Мэри Кларк - А время уходит Страница 3

Приняв душ, Бетси расчесала и заколола длинные светло-каштановые волосы, слегка коснулась тушью ресниц и освежила помадой губы. Прогноз погоды обещал прохладный, ветреный день. В гардеробной она выбрала темно-зеленую кашемировую рубашку с длинным рукавом и темно-коричневые слаксы. Носить черное Бетси перестала четыре месяца назад, когда один колумнист написал, что обвиняемая в убийстве Эдварда Гранта вдова демонстративно щеголяет в трауре. При этом она нигде, даже дома, не надевала светлое.

Прежде чем выйти из комнаты, Бетси огляделась. Это уже вошло в привычку. Случалось так, что иногда ночью Тед перелезал через запертые воротца внизу лестницы и поднимался сюда.

Определить, что он побывал наверху, было нетрудно. Все ящики комодов и тумбочек были выдвинуты, их содержимое валялось на полу. Тед как будто искал что-то. Бетси и Кармен, приходящая домработница, без труда возвращали все на место – с этим проблем не возникало. Неприятность случилась лишь раз. Муж каким-то образом вспомнил комбинацию сейфа в гардеробной и забрал чудесный браслет с изумрудами и бриллиантами, который подарил ей на их первую годовщину. Бетси все еще надеялась, что однажды кто-нибудь – она сама или Кармен – найдет его, но, с другой стороны, Тед вполне мог бросить украшение в мусорный бак.

Она хотела застелить постель, но сдержалась, зная, что вот-вот придет Кармен и обязательно скажет: «Предоставьте это мне, мисс Бетси. Именно для этого я здесь». Но Бетси слишком много лет прожила с матерью, которая без конца что-то чистила, натирала и пылесосила, и теперь просто не могла оставить тарелку в раковине или халат в кресле.

Она со вздохом спустилась вниз, и ровно в ту же секунду появилась Кармен. А еще через полчаса поднявшийся на крыльцо Роберт Мейнард известил о своем прибытии звонком в дверь.

Глава 4

Алан Грант, сын покойного Эдварда Гранта, смотрел на свою бывшую жену Карли и изо всех сил старался не выдать закипающего в нем гнева. Их дети, четырехлетний сын и двухлетняя дочка, ощутив, по-видимому, нарастающее в воздухе напряжение, поспешили сбежать в спальню.

Карли кивнула им вслед.

– И где, скажи на милость, мне найти им приют, если меня вышвыривают отсюда? – сердито вопросила она.

Когда-то Карли работала танцовщицей на Бродвее, но серьезная травма – ее сбил на дороге водитель-лихач – положила конец этой карьере. Теперь на поразительно милом личике отражалось не только напряжение из-за постоянных болей в спине, но и бремя финансовых невзгод, ставших неотъемлемой частью повседневного существования.

Ответа на этот вопрос у ее бывшего супруга не нашлось. Защищаясь, он повысил голос и добавил резких ноток:

– Послушай, ты прекрасно знаешь, что, как только процесс закончится, запрет на пользование отцовским наследством будет снят и я получу кучу денег. Бетси, несомненно, отправится в тюрьму, а значит, мне достанется еще и половина того, что он оставил ей по завещанию. У тебя есть богатые друзья. Попроси у них в долг. Пообещай вернуть с процентами.

Алан Грант опустил руку в карман, достал бумажник и бросил на стол кредитную карточку.

– Только что пришла. Заплатили за те фотографии домов в Атланте. На продукты здесь хватит, а к тридцатому я получу еще.

Не попрощавшись с детьми, он вышел из четырехкомнатной квартиры на Западной 89-й улице на Манхэттене, а потом из дома и быстрым шагом направился к центру.

В свои тридцать пять лет Алан поразительно напоминал покойного отца, и средства массовой информации часто отмечали этот факт. Высокий, за шесть футов, с рыжевато-каштановыми волосами и карими глазами, он выглядел именно так, как и положено выглядеть выпускнику престижного, входящего в «Лигу плюща»[1] университета, родившемуся с серебряной ложкой во рту.

Во всем виновата Бетси, размышлял Алан. Они поддерживали хорошие отношения, однако именно Бетси убедила его отца не выписывать сыну чек каждый раз, когда у него случались неприятности, но определить некое ограниченное разумными рамками денежное содержание. «Алан – прекрасный фотограф, – говорила она. – Пусть перестанет изображать из себя плейбоя, займется делом, и он сможет вполне прилично зарабатывать».

Вот тогда отец и перестал оплачивать его счета и ограничил выплаты ежегодным чеком на сто тысяч долларов под Рождество. Денег на всех – себя самого, бывшую жену с двумя детьми и десятилетнего сына бывшей подружки – не хватало.

Гнев понемногу рассасывался. Ничего, размышлял Алан, дело лишь во времени. С Бетси все ясно – никакое жюри присяжных ее не отпустит. Ее положение сильно осложнилось, когда выяснилось, что последние два года перед кончиной отца она тайком встречалась с каким-то парнем. А точнее, с доктором Питером Бенсоном, профессором отделения гуманитарных наук университета Франклина в Филадельфии. Несмотря на усталость, Алан решил, что все в итоге закончится как надо. Надо только набраться терпения.

Браться за новую работу – фотографировать весенние модели для новой дизайнерской фирмы, основанной одной модной знаменитостью, – не хотелось. Но ситуация обязывала.

Быстро повернув на Сентрал-Парк-Уэст в сторону Коламбус-серкл, Алан довольно улыбнулся: из памяти выплыл эпизод, когда отец обрушился на Бетси. Они собрались тогда отметить день рождения этого безумца. Бессмысленная попытка. «Я не могу так больше!» – вырвалось у Бетси, и это слышали все. И в ту же ночь отца убили. А в доме кроме него была только Бетси.

Когда ее признают виновной, претендовать на наследство она уже не сможет и все отцовские денежки, до последнего дайма[2], достанутся ему.

Алан постарался отогнать неприятную мысль и не думать о том, что череп отца раскололся от сильнейшего удара по затылку.

Глава 5

Перед завтраком доктор Скотт Клифтон вышел на крыльцо своего дома в Риджтауне, Нью-Джерси, и подобрал лежавшую на ступеньках утреннюю газету. Крупный, атлетического сложения пятидесятилетний мужчина с седеющими волосами, он без лишних напоминаний знал, что с приближением дня начала суда в прессе снова появились мрачные заголовки.

На протяжении двадцати лет они втроем – он, Тед Грант и доктор Кент Адамс – вели чрезвычайно успешный ортопедический бизнес. А потом, чуть больше восьми лет назад, у Теда проявились первые признаки болезни Альцгеймера. После этого они с Кентом разорвали соглашение о партнерстве и пошли дальше каждый своим путем. В отсутствие Кента хирургическая практика Скотта резко пошла на убыль.

Лиза нечасто спускалась позавтракать с ним до ухода на работу. Не сказать, что она так уж любила поспать, но Скотт всегда уходил из дома около восьми. Так что он сам готовил себе хлопья и кофе. Однако сегодня супруга вдруг пожаловала в кухню.

– Что такое? – грубовато спросил Скотт.

– Ты опять всю ночь ворочался, – нерешительно начала она. – Звал Теда. Знаю, ты думаешь о процессе…

– Конечно, думаю. Извини, если мешал спать.

– Дело не в том, что ты мне мешал. Я за тебя беспокоюсь. – Лиза моргнула, сдерживая слезы, и негромко добавила: – И что бы я ни сказала, ты постоянно меня обрываешь.

Скотт не ответил. Он уже знал, что совершил ошибку, вступив в брак три года назад. Они поженились, когда на документе о разводе еще не высохли чернила. Теперь у него было трое детей в колледже и бывшая жена, имевшая обыкновение позванивать и сообщать, что «поиздержалась» и «как насчет небольшой финансовой помощи». Разумеется, отказать он не мог. Они оба это понимали.

Лиза была на двадцать три года моложе и работала представителем медицинской компании. Она звонила в его офис с коммерческими предложениями. Обычно у Скотта не находилось времени на разговоры с мелкими служащими, и этим занималась медсестра. Но для Лизы делалось исключение. Бывшая чирлидерша из «Большой десятки» со Среднего Запада. Задорная улыбка и фигурка под стать.

Лишь одного Скотт не принял в расчет: когда влечение ослабло, выяснилось, что она ему в общем-то не нужна. Но и избавиться от нее он теперь не мог. Не мог допустить, чтобы кто-то занялся анализом его финансов. Приходилось ждать окончания процесса, когда ситуация прояснится и шумиха уляжется. Интересно, подозревает ли она что-то?

Лиза держала в руках чашку с кофе. Ту самую, которую сделала сама, – с его фотографией и надписью «Я люблю тебя, Скотт», нацарапанной под самыми разными углами. Уже одно это сводило его с ума.

– Скотт, – неуверенно произнесла Лиза.

Ну вот, расплакалась.

– Скотт, мы оба знаем, что у нас ничего не получается. У тебя кто-то есть?

Он уставился на нее недоуменно.

– Конечно, нет.

– Не уверена, что верю тебе, но все же думаю, что нам лучше разойтись. На следующей неделе я планирую встретиться с адвокатом и начать процедуру развода.

«Этого нельзя допустить», – растерянно подумал Скотт.

– Лиза, послушай меня. Знаю, я бываю резок и невнимателен, но это не значит, что я не люблю тебя. И я не хочу тебя потерять. Просто… Дело в том, что смерть Теда и выдвинутое против Бетси обвинение не очень хорошо отразились на моей практике. Пожалуйста…