Агата Кристи - Знаменитые расследования Мисс Марпл в одном томе нужен Страница 23

– Какой ты умный, Арчи!

– Ха, еще бы! Кое-что повидал на своем веку. Но раз ты точно помнишь, что видела пистолет после налета, тогда все в порядке. Не мог же он тогда стрелять из моего пистолета?

– Конечно, не мог.

– Слава богу! А то пришлось бы заявлять в полицию, отвечать на разные бестактные вопросы. Хочешь не хочешь, а пришлось бы… А я в свое время не удосужился получить разрешение на ношение оружия… После войны было не до законов мирного времени. Я относился к пистолету как к военной реликвии, а не как к огнестрельному оружию.

– Понимаю.

– Но куда же все-таки запропастилась эта проклятая штуковина?

– Может, его взяла миссис Батт? Она, правда, всегда казалась мне порядочной женщиной, но, может, после налета занервничала и решила, что пистолет в доме не помешает? Хотя, конечно, она никогда не сознается. Да я и спрашивать у нее не буду. Она ведь может обидеться. А как нам без нее обходиться? Дом такой громадный… я одна просто не справлюсь.

– Конечно, – согласился полковник, – миссис Батт лучше ничего не говорить.

Глава 13

Утренние хлопоты в Чиппинг-Клеорне (продолжение)

Мисс Марпл вышла из дома пастора и пошла по узенькому переулку, который вел на главную улицу.

Она шла очень быстро, опираясь на толстую палку преподобного Джулиана Хармона.

Миновав бар «Красная корова» и лавку мясника, старушка приостановилась, чтобы полюбоваться на витрину антикварного магазинчика мистера Элиота. Магазинчик был хитроумно расположен рядом с чайной «Синяя птица» и кафе для того, чтобы богатые автомобилисты, останавливавшиеся выпить чаю и отведать блюдо, подававшееся под уклончивым названием «Домашние пирожки», но окрашенное почему-то в ядовито-шафрановый цвет, не могли устоять перед искушением заглянуть в витрину магазинчика, принадлежавшего предусмотрительному мистеру Элиоту. Оформляя старинную выпуклую витрину, он постарался потрафить любым вкусам клиентов. Тут была пара вещиц ватерфордского стекла, стоявших на ведерке для льда. Бюро орехового дерева объявлялось невероятно выгодной покупкой, а на столе и в витрине красовались дешевые дверные молоточки, причудливые талисманы, несколько осколков дрезденского фарфора, какие-то жалкие нитки бус, кружка с надписью «Подарок из Танбридж-Уэллса» и несколько серебряных изделий Викторианской эпохи.

Не успела мисс Марпл разглядеть витрину, как мистер Элиот, тучный пожилой паук, уже начал прикидывать материальные возможности новой жертвы.

Но когда он решил, что «Подарок из Танбридж-Уэллса» слишком шикарен для гостьи пастора (ведь мистер Элиот, как и все в округе, знал, кто такая мисс Марпл), она краем глаза заметила мисс Дору Баннер, входившую в «Синюю птицу». И подумала, что столь ветреным утром не помешает выпить чашечку кофе.

В кафе уже подкреплялось несколько дам, подслащивающих себе утреннюю беготню по магазинам. Мисс Марпл, прищурившись, вглядывалась в полумрак «Синей птицы», искусно разыгрывая легкое замешательство. Вдруг у нее над ухом раздался голос Доры:

– Доброе утро, мисс Марпл. Подсаживайтесь ко мне. Я одна.

– Спасибо.

Мисс Марпл благодарно опустилась на неуклюжий синий стул, являвший собой предмет фирменной обстановки «Синей птицы».

– Какой сильный ветер! – пожаловалась она. – У меня ревматизм, я не могу быстро ходить.

Дамы принялись жадно обсуждать тему ревматизма, ишиаса и неврита. Хмурая девица в розовом халате с синими птицами, позевывая, приняла заказ на кофе с пирожными. Вид у нее был устало-терпеливый.

– Пирожные тут объедение, – заговорщическим шепотом произнесла мисс Баннер.

– Меня заинтриговала эта симпатичная девушка, которую мы видели, уходя от мисс Блэклок, – сказала мисс Марпл. – Если не ошибаюсь, она ухаживает за цветами или работает в поле. Как ее зовут? Хаймес?

– Да-да, Филиппа Хаймес. Мы прозвали ее «нашей квартиранткой». – Мисс Баннер с удовольствием посмеялась над собственной шуткой. – Филиппа – приятная девушка, очень спокойная. Настоящая леди, надеюсь, вы меня понимаете…

– Любопытно. Я знавала одного полковника Хаймеса, он служил в индийской кавалерии. Может, это ее отец?

– Она Хаймес по мужу. Вдова. Ее мужа убили в Италии: то ли в Сицилии, то ли еще где-то, не помню. Ваш знакомый мог быть отцом ее мужа.

– А нет ли там легкой интрижки с тем высоким юношей? – лукаво предположила мисс Марпл.

– С Патриком? Вы думаете? Мне кажется, нет…

– Я имела в виду юношу в очках. Я его как-то видела…

– Ах, вы об Эдмунде Светтенхэме! Тс-с… Там в углу сидит его мать, миссис Светтенхэм… Право, не знаю. Вы думаете, Филиппа ему нравится? Он такой странный, порой говорит совершенно несусветные вещи. А его почему-то считают умником, – добавила мисс Баннер с явным неодобрением.

– Ум – еще не все, – изрекла мисс Марпл. – А вот и наш кофе.

Хмурая девица шмякнула на стол поднос. Мисс Марпл и мисс Баннер принялись потчевать друг друга пирожными.

– Как интересно, что вы с мисс Блэклок вместе учились в школе. Вот уж действительно старая дружба.

– О да, – вздохнула мисс Баннер. – Мало кто так верен друзьям, как дорогая мисс Блэклок. Боже, как давно все было! Такая хорошенькая девушка, она так любила жизнь! Как все это печально!

Мисс Марпл вздохнула и покачала головой, хотя абсолютно не понимала, что же здесь печального.

– Жизнь тяжела, – пробормотала она.

– «И бремя печалей на сердце легло», – шепотом продекламировала мисс Баннер, и глаза ее затуманились от слез. – Я часто вспоминаю это стихотворение. Истинное терпение, истинное смирение. Такое мужество и такая стойкость непременно должны быть вознаграждены! Мисс Блэклок достойна величайшего счастья.

– Деньги, – заметила мисс Марпл, – способны очень даже облегчить человеку жизнь…

Она со спокойным сердцем позволила себе этот намек, считая, что мисс Баннер говорит о грядущем изобилии в доме мисс Блеклок. Однако мисс Баннер вдруг резко переменила пластинку.

– Деньги! – с горечью воскликнула она. – Я думаю, по-настоящему понять, что значат для человека деньги, а вернее, их отсутствие, можно только на собственном опыте.

Мисс Марпл сочувственно закивала.

– Я часто слышала, как люди говорят: «Я бы предпочел вообще не обедать, чем обедать без цветов на столе», – продолжала Дора. – Но часто ли они действительно оставались без обеда? Они не представляют себе, что это значит, такое надо испытать… Голод. Каково жить, когда в доме есть только хлеб, банка мясной пасты и остатки маргарина? И ты годами сидишь на таком меню и чуть не сходишь с ума, мечтая о хорошем куске мяса с овощами. А одежда! Латаная-перелатаная, живого места не осталось, а ты все убеждаешь себя, что это незаметно. А поиски работы?! Тебе везде говорят, что ты слишком стара. А когда вдруг наконец подворачивается место, силы уже не те. Ты падаешь в обморок и снова оказываешься на улице. А квартплата! Вечная квартплата… И ведь не заплатить нельзя – иначе выселят! На жизнь остаются жалкие крохи, цены-то кусаются! На одну пенсию не разживешься, совсем не разживешься…

– Понимаю, – сочувственно сказала мисс Марпл.

– Я написала Летти. Случайно увидела ее имя в газете. Там говорилось про благотворительный завтрак в пользу милчестерской больницы. Прямо черным по белому было написано: «Мисс Летиция Блэклок». И я вдруг вернулась в прошлое. Столько лет ничего о ней не слыхала… Летти работала секретаршей у одного очень богатого человека, наверное, вы знаете – Гедлера. Она была умницей, такие обычно преуспевают… не очень хорошенькая, но с железной волей. И… я подумала, что, может, она меня помнит… ведь она единственная, кого я могла попросить о небольшой услуге. То есть я хочу сказать… друзья детства, они ведь не подумают про тебя плохо, не сочтут попрошайкой, выклянчивающей деньги.

На глаза Доры Баннер навернулись слезы.

– А потом приехала Летти и забрала меня… сказала, ей нужна помощница по дому. Конечно, я очень удивилась… в газетах часто все перевирают… А сколько в ней доброты, сочувствия! И она так хорошо помнит старые времена. Я на все для нее готова, на все. И очень стараюсь быть полезной, но часто путаюсь… память уже не та стала. Я ошибаюсь. Все на свете забываю и говорю глупости. Но она – воплощенное терпение. И что самое трогательное – Летти упорно делает вид, что я ей нужна. Истинная доброта, правда?

Мисс Марпл ласково сказала:

– Да, это истинная доброта.

– Я еще до приезда в «Литтл-Пэддокс» начала волноваться, как я буду жить, если с мисс Блэклок что-нибудь случится. Вокруг столько несчастных случаев, машины носятся как угорелые, никто ни от чего не застрахован, правда? Но, разумеется, я Летти ни слова не говорила, хотя она, наверное, догадывалась. Даже наверняка догадывалась, потому что однажды сказала, что оставит мне небольшой годовой доход и – что для меня куда более ценно – всю свою роскошную обстановку. Я была приятно поражена. Но она сказала, что никто не умеет ценить вещи так, как я, и это истинная правда, я просто из себя выхожу, если на моих глазах бьют фарфор или оставляют на столе следы от мокрых стаканов. Я действительно забочусь о вещах Летти. Тут у нас некоторые, не буду конкретизировать, относятся к ее вещам наплевательски. Или даже еще хуже! О, я вовсе не так глупа, как кажется, – простодушно продолжала мисс Баннер, – и прекрасно вижу, когда Летти обводят вокруг пальца. Кое-кто, не буду называть имен, занимается чистым надувательством. Наша дорогая мисс Блэклок излишне доверчива.