Рекс Стаут - Только через мой труп Страница 28

Родстер стоял на том же месте, где я его оставил, словно верный пес, дожидающийся загулявшего хозяина. Таксист оказался понятливым и ловким, и с его помощью я сумел запихнуть Зорку в мою машину без особых усилий. Правда, в последний миг она вдруг стала отбиваться и дрыгать ногами, но я проявил твердость и, решительно усадив ее на заднее сиденье, захлопнул дверцу. Затем расплатился с таксистом, добавив скромные чаевые, а в ответ кроме благодарности удостоился дружеского совета:

– Когда будешь ее вытаскивать, подталкивай сзади. Тогда она не сможет тебя укусить, да и до лица когтями не доберется.

– О'кей. Спасибо большое.

Я забрался на место водителя, запустил мотор, и мы покатили. Когда я завернул за угол, Зорка явственно произнесла: «Грибблзук абгрындл!»

Я отозвался сочувственным «hvala bogu» и, должно быть, попал в точку, потому что Зорка привалилась к спинке сиденья и затихла. Еще пару раз я раскрывал рот, чтобы напомнить ей, куда мы едем, но ответом меня не удостоили. Впрочем, посмотрев на нее в зеркало заднего вида, я понял, что ответа едва ли дождусь. Улицы были почти пустынны, так что до Тридцать пятой я добрался быстро и без помех.

Остановившись перед нашим домом, я потрогал Зорку за плечо и назвал по имени. Она не ответила, сидя с закрытыми глазами. Я встряхнул ее и отпустил – Зорка безжизненно свалилась в угол, обмякнув, словно тряпичная кукла. Ущипнул за ляжку – она даже не поморщилась. Я снова потряс Зорку, уже куда сильнее, но ее голова только беспомощно моталась из стороны в сторону. «Дьявольщина! – выругался я. – Нам всего-то десять ярдов осталось до посадки».

Я выбрался из машины, выволок Зорку наружу, подставил плечо и взвалил ее на себя. Она повисла на мне мертвым грузом, как куль с овсом, только потяжелее. Фунтов сто двадцать, прикинул я. Покачиваясь, я вскарабкался на крыльцо, проковылял к двери и позвонил три раза – два коротких звонка и один длинный. Минуту спустя дверь приоткрылась, насколько позволяла цепочка, и сонный голос Фрица спросил:

– Это ты, Арчи?

– Нет, Микки-Маус! Открывай.

Дверь распахнулась, и я ввалился в прихожую. Разглядев мою ношу, Фриц отшатнулся со словами:

– Grand Dieu![7] Она мертва?

– Nein[8], даже не больна. Запри дверь.

Дверь в кабинет стояла нараспашку, и я вошел бочком, стараясь, чтобы Зорка не ударилась головой о косяк. Вульф сидел за столом, читая книгу. Увидев меня с грузом, он поморщился, захлопнул книгу, загнув уголок страницы, выпрямился и недовольно потряс головой. Бросив взгляд на кушетку, я убедился, что она по-прежнему завалена картами, которые Вульф расстелил на ней три дня назад, распорядившись, чтобы их никто не трогал. Тогда я аккуратно опустил Зорку посреди ковра, с хрустом выпрямился, расправил позвоночник, ткнул указующим перстом в бесформенную груду на ковре и величественно провозгласил:

– Мадам Зорка, сэр.

Вульф сложил руки на необъятном пузе.

– Что с ней случилось?

– С ней-то? Ничего.

– Ты ее ударил?

– Нет.

– Не будь ослом. Ты не стал бы приносить на спине женщину и класть ее прямо на ковер, если бы с ней ничего не случилось. Она без сознания?

– Не думаю. Насколько я понимаю, разыгрывает из себя мертвецки пьяную. Но мне кажется, что она притворяется. Я разыскал ее в любовном гнездышке, свитом в мансарде на Мэдисон-авеню. Барретт гнездышко обустроил, а Белинда Рид платит ему за это любовью. Такие дела. Зорка гостила у Белинды. Кстати, Зорка категорически отрицает, что звонила сюда, и отказывалась ехать. Пришлось позвонить Кремеру, чтобы надавить на них, и это подействовало. Держу пари, она внимательно слушает, что́ мы говорим. Как бы она не спеклась тут в своей шубейке.

Я нагнулся, расстегнул норковую шубку и распахнул ее. Вульф встал из-за стола, протопал к Зорке и остановился, хмуро разглядывая ее.

– Она без чулок.

– Вы правы.

– А что это на ней такое? Платье?

– О нет. Скорее, халат для расслабухи.

– Считаешь, она притворяется?

– Уверен.

– Что ж… – Он повернулся и крикнул: – Фриц!

Фриц не заставил себя долго ждать.

– Принеси дюжину кубиков льда, – приказал Вульф.

Я склонился над пациенткой и пощупал ее пульс, потом приподнял верхнее веко, вгляделся в радужку и возвестил, что все нормально – опыт можно проводить. Вульф посмотрел на меня и сурово кивнул. Фриц принес чашку с кубиками, и Вульф велел отдать чашку мне. Я взял один кубик и положил Зорке на щеку, но он соскользнул вниз. Я подобрал его и аккуратно положил в ямку у основания шеи, где ему лежалось вполне уютно. Потом я осторожно, но твердо приподнял ее руку, положил еще один кусочек льда в подмышечную впадину, опустил руку и крепко прижал.

Реакция последовала столь бурная и неожиданная, что я опрокинул чашку, рассыпав остальные кубики по ковру. Зорка вскочила, едва не сбив меня с ног, да и Вульф еле успел отпрянуть, не то и его могла бы постичь та же участь. Зорка судорожно дернулась, и злополучный кубик вывалился из-под халата на пол. Она ошалело огляделась по сторонам, высмотрела кресло и плюхнулась в него.

– Что… что… – забормотала она.

– Вы неверно вжились в образ, – сказал я. – Нужно было спросить: «Где я?»

Модельерша глухо застонала и обхватила руками голову. Вульф, подождав, пока Фриц соберет все кубики, вернулся к своему креслу и грузно сел. С минуту понаблюдав за Зоркой, он не выдержал и обратился ко мне.

– И что я, по-твоему, должен с ней делать? – брюзгливо спросил он.

– Понятия не имею. Вы же хотели ее лицезреть.

– Но не в таком виде.

– Отошлите ее домой, – посоветовал я. И тут же спохватился: – Только в такси.

– Мы не можем отослать ее домой. Эту даму разыскивает полиция, и у ее двери наверняка выставлена охрана. Не говоря уж о том, что я должен поговорить с ней первым.

– Пожалуйста, говорите.

– Я должен задать ей несколько вопросов. Она в здравом уме?

– Пожалуй, да. Но сомневаюсь, чтобы она вам вразумительно ответила – со льдом или без оного.

Он посмотрел на нее в упор:

– Мадам Зорка, я Ниро Вульф. Хотелось бы кое-что обсудить с вами. Когда вы были в Югославии в последний раз?

Не отнимая ладоней от лица, она помотала головой, издала стон и пробормотала что-то еще более неразборчивое, чем «грибблзук абгрындл».

– Послушайте, мадам, – терпеливо продолжил Вульф. – Я вам сочувствую, но вопрос у меня очень простой. – И тут он выпалил пару фраз на непонятном языке, которые, возможно, имели какой-то смысл для Зорки, но никак не для меня.

Но Зорка даже ухом не повела.

– Вы не понимаете по сербско-хорватски? – спросил Вульф.

– Нет, – буркнула она. – Этот я не понимай.

Вульф бился с ней целый час. Стоило толстяку что-то забрать себе в голову, и его упорство не уступало весу. Я исписал почти весь блокнот, но на сотне страничек не набралось бы и строчки полезных сведений. Например, Вульфу так и не удалось выяснить, была ли мадам хоть раз в Югославии; откуда у нее такое странное имя, Зорка; где она появилась на свет и появилась ли вообще.

Более или менее достоверным представлялось одно: как-то раз Зорка провела по меньшей мере одну ночь в каком-то парижском отеле. И еще: в тот же самый год с помощью иностранного капитала ей удалось открыть мастерскую в Нью-Йорке, на втором этаже отеля «Черчилль».

А также несколько мелочей: сербско-хорватский не ее родной язык; ни с Нийей Тормик, ни с Карлой Лофхен она не дружила; с Перси Ладлоу была знакома лишь шапочно; уроки фехтования брала, чтобы не полнеть. Вот и все.

Вульфу, правда, удалось вытянуть из нее признание, что она звонила к нам в контору, но торжествовать не пришлось: она не могла вспомнить ни слова из разговора! Ни единого слова!

В двадцать минут пятого Вульф со вздохом поднялся с кресла и сказал мне:

– Уложи ее спать в южной комнате, над моей спальней, и запри на ключ.

Зорка тоже встала, оперлась рукой о край его письменного стола и провозгласила:

– Я хочу домой.

– Дома вас ждет полиция. Как уже было сказано, я сообщил им о вашем телефонном звонке. Они увезут вас в участок и будут куда настойчивее, чем я. Итак?

– Хорошо, – простонала она.

– Спокойной ночи, мадам. Спокойной ночи, Арчи.

Вульф, тяжело ступая, протопал в прихожую к лифту. Тащить Зорку наверх я не собирался, поэтому взбежал по лестнице, зашел в лифт, на котором вознесся Вульф, спустился в прихожую и отвез гостью в южную комнату.

Полусонный и недовольный Фриц проверил, застлана ли постель, развесил полотенца, разложил туалетные принадлежности и поставил в вазочку наши фирменные орхидеи – каттлеи из вазы со стола Вульфа. Пусть Зорка не захватила с собой ночную рубашку, тапочки и зубную щетку, но зато могла вдоволь понаслаждаться орхидеями. Фриц отвернул одеяло, и я усадил Зорку на край кровати.

– Бедненькая, – покачал головой Фриц.

– Угу, – буркнул я. Потом спросил Зорку: – Может, вам помочь – с шубкой или чем-нибудь еще?