Флинн Берри - В опасности Страница 3

Я открываю глаза.

Глава 2

Мужчина, опустившийся возле меня на корточки, здоровается со мной. Он прижимает галстук к своему животу. Позади него ветер пригибает траву на холмах к земле.

– Здравствуйте, Нора, – говорит он, и мне становится интересно, встречались ли мы с ним где-нибудь раньше. Я не помню, чтобы называла здесь кому-то свое имя. Наверное, он знает Рэйчел. У него квадратная челюсть, крупные черты лица, нависшие веки, и я пытаюсь вспомнить, может, я видела его раньше в городе. То ли в ночь Гая Фокса, то ли при сборе денег для пожарной команды.

– Инспектор детектив Моретти. Я прибыл из Абингдона.

Вот так удар. Он не был с ней знаком, но в ее городе нет детективов, расследующих убийства. Чтобы расследовалось серьезное дело, надо обращаться в Оксфорд или в Абингдон. Мы идем мимо дома, а нам навстречу движутся две женщины, и по их одежде я определяю, что они сотрудницы службы судебной медицины.

Мы отъезжаем от дома, и я понимаю, что мне трудно дышать. Я смотрю в окошко на ряд плоских деревьев, проносящихся мимо нас. Можно было бы предположить, что я стану воспринимать случившееся как сон. Но на самом деле все не так. Мужчина за рулем, сидящий рядом со мной, вполне реален. Пейзаж за окошком автомобиля тоже реален, так же как и влажная рубашка, прилипающая к моему телу, и мысли, которые сейчас вертятся у меня в голове.

Я хочу, чтобы шоковое состояние, в котором я пребываю, дало мне немного времени, чтобы прийти в себя, но горе уже охватывает меня. Осознание пришло резко, как будто опустилось лезвие гильотины, в тот самый момент, когда та женщина в доме Рэйчел коснулась пальцем ее шеи. Я постоянно думаю о том, что больше никогда не увижу свою сестру, хотя я ведь только что ехала повидаться с ней. Мы проезжаем Марлоу, и я понимаю, что сейчас мысленно разговариваю сама с собой. Больше здесь никого нет. Обычно, если меня охватывают такие вот странные ощущения, будто я наблюдаю за тем, как мысленно разговариваю сама с собой, значит, я формирую в голове мысли, которыми вскоре поделюсь с Рэйчел.

Я сжимаюсь на сиденье. Мимо нас по шоссе проносятся машины. Интересно, неужели этот детектив всегда так медленно ездит или только в том случае, когда в автомобиле находится кто-то посторонний? В этот момент я осознаю, что уже некоторое время не слежу за дорогой и теперь понятия не имею, куда он меня везет. Какая-то часть меня самой надеется, что он завезет меня куда-нибудь в темное сырое поле, далеко от городских огней. И получится некая симметричная история. Сначала убивают одну сестру, потом другую, и все это происходит в течение нескольких часов.

Он так и поступит. Сначала обошел дом, остановился у выездной дорожки, потом убедил меня уехать вместе с ним именно в тот момент, когда все остальные были чем-то заняты и нас не видели. Впрочем, убедить себя в чем-либо довольно легко. И вот уже появился давящий страх. Я достаю ручку из сумочки и крепко сжимаю ее под бедром.

Я жду, когда же он свернет в сторону и направится к заброшенной фабрике или опустевшему саду. Вокруг шоссе пустынная местность, и у него полно вариантов. Я уже готова вонзить ему ручку прямо в глаз, а потом бегом бежать снова к дому Рэйчел. Она окажется у себя в гостиной, посмотрит на меня и нахмурится: «Получилось?»

Но тут появляется указатель на Абингдон, детектив сворачивает с шоссе и тормозит у конца длинной скользкой дорожки. Лицо его не выражает ровным счетом ничего, глаза привычно следят за светофором.

– Кто это сделал? – спрашиваю я.

Он не смотрит на меня. В тишине машины тикает какой-то механизм.

– Мы еще это не выяснили.

Огни светофора поменялись, и машина снова трогается с места. На столбе висит светящийся знак, указывающий, что мы подъехали к зданию полицейского участка «Темз Вэлли».

Наверху помещение с открытой планировкой, перед белой доской стоит светловолосый мужчина в темном костюме, который явно великоват и буквально свисает с него. Вот он слышит, как мы вошли, и отходит от доски, на которую только что прикрепил фотографию Рэйчел.

Я издаю стон. Это снимок с сайта больницы. Ее овальное лицо обрамлено темными волосами. Оно такое родное, как будто я сейчас вижу саму себя. Правда, кожа у нее более бледная, и скулы очерчены четче, чем у меня. Из нас двоих именно она в первую очередь привлекала внимание. На фото она улыбается с закрытым ртом, чуть сжав губы и сдвинув их в одну сторону.

В комнате для допросов Моретти садится напротив меня и одной рукой расстегивает пуговицы на пиджаке.

– Вы устали? – спрашивает он.

– Да.

– Это шоковое состояние.

Я киваю. Как странно чувствовать себя такой уставшей и при этом такой напуганной, как будто мое тело заснуло, но одновременно воспринимает некие электрические разряды извне.

– Вам принести чего-нибудь? – интересуется Моретти. Я не понимаю, что он имеет в виду, и когда не отвечаю ему, он решает принести мне чаю, который я не пью. Потом дает мне синий свитер и спортивные штаны.

– Если хотите переодеться, то вот.

– Нет, спасибо.

Еще некоторое время он говорит ни о чем. У него есть маленький домик в Уитстейбле. Там очень красиво, утверждает он, особенно во время отлива. Я начинаю нервничать, даже несмотря на то, что он рассказывает о море.

Он просит меня поведать о том, что я увидела сразу же, как только вошла в дом. Я слышу, как поднимается мой язык во рту, издавая при этом щелчок, и это повторяется в каждом произносимом мною предложении. Моретти потирает себе шею у затылка, и под тяжестью ладони его голова чуть нагибается вперед.

– Вы жили вместе с ней?

– Нет, я живу в Лондоне.

– Вы раньше приезжали к ней днем в пятницу?

– Да, я ее часто навещаю.

– Когда вы в последний раз говорили со своей сестрой?

– Вчера вечером, часов в десять.

Небо потемнело, и мне видны бледно-желтые квадратики офисных окошек в здании через улицу напротив.

– И каким был ее голос?

– Как обычно.

Над его плечом таким же квадратиком отсвечивает желтая кафельная плитка. Интересно, уж не думает ли он, что это я во всем виновата? Похоже, что нет. Страх перед этим обвинением еще какой-то далекий, он едва достигает меня. В какой-то момент мне даже хочется, чтобы во всем обвинили именно меня. Тогда все мои чувства были бы совсем другими – беспокойство, возмущение, требование восстановления справедливости – только не то, что я испытываю сейчас. А именно – ничего. Это как будто проснуться в чистом поле и при этом не помнить, как ты здесь очутилась.

– Сколько это будет продолжаться?

– Что?

– Шоковое состояние.

– Бывает по-разному. Может, и несколько дней.

В офисе напротив уборщица поднимает шланг пылесоса и убирает стулья, мешающие ей пройти вперед.

– Простите, – говорит детектив, – я понимаю, что вам хочется уйти домой. Вы не заметили, Рэйчел в последнее время ничего не тяготило?

– Нет. Может быть, только ее работа, и то чуточку.

– Вам никто не приходит на ум, кто мог бы желать зла Рэйчел?

– Нет.

– Если бы ей угрожали, она рассказала бы об этом вам?

– Да.

Мне проще увидеть совсем другой исход событий. Я вижу Рэйчел, всю в крови, она сидит на стуле и спокойно объясняет детективу, как и почему убила нападавшего на нее мужчину.

– Это долго продолжалось? – спрашиваю я.

– Я не знаю, – отвечает он, и теперь я наклоняю голову, чтобы не слышать звона.

Дверь открывает та самая женщина, которая появлялась вместе с ним перед домом. У нее мягкое, чуть пухлое лицо, волнистые волосы стянуты в узел.

– Алистер, – говорит она. – На пару слов.

Когда Моретти возвращается, он задает вопрос:

– У Рэйчел был бойфренд?

– Нет.

Он просит меня написать имена и фамилии всех мужчин за последний год, с которыми она встречалась. Я аккуратно вывожу каждую буковку, начиная с недавних парней и заканчивая самым первым бойфрендом, а это было шестнадцать лет назад в Снейте, где мы выросли. Когда я заканчиваю список, я остаюсь сидеть за столом, положив на него сжатые в кулаки руки, а Моретти стоит у двери, нагнув голову над бумагой. Я наблюдаю за ним, чтобы понять, знакомы ли ему какие-нибудь имена, но выражение его лица не меняется.

– Первый парень, – говорю я, – Стивен Бейли. – Они чуть не поженились пару лет назад. Она иногда потом встречалась с ним. Он живет в Дорсете, в Уэст-Бей.

– Он когда-нибудь проявлял насилие в отношении ее?

– Нет.

Моретти кивает. Стивен будет первым, кого надо будет исключить из подозреваемых. Детектив уходит из комнаты, а когда возвращается, в руках у него уже ничего нет. Мне вспоминается паб, в котором я была сегодня утром, и та самая пропавшая женщина.

– И еще кое-что, – начинаю я. – Когда Рэйчел было семнадцать лет, на нее напали.

– Напали?

– Да. И обвинение должно было звучать как «нанесение тяжких телесных повреждений».

– Она знала нападавшего?

– Нет.

– Кого-нибудь задержали?