы только что сказали, что она, возможно, убежала.

— Ранее сегодня я сказал вам, что я единственный, кто может спасти ей жизнь.

Психиатр ответил не сразу. За долгие годы медицинской практики он впервые столкнулся со столь странным субъектом и, как выяснилось, оказался к ней не готов. Не сам ли Хантер и похитил Логан? Действительно ли он друг или помощник похитителя? Или подлинная причина исчезновения Логан куда менее зловеща, чем все предполагают?

— Хорошо, если Логан сбежала от жениха, что она будет делать дальше?

— Я бы не хотел спекулировать на эту тему. Вот и все.

Что-то в голосе собеседника задело и глубоко встревожило психиатра. Тот как будто злорадствовал тайно. Как будто торжествовал, упиваясь неким знанием, известным ему одному. И доктор решил подтолкнуть его.

— Можете сказать, доктор Хантер, что вы неплохо знаете мою племянницу?

— Не могу.

— Но вы ее знаете?

Долгое молчание. Ван Дам чувствовал — динамика изменилась. Ему нужно было прийти к заключению, а он все еще был далек от него. Придется рискнуть.

— Вы не сказали мне почти ничего, указывающего, что вы знаете Логан или кого-то, связанного с ней. На мой взгляд, вы больной человек, пытающийся компенсировать некую свою глубинную неадекватность. Вот почему я буду благодарен, если вы скажете мне что-то важное о Логан или уберетесь в свою нору и поищете кого-нибудь более простодушного.

— Вы и в самом деле готовы упустить возможность спасти жизнь вашей племяннице?

— Вовсе нет. Но я не верю, что вы — тот человек, который может ее спасти. Ответьте на поставленный мною вопрос. Скажите что-то такое, после чего я смогу поверить вам.

— Ладно, доктор. Слушайте. Я скажу вам кое-что. Если вы донесете на меня в полицию, я никогда больше не заговорю с вами и никто не увидит ее живой. Так что держите это при себе. У вашей племянницы есть отметина на правом бедре.

— Неужели? И какая же?

— Два слова.

— И что это за слова?

— ТЫ МЕРТВА.

30

Пятница, 12 декабря

В четверть седьмого вечера, держа в руке кружку с кофе, Рой Грейс вышел из своего кабинета и прошел по длинному лабиринту коридоров мимо конференц-зала отдела тяжких преступлений, который его следственная группа делила с группой Гленна Брэнсона. Следуя традиции Управления уголовных расследований Суссекса — хотя оно уже давно объединилось с УУР Суррея, — какой-нибудь шутник из каждой оперативно-следственной группы пришпиливал к внутренней стороне двери ту или иную картинку. В данном случае картинок было две. Одна, вырванная из журнала фотография, изображала «Воз сена» Констебля в современной интерпретации — автором ее вполне мог бы быть Бэнкси — как застрявшую в ручье тележку из супермаркета. Символом второй операции стало мультяшное изображение улыбающейся Моны Лизы с айпадом.

— Шеф, вас можно на минутку? — раздался у него за спиной знакомый голос.

Грейс остановился и повернулся. Норман Поттинг, пятидесятипятилетний детектив-сержант выглядел сегодня еще более несчастным и растрепанным, чем обычно, — с зачесанными на лысину волосами, в поношенном твидовом пиджаке, мятой рубашке со съехавшим набок галстуком и плохо отглаженных серых брюках.

— Конечно, Норман, — мягко сказал он. — Ты как, держишься?

— Тяжело. Особенно здесь, в Суссекс-Хаусе.

— Уверен, что готов?

— Мне надо чем-то заниматься. Не могу сидеть дома.

На понедельник были назначены похороны невесты Поттинга Беллы Мой, погибшей при пожаре дома в Брайтоне, где она спасла сначала ребенка, а потом собаку.

— Понимаю, Норман.

— Есть кое-что еще… Мне надо знать ваше мнение.

— Да?

Проходившие мимо трое детективов из его команды уважительно кивнули Грейсу, а один сочувственно похлопал по спине сержанта. Подождав, пока они пройдут, Поттинг сказал:

— Это насчет моего рака простаты. Надо принять решение… постельные порезвушки мне теперь вроде как не сильно-то и интересны. Все варианты врачи мне изложили; хотелось бы посидеть с вами да покумекать — мне ведь теперь и посоветоваться не с кем, а ваше мнение я уважаю.

— Как насчет следующей недели, Норман, после похорон? Или дело срочное?

— На следующей неделе меня устроит. Спасибо, Рой.

В глазах сержанта блеснули слезы. Он повернулся и быстро зашагал по коридору.

Секунду-другую Грейс с глубокой печалью смотрел ему вслед. Да, судьба, бывает, сдает людям дерьмовые карты. Личная жизнь Нормана Поттинга была одной сплошной катастрофой. Он пережил три — или даже четыре? — провальные женитьбы, но недавно наконец-то встретил настоящую любовь. Встретил, чтобы потерять. Вдобавок ко всему врачи обнаружили у бедняги рак.

И этот самый рак серьезно беспокоил теперь Грейса. Он читал, что травма может серьезно повлиять на иммунную систему человека. А еще слышал о нескольких случаях, когда у людей, перенесших тяжелые травмы, вскоре после этого развивалась острая форма рака. Оставалось только надеяться, что смерть Беллы не станет такой травмой для Нормана. Сержант не только был хорошим детективом — за годы совместной работы Грейс проникся к нему искренней симпатией.

Что ж… Пора переключаться на задачу более неотложную, решать которую нужно как можно быстрее. Надо найти Логан Сомервиль. Шагая по коридору вслед за Поттингом, в направлении конференц-зала, он мельком взглянул на одну из блок-схем, приколотых на развешанные вдоль стен красные доски объявлений. Блок-схемы служили напоминанием как старшим следователям, так и членам их команд о протоколах и процедурах расследований особо тяжких преступлений.

Проходившие мимо по большей части едва замечали эти бумажки. Но Грейсу нравилось время от времени останавливаться и перечитывать их. Привычка рождает небрежность, а небрежность ведет к ошибкам. Он посмотрел на ОБРАЗЕЦ РАССЛЕДОВАНИЯ УБИЙСТВА со всеми сопутствующими диаграммами и схемами. Потом на ОГЛАВЛЕНИЕ. Раздела, касавшегося пропавших без вести, здесь не было, и он пробежал глазами по СТАНДАРТНОМУ АНАЛИЗУ.

1. Связи жертвы.

2. Последовательность событий.

3. Временная шкала (подозреваемые).

4. Сопоставление с др. делами.

Он остановился. Задумался. Потом стал читать дальше.

5. Составление плана местности.

6. Оценка места преступления.

7. Подомовой обход.

Дойдя до конца списка, Грейс направился в конференц-зал. Провести совещание здесь он решил отчасти потому, что в зале могла поместиться вся собранная им большая команда, и отчасти потому, что не хотел мешать Гленну Брэнсону и его группе. Хотя некое чувство — ни объяснить которое, ни дать ему рациональное обоснование он на данный момент не мог и которое держалось на одной хлипкой улике — подсказывало, что два этих случая, пусть и разделенные тремя десятилетиями, могут быть как-то связаны.

Когда Грейс вошел в конференц-зал, большинство из двадцати пяти членов собранной им следственной группы уже сидели за большим прямоугольным столом. На подставках стояли несколько принесенных из ОШ-1 белых досок, к одной из которых были прикреплены две фотографии Логан Сомервиль, в том числе и с женихом на пляже.

Две другие фотографии показывали отпечаток обуви; первая — целиком, вторая, сделанная крупным планом, — отчетливый, зигзагом, рисунок подошвы.

Диаграмма на второй доске представляла две фигуры, мужскую и женскую, обозначенные как Логан Сомервиль и Джейми Болл. Третья доска показывала шкалу времени.

Заняв место в дальнем конце стола, спиной к голубым экранам с эмблемой полиции Суссекса, Грейс кивком поздоровался с несколькими постоянными членами своей команды и поприветствовал двух новичков, молоденькую Лиз Сьюард и плотного сорокапятилетнего сержанта Кевина Тейлора, работать с которым ему доводилось в прошлом.